Римское войско настойчиво пробивалось к противоположному берегу через пролив, и казалось, что вода в нем вскипает и бурлит. Солдаты выбрались на сушу. С их доспехов и одежды стекала вода, но мечи легионеров в свете факелов сверкали, как раскаленное железо. С беспощадной методичностью они настигали друидов одного за другим, рассекая своими клинками всех, кто попадался им на пути. Мечи завоевателей стали багровыми от крови.
А потом наступила тишина. Забрезжил холодный рассвет, поглотив последние отблески угасающих факелов. Над грудами мертвых тел суетились вороны. Неожиданно птицы с отвратительным карканьем взмыли ввысь, затмив небеса своими черными крыльями.
И Вороны с криком взмывают над полем,
Богиня рыдает, убитая горем,
Ликует Орел, налакавшийся крови,
Дракон не тревожит свирепую птицу.
Но ненависть может в любовь превратиться…
Сердце Эйлан пронзила невыносимая печаль. Глаза наполнились слезами, и страшная картина расплылась в прозрачной пелене.
Когда же слезы высохли, девушка увидела, что опять стоит у озера. Но теперь она была не одна. В воде Эйлан разглядела отражение чьей-то фигуры. Она подняла голову, и взгляд ее упал на мужчину, одетого в шкуру пятнистого быка. Голову его венчал убор, украшенный крыльями ястреба и рогами крупного оленя. Девушка от удивления широко раскрыла глаза: такой костюм друиды надевали только для самых священных обрядов.
– Повелитель… – почтительно обратилась к нему Эйлан, – кто ты? – Поначалу ей показалось, что он очень похож на ее деда, однако, вглядевшись, девушка отметила, что этот человек еще не старый, хотя борода его серебрилась сединой, а глаза светились мудростью, излучали неземное могущество и силу, которые недоступны простым смертным.
«Это тот идеал, который стремится воплощать собой Арданос!» – мелькнуло в голове у Эйлан. Мужчина, стоявший сейчас перед ней, обладал каким-то сверхъестественным величием, которое она порой наблюдала в Лианнон во время ритуалов. В этом и была их истинная сущность.
Мужчина улыбнулся, и девушке показалось, что вокруг становится все светлее и светлее, и вот уже искристо засияли воды озера.
– Я являюсь в разных обличьях, у меня много имен. Я и Ястреб Солнца, и Белый Конь; я – Золотой Олень и Черный Вепрь. Но сейчас я – Мерлин Британский.
Эйлан судорожно сглотнула слюну. О Мерлине она слышала от своих наставниц. Титул Мерлина в прежние времена носил архидруид. Но не каждому поколению людей выпадала честь лицезреть образ, который был подлинным носителем этого имени. Считалось, что только достойнейшие из друидов могли повстречаться с Мерлином в потустороннем мире.
Эйлан облизнула губы.
– Что я должна сделать?
– Дочь Священного острова, готова ли ты служить людям и богам, которым поклоняешься?
– Я служу Владычице Жизни, – твердо ответила девушка. – И я готова исполнять Ее волю.
– Это час знамений. Ты можешь увидеть скрещение многих дорог, но только если дашь на то свое согласие, ибо, ступив на этот путь, ты должна будешь пожертвовать всем, что у тебя есть и что тебе дорого. Но не стоит рассчитывать на то, что твои усилия будут поняты и оценены. – Мужчина пошел вдоль берега озера.
– И что же говорят знамения? Каким деяниям благоприятствует этот час? – Этот дух, неожиданно явившийся Эйлан в образе человека, подавлял ее своим могущественным величием. К счастью, из древних преданий она знала, как нужно разговаривать с Мерлином.
– Этот час благоприятствует обряду посвящения в жрицы, как того требуют древние обычаи, – ласково ответил мужчина. – Тебе говорили, что жрица должна быть девственницей, но это не так. Приходит время, и жрица Великой Богини теряет свою первозданность, и, лишь познав всепоглощающую силу экстаза, она вновь обретает независимость. Она отдает себя, но овладеть ею невозможно. Она по собственному желанию дарует себя Священному Царю, чтобы тот потом передал ее благословение своей супруге и жизнь на земле продолжалась.
– И я тоже должна совершить это? – Эйлан почувствовала, что дрожит. – Но как? Я ведь не знаю, как это делается!
– Не ты, но Великая Богиня, которая живет в тебе… – При виде улыбки Мерлина у Эйлан перехватило дыхание. – И мой долг – разбудить Ее.
Он сбросил с себя шкуру быка. Девушка смотрела на Мерлина: он стоял перед ней нагой, тело могучее, красивое – истинный бог. Он погладил пальцами завитки волос у нее на висках, и у Эйлан возникло ощущение, что без поддержки этих сильных рук она просто упадет. Мерлин, склонившись, поцеловал девушку в лоб.
«О, Великая Богиня!» – вскричал ее дух. Он стал целовать ее губы, грудь, затем опустился на колени, чтобы освятить ее чрево. Сознание Эйлан пылало белым огнем, который поднимался откуда-то из глубины ее тела. В эту минуту она, как никогда прежде, ощущала каждую клеточку своего существа, и в то же время ей казалось, что ее оболочку заполняет какой-то иной дух. Но было ли то неведомое частью ее самой, или, наоборот, она превратилась в крохотную частицу какого-то огромного духа или даже Великой Богини, – этого девушка не знала. Но главное, она постоянно ощущала чье-то присутствие, и это ощущение было сильнее, чем то умиротворение, которое она испытывала в объятиях Гая.
В душе у Эйлан бушевало пламя, но оно не поглотило ее. Девушке казалось, что она слышит знакомый голос, и этот голос страстно поет:
Люби врага – и победишь его…
Закон нарушив, соблюдешь его…
Отдай все то, что хочешь сохранить…
Тогда победа будет за тобой…
И дочь друидов возродит Дракона.
В ее воображении кровавые битвы сменялись картинами великолепия и пышности: каменные постройки городов, зеленый холм, возвышающийся над озером, широким, как море, и снова сражения и пожары. Наконец появился светловолосый мужчина с глазами, как у Гая. Он мчался в бой на коне, держа в руках щит с изображением Владычицы.
Я согласна! – промолвила Эйлан. – Только не оставляй меня одну…
«Дочь моя, я всегда с тобой, – прозвучало ей ответ. – Ты принадлежишь мне. Так было и будет во веки веков, пока не нарушится ход Времен».
Эйлан была уверена, что прежде уже слышала эти слова, чувствовала, что жизнь ее воссоединяется с корнями, уходящими в глубокую древность. Но сейчас она находилась во власти любви, тонула в этом чувстве, словно в огромном бездонном море. Любовь озарила и заслонила собой все ее бытие.
Затем Эйлан почувствовала, что покачивается на волнах и холодные воды несут ее куда-то. Над ней сомкнулись темные кроны деревьев; сквозь них лился лунный свет. Вдруг чьи-то руки, много рук, подхватили ее и вытащили из воды. Девушка заморгала от изумления: она лежала на берегу ручья, который протекал недалеко от Дома Девушек. Это место обычно служило жрицам купальней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
А потом наступила тишина. Забрезжил холодный рассвет, поглотив последние отблески угасающих факелов. Над грудами мертвых тел суетились вороны. Неожиданно птицы с отвратительным карканьем взмыли ввысь, затмив небеса своими черными крыльями.
И Вороны с криком взмывают над полем,
Богиня рыдает, убитая горем,
Ликует Орел, налакавшийся крови,
Дракон не тревожит свирепую птицу.
Но ненависть может в любовь превратиться…
Сердце Эйлан пронзила невыносимая печаль. Глаза наполнились слезами, и страшная картина расплылась в прозрачной пелене.
Когда же слезы высохли, девушка увидела, что опять стоит у озера. Но теперь она была не одна. В воде Эйлан разглядела отражение чьей-то фигуры. Она подняла голову, и взгляд ее упал на мужчину, одетого в шкуру пятнистого быка. Голову его венчал убор, украшенный крыльями ястреба и рогами крупного оленя. Девушка от удивления широко раскрыла глаза: такой костюм друиды надевали только для самых священных обрядов.
– Повелитель… – почтительно обратилась к нему Эйлан, – кто ты? – Поначалу ей показалось, что он очень похож на ее деда, однако, вглядевшись, девушка отметила, что этот человек еще не старый, хотя борода его серебрилась сединой, а глаза светились мудростью, излучали неземное могущество и силу, которые недоступны простым смертным.
«Это тот идеал, который стремится воплощать собой Арданос!» – мелькнуло в голове у Эйлан. Мужчина, стоявший сейчас перед ней, обладал каким-то сверхъестественным величием, которое она порой наблюдала в Лианнон во время ритуалов. В этом и была их истинная сущность.
Мужчина улыбнулся, и девушке показалось, что вокруг становится все светлее и светлее, и вот уже искристо засияли воды озера.
– Я являюсь в разных обличьях, у меня много имен. Я и Ястреб Солнца, и Белый Конь; я – Золотой Олень и Черный Вепрь. Но сейчас я – Мерлин Британский.
Эйлан судорожно сглотнула слюну. О Мерлине она слышала от своих наставниц. Титул Мерлина в прежние времена носил архидруид. Но не каждому поколению людей выпадала честь лицезреть образ, который был подлинным носителем этого имени. Считалось, что только достойнейшие из друидов могли повстречаться с Мерлином в потустороннем мире.
Эйлан облизнула губы.
– Что я должна сделать?
– Дочь Священного острова, готова ли ты служить людям и богам, которым поклоняешься?
– Я служу Владычице Жизни, – твердо ответила девушка. – И я готова исполнять Ее волю.
– Это час знамений. Ты можешь увидеть скрещение многих дорог, но только если дашь на то свое согласие, ибо, ступив на этот путь, ты должна будешь пожертвовать всем, что у тебя есть и что тебе дорого. Но не стоит рассчитывать на то, что твои усилия будут поняты и оценены. – Мужчина пошел вдоль берега озера.
– И что же говорят знамения? Каким деяниям благоприятствует этот час? – Этот дух, неожиданно явившийся Эйлан в образе человека, подавлял ее своим могущественным величием. К счастью, из древних преданий она знала, как нужно разговаривать с Мерлином.
– Этот час благоприятствует обряду посвящения в жрицы, как того требуют древние обычаи, – ласково ответил мужчина. – Тебе говорили, что жрица должна быть девственницей, но это не так. Приходит время, и жрица Великой Богини теряет свою первозданность, и, лишь познав всепоглощающую силу экстаза, она вновь обретает независимость. Она отдает себя, но овладеть ею невозможно. Она по собственному желанию дарует себя Священному Царю, чтобы тот потом передал ее благословение своей супруге и жизнь на земле продолжалась.
– И я тоже должна совершить это? – Эйлан почувствовала, что дрожит. – Но как? Я ведь не знаю, как это делается!
– Не ты, но Великая Богиня, которая живет в тебе… – При виде улыбки Мерлина у Эйлан перехватило дыхание. – И мой долг – разбудить Ее.
Он сбросил с себя шкуру быка. Девушка смотрела на Мерлина: он стоял перед ней нагой, тело могучее, красивое – истинный бог. Он погладил пальцами завитки волос у нее на висках, и у Эйлан возникло ощущение, что без поддержки этих сильных рук она просто упадет. Мерлин, склонившись, поцеловал девушку в лоб.
«О, Великая Богиня!» – вскричал ее дух. Он стал целовать ее губы, грудь, затем опустился на колени, чтобы освятить ее чрево. Сознание Эйлан пылало белым огнем, который поднимался откуда-то из глубины ее тела. В эту минуту она, как никогда прежде, ощущала каждую клеточку своего существа, и в то же время ей казалось, что ее оболочку заполняет какой-то иной дух. Но было ли то неведомое частью ее самой, или, наоборот, она превратилась в крохотную частицу какого-то огромного духа или даже Великой Богини, – этого девушка не знала. Но главное, она постоянно ощущала чье-то присутствие, и это ощущение было сильнее, чем то умиротворение, которое она испытывала в объятиях Гая.
В душе у Эйлан бушевало пламя, но оно не поглотило ее. Девушке казалось, что она слышит знакомый голос, и этот голос страстно поет:
Люби врага – и победишь его…
Закон нарушив, соблюдешь его…
Отдай все то, что хочешь сохранить…
Тогда победа будет за тобой…
И дочь друидов возродит Дракона.
В ее воображении кровавые битвы сменялись картинами великолепия и пышности: каменные постройки городов, зеленый холм, возвышающийся над озером, широким, как море, и снова сражения и пожары. Наконец появился светловолосый мужчина с глазами, как у Гая. Он мчался в бой на коне, держа в руках щит с изображением Владычицы.
Я согласна! – промолвила Эйлан. – Только не оставляй меня одну…
«Дочь моя, я всегда с тобой, – прозвучало ей ответ. – Ты принадлежишь мне. Так было и будет во веки веков, пока не нарушится ход Времен».
Эйлан была уверена, что прежде уже слышала эти слова, чувствовала, что жизнь ее воссоединяется с корнями, уходящими в глубокую древность. Но сейчас она находилась во власти любви, тонула в этом чувстве, словно в огромном бездонном море. Любовь озарила и заслонила собой все ее бытие.
Затем Эйлан почувствовала, что покачивается на волнах и холодные воды несут ее куда-то. Над ней сомкнулись темные кроны деревьев; сквозь них лился лунный свет. Вдруг чьи-то руки, много рук, подхватили ее и вытащили из воды. Девушка заморгала от изумления: она лежала на берегу ручья, который протекал недалеко от Дома Девушек. Это место обычно служило жрицам купальней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158