– У тебя есть ребенок – почему так случилось, не имеет значения, – и твоя жизнь принадлежит не тебе. Гауэн – замечательный мальчик. И ты должна вырастить его. А Гай…
– Ах, не говори о нем, прошу тебя…
– Госпожа моя, – продолжала Сенара, дрожа всем телом, – уверяю, Гай любит тебя и сына тоже.
– Он забыл меня.
– Нет, я убеждена в этом, – настаивала девушка. – С твоего позволения я напомню ему о долге перед матерью его сына. Разреши мне поговорить с ним о его долге отца и римлянина. И даже если душа его очерствела, уверена, на этот зов он не посмеет не откликнуться.
Неужели подобное возможно? И Сенара способна сотворить такое чудо? И готова сделать это?
– Я верю в знамение, которое послала мне Великая Богиня, – наконец заговорила Эйлан, – но, если мне удастся пережить Самейн, попробуй сделать, как ты говоришь. Но прежде ты должна увести Гауэна в безопасное место. Я боюсь, что во время праздника возникнут беспорядки. Завтра – нет, сегодня вечером, – поправилась она, так как уже начинал брезжить рассвет, – ты должна покинуть Лесную обитель. Возьмешь Гауэна и отправишься вместе с ним в лес, к этому отцу Петросу. Никто не подумает искать вас там!
Глава 30
Очнувшись, Кейлин сообразила, что была без сознания довольно долго, так как одеяние ее было насквозь мокрым. Где-то поблизости скрипела телега, подпрыгивая на ухабах и выбоинах. Очевидно, от этого звука она и пришла в себя. В телеге сидели мужчины, вооруженные дубинками. Их было четверо или пятеро, а впереди шли два дюжих охранника с факелами. Может быть, это они вспугнули ее обидчиков? Но, по всей видимости, что-то все же помешало этим негодяям, потому что пострадала она только от удара по голове.
Кейлин заставила себя подняться, хотя это стоило ей неимоверных усилий, – казалось, голова вот-вот расколется от напряжения. Вокруг нее на земле лежали чьи-то тела, и даже сквозь сырость дождя в нос бил резкий запах горелого мяса.
Один из мужчин с факелом в руке, заметив жрицу, произнес трясущимися губами:
– Ты призрак, госпожа? Пощади нас…
– Я не привидение, – отозвалась Кейлин, стараясь говорить уверенным и твердым голосом. – Я – жрица святилища, которое находится в Стране Лета. На меня напали разбойники.
Теперь Кейлин увидела и свои носилки. Они были опрокинуты. Рядом распластались оба молодых жреца, устремив к небесам безжизненные глаза. Горло у каждого перерезано, золотые ожерелья сняты. Кейлин в смятении смотрела на их тела.
Потом, оглядев разбросанные вокруг обуглившиеся трупы, поняла: боги довершили то, что ей самой исполнить оказалось не под силу. Жаль, что она не смогла спасти молодых друидов, но, по крайней мере, они отомщены.
– Куда ты направлялась, госпожа? – спросил селянин, сидевший на козлах.
Кейлин оторвала взгляд от трупов и, с трудом скрывая дрожь в голосе, ответила:
– В Лесную обитель. Это недалеко от Девы.
– А-а, тогда понятно. По-моему, там еще стоит один из легионов, и дороги патрулируются. А в этой местности сейчас никто и носа не смеет высунуть на улицу, не взяв с собой хотя бы парочку охранников. Скорей бы уж избрали нового императора, тогда и нам было бы спокойнее.
Кейлин удивленно заморгала: мужчина говорил по-британски абсолютно без акцента, как на родном языке. Если уж местные жители соскучились по императору, значит, Рим оказал большое влияние на Британию.
– Я вижу, госпожа, они убили твоего телохранителя, – заметил мужчина, правящий телегой. – Наверное, были и рабы, которые несли твои носилки? Теперь ты осталась без слуг – вероятно, они удрали. – Он подъехал ближе и остановился, в растерянности глядя на тела багаудов. Затем перевел взгляд на Кейлин и почтительно, как того требовала древняя традиция, поклонился.
– Госпожа моя, я вижу, боги охраняют тебя. Мы направляемся в другую сторону, но охотно довезем тебя до ближайшего селения, где ты сможешь нанять носильщиков и стражу.
Он помог жрице забраться на телегу, укрыл ее сухим одеялом. Другие мужчины погрузили в повозку тела молодых жрецов. Кейлин, укутавшись в свой плащ и потуже обмотав вокруг себя грубое одеяло, которое дал ей хозяин телеги, сидела, сжавшись в комочек, и горестно размышляла о том, что теперь эти добрые люди готовы предложить ей все, что у них есть, но никакая сила на земле не доставит ее в Лесную обитель к церемонии Самейна.
Гай был крайне удивлен, когда, выехав из Девы в южном направлении, увидел, что вся дорога забита людьми и повозками. Потом он вспомнил, что завтра праздник. Очевидно, народ стекается к Девичьему Холму. Но путники бросали в его сторону не очень дружелюбные взгляды, и спустя некоторое время римлянин решил, что лучше свернуть с тракта и ехать по тропинке через горы. Тогда он приблизится к Лесной обители со стороны жилища отшельника.
Голые ветки деревьев, как кости, гремели на холодном ветру; дождь на время прекратился. Самейн – праздник смерти; римляне считали этот день предвестником беды. Что ж, подумал Гай, для него-то он точно не предвещает ничего доброго. Но поворачивать назад не собирался. Он пребывал в фаталистическом расположении духа, которое обычно не покидало его в ту пору, когда он служил в действующей армии. Угрюмое смирение перед неизбежностью судьбы иногда овладевало солдатами накануне боя, в котором важнее было не выжить, а сохранить свою честь. Правда, свою-то честь он, можно сказать, растерял за последние несколько дней, но он восстановит свое доброе имя, непременно, чего бы ему это ни стоило.
Несмотря на дурное настроение, а может, благодаря ему, Гай заметил, что всей душой чувствует красоту осеннего леса. И он понял, что искренне любит эту землю, научился любить ее лишь в последний год или чуть раньше. Кто бы ни победил в развязанном конфликте, в Рим он не вернется. В том мире, к которому принадлежал его отец, Гай, по сути дела, всегда был чужим, хотя и стремился с отчаянным упорством воплотить в жизнь честолюбивые планы Мацеллия. Однако и среди британцев он чувствовал себя самозванцем, потому что натура римлянина укоренилась в нем достаточно глубоко. Но для деревьев он не был варваром, а для камней – ненавистным завоевателем. В тишине леса Гай ощущал покой и умиротворение. Это его дом.
Заметив струйку дыма над хижиной отца Петроса, Гай подумал было заглянуть к отшельнику. Но это место слишком живо напоминало ему о Сенаре – он истерзает себя, если задержится здесь чуть дольше. Кроме того, Гай опасался, что не сумеет скрыть раздражения, если священник вновь начнет читать ему свои избитые проповеди.
Гай предполагал, что сбежавшие легионеры, которых он ищет, до наступления темноты должны отсиживаться где-нибудь в укрытии. Римлянин спешился, привязал коня к дереву, но не слишком крепко, – чтобы его скакун мог высвободиться, если он будет долго отсутствовать, – и, прячась за стволами деревьев, примыкающих к просеке, бесшумно направился в обход домика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
– Ах, не говори о нем, прошу тебя…
– Госпожа моя, – продолжала Сенара, дрожа всем телом, – уверяю, Гай любит тебя и сына тоже.
– Он забыл меня.
– Нет, я убеждена в этом, – настаивала девушка. – С твоего позволения я напомню ему о долге перед матерью его сына. Разреши мне поговорить с ним о его долге отца и римлянина. И даже если душа его очерствела, уверена, на этот зов он не посмеет не откликнуться.
Неужели подобное возможно? И Сенара способна сотворить такое чудо? И готова сделать это?
– Я верю в знамение, которое послала мне Великая Богиня, – наконец заговорила Эйлан, – но, если мне удастся пережить Самейн, попробуй сделать, как ты говоришь. Но прежде ты должна увести Гауэна в безопасное место. Я боюсь, что во время праздника возникнут беспорядки. Завтра – нет, сегодня вечером, – поправилась она, так как уже начинал брезжить рассвет, – ты должна покинуть Лесную обитель. Возьмешь Гауэна и отправишься вместе с ним в лес, к этому отцу Петросу. Никто не подумает искать вас там!
Глава 30
Очнувшись, Кейлин сообразила, что была без сознания довольно долго, так как одеяние ее было насквозь мокрым. Где-то поблизости скрипела телега, подпрыгивая на ухабах и выбоинах. Очевидно, от этого звука она и пришла в себя. В телеге сидели мужчины, вооруженные дубинками. Их было четверо или пятеро, а впереди шли два дюжих охранника с факелами. Может быть, это они вспугнули ее обидчиков? Но, по всей видимости, что-то все же помешало этим негодяям, потому что пострадала она только от удара по голове.
Кейлин заставила себя подняться, хотя это стоило ей неимоверных усилий, – казалось, голова вот-вот расколется от напряжения. Вокруг нее на земле лежали чьи-то тела, и даже сквозь сырость дождя в нос бил резкий запах горелого мяса.
Один из мужчин с факелом в руке, заметив жрицу, произнес трясущимися губами:
– Ты призрак, госпожа? Пощади нас…
– Я не привидение, – отозвалась Кейлин, стараясь говорить уверенным и твердым голосом. – Я – жрица святилища, которое находится в Стране Лета. На меня напали разбойники.
Теперь Кейлин увидела и свои носилки. Они были опрокинуты. Рядом распластались оба молодых жреца, устремив к небесам безжизненные глаза. Горло у каждого перерезано, золотые ожерелья сняты. Кейлин в смятении смотрела на их тела.
Потом, оглядев разбросанные вокруг обуглившиеся трупы, поняла: боги довершили то, что ей самой исполнить оказалось не под силу. Жаль, что она не смогла спасти молодых друидов, но, по крайней мере, они отомщены.
– Куда ты направлялась, госпожа? – спросил селянин, сидевший на козлах.
Кейлин оторвала взгляд от трупов и, с трудом скрывая дрожь в голосе, ответила:
– В Лесную обитель. Это недалеко от Девы.
– А-а, тогда понятно. По-моему, там еще стоит один из легионов, и дороги патрулируются. А в этой местности сейчас никто и носа не смеет высунуть на улицу, не взяв с собой хотя бы парочку охранников. Скорей бы уж избрали нового императора, тогда и нам было бы спокойнее.
Кейлин удивленно заморгала: мужчина говорил по-британски абсолютно без акцента, как на родном языке. Если уж местные жители соскучились по императору, значит, Рим оказал большое влияние на Британию.
– Я вижу, госпожа, они убили твоего телохранителя, – заметил мужчина, правящий телегой. – Наверное, были и рабы, которые несли твои носилки? Теперь ты осталась без слуг – вероятно, они удрали. – Он подъехал ближе и остановился, в растерянности глядя на тела багаудов. Затем перевел взгляд на Кейлин и почтительно, как того требовала древняя традиция, поклонился.
– Госпожа моя, я вижу, боги охраняют тебя. Мы направляемся в другую сторону, но охотно довезем тебя до ближайшего селения, где ты сможешь нанять носильщиков и стражу.
Он помог жрице забраться на телегу, укрыл ее сухим одеялом. Другие мужчины погрузили в повозку тела молодых жрецов. Кейлин, укутавшись в свой плащ и потуже обмотав вокруг себя грубое одеяло, которое дал ей хозяин телеги, сидела, сжавшись в комочек, и горестно размышляла о том, что теперь эти добрые люди готовы предложить ей все, что у них есть, но никакая сила на земле не доставит ее в Лесную обитель к церемонии Самейна.
Гай был крайне удивлен, когда, выехав из Девы в южном направлении, увидел, что вся дорога забита людьми и повозками. Потом он вспомнил, что завтра праздник. Очевидно, народ стекается к Девичьему Холму. Но путники бросали в его сторону не очень дружелюбные взгляды, и спустя некоторое время римлянин решил, что лучше свернуть с тракта и ехать по тропинке через горы. Тогда он приблизится к Лесной обители со стороны жилища отшельника.
Голые ветки деревьев, как кости, гремели на холодном ветру; дождь на время прекратился. Самейн – праздник смерти; римляне считали этот день предвестником беды. Что ж, подумал Гай, для него-то он точно не предвещает ничего доброго. Но поворачивать назад не собирался. Он пребывал в фаталистическом расположении духа, которое обычно не покидало его в ту пору, когда он служил в действующей армии. Угрюмое смирение перед неизбежностью судьбы иногда овладевало солдатами накануне боя, в котором важнее было не выжить, а сохранить свою честь. Правда, свою-то честь он, можно сказать, растерял за последние несколько дней, но он восстановит свое доброе имя, непременно, чего бы ему это ни стоило.
Несмотря на дурное настроение, а может, благодаря ему, Гай заметил, что всей душой чувствует красоту осеннего леса. И он понял, что искренне любит эту землю, научился любить ее лишь в последний год или чуть раньше. Кто бы ни победил в развязанном конфликте, в Рим он не вернется. В том мире, к которому принадлежал его отец, Гай, по сути дела, всегда был чужим, хотя и стремился с отчаянным упорством воплотить в жизнь честолюбивые планы Мацеллия. Однако и среди британцев он чувствовал себя самозванцем, потому что натура римлянина укоренилась в нем достаточно глубоко. Но для деревьев он не был варваром, а для камней – ненавистным завоевателем. В тишине леса Гай ощущал покой и умиротворение. Это его дом.
Заметив струйку дыма над хижиной отца Петроса, Гай подумал было заглянуть к отшельнику. Но это место слишком живо напоминало ему о Сенаре – он истерзает себя, если задержится здесь чуть дольше. Кроме того, Гай опасался, что не сумеет скрыть раздражения, если священник вновь начнет читать ему свои избитые проповеди.
Гай предполагал, что сбежавшие легионеры, которых он ищет, до наступления темноты должны отсиживаться где-нибудь в укрытии. Римлянин спешился, привязал коня к дереву, но не слишком крепко, – чтобы его скакун мог высвободиться, если он будет долго отсутствовать, – и, прячась за стволами деревьев, примыкающих к просеке, бесшумно направился в обход домика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158