Только пройдя через испытания, сумеет она оправдать предсмертную волю Лианнон и доказать себе и другим, что она избрала верный путь, когда под сенью деревьев отдалась Гаю. Тогда Эйлан казалось, что она исполняет закон Великой Богини, более древний, чем тот, который обязывал ее хранить обет целомудрия. Отказ от испытаний равносилен признанию того, что любовь – это грех. Эйлан гордо вскинула голову.
– Я достойна быть священным орудием Великой Богини. И если я лгу, пусть земная твердь вздыбится и поглотит меня, пусть небеса падут на мою голову и раздавят меня, пусть боги, именем которых я даю свою клятву, отвернутся от меня!
– Претендентка на сан Верховной Жрицы была опрошена по всем правилам, и она клятвами подтвердила свое согласие… – провозгласил Арданос, обращаясь к пришедшим с ним друидам, затем повернулся к жрицам. – Она должна совершить обряд очищения, и потом подготовьте ее к ритуалу…
На мгновение взгляд архидруида задержался на Эйлан. В его глазах читалась борьба разноречивых чувств – жалости, раздражения, удовлетворения. Затем Арданос резко повернулся и вышел из комнаты; остальные друиды последовали за ним.
– Эйлан, ну что ты так дрожишь? – ласково проговорила Кейлин. – Он просто старый пень, и нечего его бояться. Великая Богиня милосердна. Она – наша мать, Эйлан, Великая Матерь всех женщин, Создательница всего, что смертно. Помни об этом.
Эйлан кивнула, понимая, что предстоящие испытания пугали бы ее, даже если бы она не чувствовала за собой вины. Но если ей суждено умереть, Великая Богиня покарает ее, и незачем заранее изводить себя страхами.
Полог на двери колыхнулся, и в комнату вошли четыре юные жрицы, среди них Сенара и Эйлид. Девушки принесли ведра с водой, которую они набрали из священного источника. Переступив порог, жрицы замерли на месте, с благоговением глядя на Эйлан. «Перст Великой Богини указал на меня», – напомнила себе Эйлан. Ей казалось, что девушки смотрят на нее с изумлением и восхищением, как сама она прежде всегда взирала на Лианнон. Они такие юные, думала Эйлан, все моложе нее, кроме Эйлид…
Эйлан хотелось крикнуть им: «Ничто не изменилось; я все та же Эйлан…» Но это было не так. Однако, когда они сняли с нее одежду, Эйлан, оглядев себя, даже вздрогнула от неожиданности: тело ее почти не претерпело изменений, свидетельствующих о приближении поры материнства.
Но ведь эти юные служительницы храма – девственницы. Ничего удивительного в том, что они не замечают в ней изменений, связанных с беременностью. Девушки помогли Эйлан вымыться, как когда-то сама она помогала Лианнон. В комнате было холодно. Эйлан, поеживаясь, подставляла свое тело под прозрачные ледяные струи, и в течение всей этой процедуры ее не покидало ощущение, что душа ее и плоть, как это ни странно, действительно очищаются от земной скверны. Ей казалось, что воды священного источника смывают с нее не только последние сохранившиеся в памяти следы близости с Гаем, но также освобождают ее сознание от всей прежней жизни.
Эйлан чувствовала себя полностью обновленной, как бы заново родившейся. Девушки облачили ее в обрядовые одежды и, как того требовал обычай, украсили голову венком. И как только сплетенные стебли легли на ее лоб, перед глазами на мгновение все расплылось. Может быть, это первое прикосновение Великой Богини; Она издалека предупреждает о своем приближении, подумала Эйлан.
Все ее существо наполнилось непривычной легкостью, словно это была и не она. Девушке хотелось есть, хотя сама она едва ли сознавала, что ее мучит голод. Перед ритуалом Эйлан предстояло выпить снадобье из священных трав, которое следовало принимать только на пустой желудок, иначе ее могло стошнить. Кейлин как-то высказала уверенность, что здоровье Лианнон пошатнулось от длительного употребления этого настоя. Значит, и ее через несколько лет ожидает то же самое, подумала Эйлан и тут же улыбнулась себе: на размышление о будущем хватит времени и после; сейчас главное – пережить этот вечер.
В комнату внесли узорную золотую чашу с чудодейственным зельем, вызывающим видения. Эйлан знала, что снадобье приготовлено из ягод омелы белой и других священных трав, – она и сама неоднократно наблюдала, как Миллин собирала эти растения. В священный напиток также добавляли грибы, которые простой люд собирать опасался, полагая, что ими можно отравиться. Кроме того, считалось, что грибы – это священные дары природы, но в пищу абсолютно непригодны. Однако жрицам было известно, что при употреблении в малых дозах грибы усиливали способность к ясновидению.
Дрожа всем телом, Эйлан взяла из рук Эйлид чашу, – так, как это раньше делала Лианнон. Кейлин права, размышляла девушка, поднося к губам священное зелье. Она много раз прислуживала Верховной Жрице при исполнении этого ритуала и в точности помнила всю процедуру.
Эйлан казалось, она наверняка знает и то, что будет чувствовать, отпивая снадобье маленькими глотками. Кончиками пальцев держа чашу у губ, она чуть наклонила ее, собираясь сделать первый глоток, и тут вдруг вспомнила, что жрица должна выпить снадобье залпом – иначе испить эту чашу до дна невозможно. Чудодейственное зелье было невыносимо горьким, и, проглотив его на едином дыхании, Эйлан не могла избавиться от ощущения, что приняла яд. Если это так, Арданос придумал великолепный способ избавиться от нее. Но ведь Кейлин пообещала, что приготовит питье из священных трав сама, никому не доверит его ни на минуту. Она не должна сомневаться в преданности своей наставницы.
Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Может, это настал час расплаты? Усилием воли Эйлан взяла себя в руки и, запив горечь водой, закрыла глаза. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться.
Через несколько минут желудок успокоился, но головокружение не проходило. Эйлан зажмурилась и опустилась на стул, надеясь, что так быстрее придет в себя. Кажется, Лианнон тоже всегда садилась после того, как выпивала снадобье. Тогда Эйлан думала, что приступы слабости у Верховной Жрицы объясняются усталостью, накопившейся за долгие годы жизни. Но ведь Лианнон вовсе не была старухой. Значит, и она состарится прежде времени? Что ж, пока она может лишь мечтать о том, чтобы дожить до преклонного возраста!
В комнате возникло какое-то движение. Эйлид и остальные юные помощницы отошли в сторону. Эйлан догадалась, что перед ней стоит Арданос. Приподняв отяжелевшие веки, она встретила взгляд архидруида. Он смотрел на нее серьезно, без тени улыбки.
– Я вижу, Эйлан, ты уже готова к испытаниям. Ты прекрасна, моя дорогая. Глядя на тебя, люди будут твердо уверены, что к ним явилась сама Великая Богиня… – Эйлан было странно слышать добрые слова из уст Арданоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
– Я достойна быть священным орудием Великой Богини. И если я лгу, пусть земная твердь вздыбится и поглотит меня, пусть небеса падут на мою голову и раздавят меня, пусть боги, именем которых я даю свою клятву, отвернутся от меня!
– Претендентка на сан Верховной Жрицы была опрошена по всем правилам, и она клятвами подтвердила свое согласие… – провозгласил Арданос, обращаясь к пришедшим с ним друидам, затем повернулся к жрицам. – Она должна совершить обряд очищения, и потом подготовьте ее к ритуалу…
На мгновение взгляд архидруида задержался на Эйлан. В его глазах читалась борьба разноречивых чувств – жалости, раздражения, удовлетворения. Затем Арданос резко повернулся и вышел из комнаты; остальные друиды последовали за ним.
– Эйлан, ну что ты так дрожишь? – ласково проговорила Кейлин. – Он просто старый пень, и нечего его бояться. Великая Богиня милосердна. Она – наша мать, Эйлан, Великая Матерь всех женщин, Создательница всего, что смертно. Помни об этом.
Эйлан кивнула, понимая, что предстоящие испытания пугали бы ее, даже если бы она не чувствовала за собой вины. Но если ей суждено умереть, Великая Богиня покарает ее, и незачем заранее изводить себя страхами.
Полог на двери колыхнулся, и в комнату вошли четыре юные жрицы, среди них Сенара и Эйлид. Девушки принесли ведра с водой, которую они набрали из священного источника. Переступив порог, жрицы замерли на месте, с благоговением глядя на Эйлан. «Перст Великой Богини указал на меня», – напомнила себе Эйлан. Ей казалось, что девушки смотрят на нее с изумлением и восхищением, как сама она прежде всегда взирала на Лианнон. Они такие юные, думала Эйлан, все моложе нее, кроме Эйлид…
Эйлан хотелось крикнуть им: «Ничто не изменилось; я все та же Эйлан…» Но это было не так. Однако, когда они сняли с нее одежду, Эйлан, оглядев себя, даже вздрогнула от неожиданности: тело ее почти не претерпело изменений, свидетельствующих о приближении поры материнства.
Но ведь эти юные служительницы храма – девственницы. Ничего удивительного в том, что они не замечают в ней изменений, связанных с беременностью. Девушки помогли Эйлан вымыться, как когда-то сама она помогала Лианнон. В комнате было холодно. Эйлан, поеживаясь, подставляла свое тело под прозрачные ледяные струи, и в течение всей этой процедуры ее не покидало ощущение, что душа ее и плоть, как это ни странно, действительно очищаются от земной скверны. Ей казалось, что воды священного источника смывают с нее не только последние сохранившиеся в памяти следы близости с Гаем, но также освобождают ее сознание от всей прежней жизни.
Эйлан чувствовала себя полностью обновленной, как бы заново родившейся. Девушки облачили ее в обрядовые одежды и, как того требовал обычай, украсили голову венком. И как только сплетенные стебли легли на ее лоб, перед глазами на мгновение все расплылось. Может быть, это первое прикосновение Великой Богини; Она издалека предупреждает о своем приближении, подумала Эйлан.
Все ее существо наполнилось непривычной легкостью, словно это была и не она. Девушке хотелось есть, хотя сама она едва ли сознавала, что ее мучит голод. Перед ритуалом Эйлан предстояло выпить снадобье из священных трав, которое следовало принимать только на пустой желудок, иначе ее могло стошнить. Кейлин как-то высказала уверенность, что здоровье Лианнон пошатнулось от длительного употребления этого настоя. Значит, и ее через несколько лет ожидает то же самое, подумала Эйлан и тут же улыбнулась себе: на размышление о будущем хватит времени и после; сейчас главное – пережить этот вечер.
В комнату внесли узорную золотую чашу с чудодейственным зельем, вызывающим видения. Эйлан знала, что снадобье приготовлено из ягод омелы белой и других священных трав, – она и сама неоднократно наблюдала, как Миллин собирала эти растения. В священный напиток также добавляли грибы, которые простой люд собирать опасался, полагая, что ими можно отравиться. Кроме того, считалось, что грибы – это священные дары природы, но в пищу абсолютно непригодны. Однако жрицам было известно, что при употреблении в малых дозах грибы усиливали способность к ясновидению.
Дрожа всем телом, Эйлан взяла из рук Эйлид чашу, – так, как это раньше делала Лианнон. Кейлин права, размышляла девушка, поднося к губам священное зелье. Она много раз прислуживала Верховной Жрице при исполнении этого ритуала и в точности помнила всю процедуру.
Эйлан казалось, она наверняка знает и то, что будет чувствовать, отпивая снадобье маленькими глотками. Кончиками пальцев держа чашу у губ, она чуть наклонила ее, собираясь сделать первый глоток, и тут вдруг вспомнила, что жрица должна выпить снадобье залпом – иначе испить эту чашу до дна невозможно. Чудодейственное зелье было невыносимо горьким, и, проглотив его на едином дыхании, Эйлан не могла избавиться от ощущения, что приняла яд. Если это так, Арданос придумал великолепный способ избавиться от нее. Но ведь Кейлин пообещала, что приготовит питье из священных трав сама, никому не доверит его ни на минуту. Она не должна сомневаться в преданности своей наставницы.
Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Может, это настал час расплаты? Усилием воли Эйлан взяла себя в руки и, запив горечь водой, закрыла глаза. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться.
Через несколько минут желудок успокоился, но головокружение не проходило. Эйлан зажмурилась и опустилась на стул, надеясь, что так быстрее придет в себя. Кажется, Лианнон тоже всегда садилась после того, как выпивала снадобье. Тогда Эйлан думала, что приступы слабости у Верховной Жрицы объясняются усталостью, накопившейся за долгие годы жизни. Но ведь Лианнон вовсе не была старухой. Значит, и она состарится прежде времени? Что ж, пока она может лишь мечтать о том, чтобы дожить до преклонного возраста!
В комнате возникло какое-то движение. Эйлид и остальные юные помощницы отошли в сторону. Эйлан догадалась, что перед ней стоит Арданос. Приподняв отяжелевшие веки, она встретила взгляд архидруида. Он смотрел на нее серьезно, без тени улыбки.
– Я вижу, Эйлан, ты уже готова к испытаниям. Ты прекрасна, моя дорогая. Глядя на тебя, люди будут твердо уверены, что к ним явилась сама Великая Богиня… – Эйлан было странно слышать добрые слова из уст Арданоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158