– спросила она Кейлин. – Не думаю, чтобы ты прождала меня здесь все утро только для того, чтобы предаться драгоценным воспоминаниям, млея над ними, словно римский ростовщик, пересчитывающий свое золото!
Кейлин вздохнула.
– Я должна кое-что рассказать тебе, а как начать – не знаю. Поэтому я и болтаю всякую чушь. Эйлан, мне было знамение, которое, говорят, посещает каждую жрицу перед смертью. Нет, я не могу объяснить…
У Эйлан возникло ощущение, будто сердце ее покрывается ледяной коркой, хотя они сидели под жаркими лучами солнца.
– Знамение? Что ты имеешь в виду? Тебе нездоровится? Может быть, Миллин знает, какими травами…
– Я видела сон, – спокойно ответила Кейлин, – и мне кажется, это было предупреждение о том, что жизнь моя на исходе.
«Неужели Кейлин скоро умрет?» Потрясенная, Эйлан вслух смогла произнести только:
– Но почему?
– Просто не знаю, как объяснить, – все так же спокойно продолжала Кейлин. – Наверное, это можно понять лишь тогда, когда получишь такое предупреждение.
«О да, – подумала Эйлан. – Все верно: я ведь тоже жрица, пусть и не очень хорошая». В присутствии Кейлин она сознавала это особенно остро, хотя в другой обстановке ей часто казалось, что она прекрасно справляется с обязанностями священнослужительницы. После встречи с Синриком Эйлан не покидало ощущение, что она стала его орудием в борьбе против римлян. А разговаривая с Арданосом, она сразу же понимала, каким образом он собирается манипулировать ею во имя сохранения мира с римлянами. Последние несколько лет народы Британии жили спокойно, но она слышала, что в Риме наступили смутные времена. Синрик не замедлит воспользоваться малейшей слабинкой в стане врагов, если они решатся восстать против императора. Интересно, Гай тоже выступит на стороне мятежников? Любил ли он ее когда-нибудь ради нее самой?
А вот в обществе Кейлин, с самого первого дня их знакомства, Эйлан всегда была и оставалась жрицей. Когда Кейлин была рядом, Эйлан не покидала уверенность, что она еще нужна Великой Богине. Эйлан любила Гая всем сердцем и тем не менее не могла забыть, что он все-таки отказался от нее. А Кейлин никогда не покидала ее в беде.
Эйлан бросила беспомощный взгляд на свою сестру-жрицу, и внезапно ее пронзила мысль: «Мы уже однажды перешили это; она умирала в муках на моих глазах».
И тут же Эйлан разозлилась на себя. Если она ничем не может помочь, зачем же тогда Кейлин разбередила ей душу? Она почти с враждебностью посмотрела на женщину. Темные глаза Кейлин как-то странно поблескивали, словно гладь озера, потревоженная подводным течением. «Она тоже боится», – вдруг осенило Эйлан.
Она глубоко вздохнула и почти физически ощутила, как в ней поднимается дух Великой Богини, пробужденный благодаря Кейлин.
– Я – Верховная Жрица Вернеметона, и я приказываю: расскажи мне свой сон!
Кейлин от удивления вытаращила глаза, но уже через несколько мгновений говорила взахлеб, без передышки. Эйлан слушала ее, прикрыв веки. В воображении возникали образы, описанные Кейлин, и вскоре ей стало казаться, что она заранее знает, о чем в следующую минуту поведает ей жрица, словно то был ее собственный сон, и, когда Кейлин замолчала, Эйлан продолжила, рассказав свой сон о лебедях.
– Нас ожидает разлука, – наконец вымолвила она, открывая глаза. – Разлучит ли нас смерть или что-то еще, я не знаю, но потерять тебя, Кейлин, – это все равно что умереть.
– Но если не смерть, что может нас разлучить? – спросила жрица.
Эйлан нахмурилась, вспомнив, как отливали серебром воды озера под клубами тумана.
– Страна Лета, – догадалась она. – Ну конечно же, мы обе видели в своих снах одну и ту же местность. Ты должна поехать туда, Кейлин, и возьми с собой человек десять послушниц. Я не знаю, исполним ли мы волю Великой Богини или, наоборот, бросим Ей вызов, но все же лучше делать хоть что-нибудь – даже если мы поступаем неверно, – чем сидеть здесь и просто ждать, когда смерть заберет тебя!
Кейлин все еще сомневалась, но в глазах ее засветился живой огонек.
– Арданос ни за что не допустит этого. Он – архидруид и хочет, чтобы все жрицы Вернеметона находились здесь, под его надзором!
Эйлан с улыбкой посмотрела на нее.
– А я – Жрица Оракула. Я сама разберусь с Арданосом!
В день праздника летнего солнцестояния девушки Лесной обители на рассвете отправились в лес собирать росу с летних цветов. Роса обладает волшебной силой: она делает человека красивее и наделяет его даром творить чудеса. Говорили, что любая девушка, умывшись в этот день утренней росой и заглянув в прозрачный ручей, увидит в глубине вод лицо мужчины, который любит ее.
Эйлан с любопытством думала, почему женщины Лесной обители, давшие обет целомудрия или готовящиеся стать жрицами, интересуются этим поверьем. Значит, они до сих пор лелеют воспоминания о своих возлюбленных, которых покинули в мирской жизни. Сама она согрешила не только в мыслях, но надеялась, что другим служительницам Великой Богини удастся избежать искушения.
Эйлан слышала, как, весело смеясь, возвратились из леса девушки, но не вышла к ним. По приближении очередного большого праздника она все сильнее испытывала потребность в уединении перед церемонией. Прежде Эйлан думала, что с течением времени вещать от имени Великой Богини станет для нее привычным делом, но с каждым годом ей все труднее было балансировать между силами, стремившимися получить поддержку Владычицы.
Перед каждым ритуалом, слушая нашептывания Арданоса, Эйлан ни на минуту не забывала о том, что, советуя народу хранить мир, она, как и архидруид, служит целям римлян. И тогда она спрашивала себя, насколько оправдан такой союз, даже если оба они – она и Арданос – полагают, что действуют на благо Британии?
Распахнулась дверь, и на пороге появилась Кейлин. Даже у нее на голове был венок из красных маков – видимо, и она поддалась всеобщему праздничному настроению. На щеках у Кейлин играл румянец; впервые за много лет Эйлан видела ее такой цветущей.
– Ты одна?
– Кто же будет сидеть со мной сегодня? Все девушки побежали собирать цветы, а Лия поехала с Гауэном в гости к Маири, – ответила Эйлан.
– Вот и хорошо. – Кейлин села на треногий табурет. – Нам нужно обсудить вечернюю церемонию.
– Я только об этом и думаю с самого утра! – с досадой в голосе проговорила Эйлан. – Хотела бы я, чтобы ты вместо меня сидела тут в темноте и готовилась к ритуалу. Ты гораздо лучше, чем я, справилась бы с обязанностями Верховной Жрицы!
– Да хранят меня боги. Я не из тех, кто может покорно исполнять волю Арданоса.
Эйлан, вдруг разозлившись, зло произнесла:
– Если я – не более чем орудие жрецов, то кому, как не тебе, знать, кто сделал меня такой.
Кейлин вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Кейлин вздохнула.
– Я должна кое-что рассказать тебе, а как начать – не знаю. Поэтому я и болтаю всякую чушь. Эйлан, мне было знамение, которое, говорят, посещает каждую жрицу перед смертью. Нет, я не могу объяснить…
У Эйлан возникло ощущение, будто сердце ее покрывается ледяной коркой, хотя они сидели под жаркими лучами солнца.
– Знамение? Что ты имеешь в виду? Тебе нездоровится? Может быть, Миллин знает, какими травами…
– Я видела сон, – спокойно ответила Кейлин, – и мне кажется, это было предупреждение о том, что жизнь моя на исходе.
«Неужели Кейлин скоро умрет?» Потрясенная, Эйлан вслух смогла произнести только:
– Но почему?
– Просто не знаю, как объяснить, – все так же спокойно продолжала Кейлин. – Наверное, это можно понять лишь тогда, когда получишь такое предупреждение.
«О да, – подумала Эйлан. – Все верно: я ведь тоже жрица, пусть и не очень хорошая». В присутствии Кейлин она сознавала это особенно остро, хотя в другой обстановке ей часто казалось, что она прекрасно справляется с обязанностями священнослужительницы. После встречи с Синриком Эйлан не покидало ощущение, что она стала его орудием в борьбе против римлян. А разговаривая с Арданосом, она сразу же понимала, каким образом он собирается манипулировать ею во имя сохранения мира с римлянами. Последние несколько лет народы Британии жили спокойно, но она слышала, что в Риме наступили смутные времена. Синрик не замедлит воспользоваться малейшей слабинкой в стане врагов, если они решатся восстать против императора. Интересно, Гай тоже выступит на стороне мятежников? Любил ли он ее когда-нибудь ради нее самой?
А вот в обществе Кейлин, с самого первого дня их знакомства, Эйлан всегда была и оставалась жрицей. Когда Кейлин была рядом, Эйлан не покидала уверенность, что она еще нужна Великой Богине. Эйлан любила Гая всем сердцем и тем не менее не могла забыть, что он все-таки отказался от нее. А Кейлин никогда не покидала ее в беде.
Эйлан бросила беспомощный взгляд на свою сестру-жрицу, и внезапно ее пронзила мысль: «Мы уже однажды перешили это; она умирала в муках на моих глазах».
И тут же Эйлан разозлилась на себя. Если она ничем не может помочь, зачем же тогда Кейлин разбередила ей душу? Она почти с враждебностью посмотрела на женщину. Темные глаза Кейлин как-то странно поблескивали, словно гладь озера, потревоженная подводным течением. «Она тоже боится», – вдруг осенило Эйлан.
Она глубоко вздохнула и почти физически ощутила, как в ней поднимается дух Великой Богини, пробужденный благодаря Кейлин.
– Я – Верховная Жрица Вернеметона, и я приказываю: расскажи мне свой сон!
Кейлин от удивления вытаращила глаза, но уже через несколько мгновений говорила взахлеб, без передышки. Эйлан слушала ее, прикрыв веки. В воображении возникали образы, описанные Кейлин, и вскоре ей стало казаться, что она заранее знает, о чем в следующую минуту поведает ей жрица, словно то был ее собственный сон, и, когда Кейлин замолчала, Эйлан продолжила, рассказав свой сон о лебедях.
– Нас ожидает разлука, – наконец вымолвила она, открывая глаза. – Разлучит ли нас смерть или что-то еще, я не знаю, но потерять тебя, Кейлин, – это все равно что умереть.
– Но если не смерть, что может нас разлучить? – спросила жрица.
Эйлан нахмурилась, вспомнив, как отливали серебром воды озера под клубами тумана.
– Страна Лета, – догадалась она. – Ну конечно же, мы обе видели в своих снах одну и ту же местность. Ты должна поехать туда, Кейлин, и возьми с собой человек десять послушниц. Я не знаю, исполним ли мы волю Великой Богини или, наоборот, бросим Ей вызов, но все же лучше делать хоть что-нибудь – даже если мы поступаем неверно, – чем сидеть здесь и просто ждать, когда смерть заберет тебя!
Кейлин все еще сомневалась, но в глазах ее засветился живой огонек.
– Арданос ни за что не допустит этого. Он – архидруид и хочет, чтобы все жрицы Вернеметона находились здесь, под его надзором!
Эйлан с улыбкой посмотрела на нее.
– А я – Жрица Оракула. Я сама разберусь с Арданосом!
В день праздника летнего солнцестояния девушки Лесной обители на рассвете отправились в лес собирать росу с летних цветов. Роса обладает волшебной силой: она делает человека красивее и наделяет его даром творить чудеса. Говорили, что любая девушка, умывшись в этот день утренней росой и заглянув в прозрачный ручей, увидит в глубине вод лицо мужчины, который любит ее.
Эйлан с любопытством думала, почему женщины Лесной обители, давшие обет целомудрия или готовящиеся стать жрицами, интересуются этим поверьем. Значит, они до сих пор лелеют воспоминания о своих возлюбленных, которых покинули в мирской жизни. Сама она согрешила не только в мыслях, но надеялась, что другим служительницам Великой Богини удастся избежать искушения.
Эйлан слышала, как, весело смеясь, возвратились из леса девушки, но не вышла к ним. По приближении очередного большого праздника она все сильнее испытывала потребность в уединении перед церемонией. Прежде Эйлан думала, что с течением времени вещать от имени Великой Богини станет для нее привычным делом, но с каждым годом ей все труднее было балансировать между силами, стремившимися получить поддержку Владычицы.
Перед каждым ритуалом, слушая нашептывания Арданоса, Эйлан ни на минуту не забывала о том, что, советуя народу хранить мир, она, как и архидруид, служит целям римлян. И тогда она спрашивала себя, насколько оправдан такой союз, даже если оба они – она и Арданос – полагают, что действуют на благо Британии?
Распахнулась дверь, и на пороге появилась Кейлин. Даже у нее на голове был венок из красных маков – видимо, и она поддалась всеобщему праздничному настроению. На щеках у Кейлин играл румянец; впервые за много лет Эйлан видела ее такой цветущей.
– Ты одна?
– Кто же будет сидеть со мной сегодня? Все девушки побежали собирать цветы, а Лия поехала с Гауэном в гости к Маири, – ответила Эйлан.
– Вот и хорошо. – Кейлин села на треногий табурет. – Нам нужно обсудить вечернюю церемонию.
– Я только об этом и думаю с самого утра! – с досадой в голосе проговорила Эйлан. – Хотела бы я, чтобы ты вместо меня сидела тут в темноте и готовилась к ритуалу. Ты гораздо лучше, чем я, справилась бы с обязанностями Верховной Жрицы!
– Да хранят меня боги. Я не из тех, кто может покорно исполнять волю Арданоса.
Эйлан, вдруг разозлившись, зло произнесла:
– Если я – не более чем орудие жрецов, то кому, как не тебе, знать, кто сделал меня такой.
Кейлин вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158