Ей доводилось слышать, что многие из них не позволяют себе даже смотреть на незнакомых женщин.
Но, очевидно, говорить с ней ему позволялось.
– Доброго дня тебе, сестра моя, – промолвил старец, обращаясь к Кейлин на латинском просторечии, которое служило языком общения между всеми народами империи. – Могу я узнать твое имя? Ведь ты не новообращенная. В нашей общине живут только женщины почтенного возраста, которые приехали сюда с нами много лет назад, а ты молода.
При мысли о том, что ее считают молодой, Кейлин чуть улыбнулась. Но, конечно, этот священник явно годился ей в дедушки: волосы белые, да и сам он весь тщедушный и сморщенный, как засохший лист.
– Нет, я не из ваших новообращенных, – ответила Кейлин. – Я из тех, кто поклоняется лесному богу. А зовут меня Кейлин.
– Вот как? – любезно отозвался он. – Мне кое-что известно о братьях-друидах, но женщин среди них я не видел.
– Здесь живут только мужчины-друиды, – объяснила Кейлин, – во всяком случае, так было до вчерашнего дня. Меня прислали сюда из Лесной обители, которая находится на севере. Я должна основать на этой земле Дом Дев. А на холм я поднялась, чтобы осмотреть местность, в которую привели меня боги.
– Ты говоришь как человек, которому ведома истина, сестра моя. Значит, ты должна знать и то, что все боги вместе – не что иное, как единый Всемогущий Бог… – Он замолчал, и Кейлин добавила:
– …а все богини вместе – это воплощение единой Великой Богини.
Лицо старца излучало доброту.
– Верно. Те, кому Господь явился в образе Сына Божия, считают, что божество не может быть женского пола. С ними мы говорим не о Великой Богине, а о Софии – олицетворении Святой Премудрости. Но нам известно, что Истина едина. Поэтому, сестра моя, думается, это хорошо, что ты хочешь основать здесь святилище Святой Премудрости в традициях своего народа.
Кейлин поклонилась. Его изрезанное глубокими морщинами лицо светилось добротой и поэтому больше не казалось безобразным.
– Прекрасное дело, сестра моя. Оно достойно того, чтобы посвятить ему остаток твоей нынешней жизни. – Он улыбнулся, и вдруг на лице его появилось отрешенное выражение; он как бы смотрел в глубь своей души. – Я чувствую, что здесь – твое истинное место, ибо, сдается мне, когда-то давно мы служили с тобой одним и тем же алтарям…
Уже не впервые за время этой странной встречи старик привел ее в замешательство.
– Я слышала, братья твоей веры отрицают возможность перевоплощения, – осмелилась заметить Кейлин. Однако то, что он сказал, не было выдумкой. Ее душа действительно узнала его. Это ощущение было столь же сильным, как во время ее первой встречи с Эйлан.
– В Писании сказано, что в это верил сам Учитель, – ответил старый священник, – ибо он говорил о Предтече, которого люди называли Иоанном, что он – перевоплощение Илии. Писание также гласит, что он говорил: молоко для грудных детей, а мясо – для сильных мужей. Среди нас много младенцев. Это новообращенные, и их кормят той пищей, какую нужно давать духовным младенцам, чтобы они, уверовав в то, что земная твердь незыблема, не забывали: жить следует праведно. Тем не менее Учитель говорил, что сей род не исчезнет до пришествия Сына Человеческого; поэтому я здесь, чтобы даже простой люд на исходе мира мог услышать и узнать Истину.
– Да восторжествует Истина, – тихо промолвила Кейлин.
– Успеха тебе, сестра, – отозвался старик. – Здесь многие готовы с радостью приветствовать общину благочестивых сестер. – Он повернулся, намереваясь уйти.
– Дозволено ли мне узнать твое имя, брат мой?
– Меня называют Иосифом; я родом из Аримафеи, был там торговцем. В нашей общине живут святые женщины, которые лицезрели Учителя во время его земной жизни. Они будут рады тому, что рядом с нами поселились просвещенные женщины.
Кейлин поклонилась еще раз. Странно, что христиане, чуждающиеся женщин, отнеслись к ней более благожелательно, чем друиды, ее братья по вере. Но это был добрый знак. «Слуга Света…» – отчетливо прозвучало в ее сознании. Эти слова всплыли из неведомых ей затаенных глубин памяти. Старец спускался вниз по тропинке, а руки Кейлин, как бы сами по себе, изогнулись в благоговейном, почтительном жесте, который был древнее, чем цивилизация друидов. Если человек такой души решил посвятить себя христианству, значит, у этой религии все-таки есть будущее.
Священник скрылся в маленькой церквушке, похожей на пчелиный улей, и только тогда Кейлин заметила, что на губах ее играет улыбка. Теперь она не сомневалась в том, что Великая Богиня благосклонно отнесется к ее работе и что приехала она сюда не зря. Кейлин решила, что приступит к выполнению своей миссии немедленно, с этого самого дня.
Завтракая в кругу прибывших вместе с ней юных послушниц, Кейлин вдруг подумала, что в их новом доме, в незнакомом краю, где все для них было непривычно и чуждо, она не может продолжить традицию Верховных Жриц Лесной обители – Лианнон, а затем и Эйлан, – которые, за исключением своих ближайших помощниц, мало общались с остальными женщинами. Она приняла первое решение: их не должны обслуживать люди со стороны. Тем самым Кейлин ограничивала контакты женщин со жрецами. Другие решения принимать было легче. Она поручила рослой и сильной молодой послушнице выбрать участок для огорода и сразу же посадить овощи в необходимых количествах. Часть продуктов, конечно, придется приобретать у местных жителей, но Кейлин изначально поставила перед собой цель – всем дать понять, что жрицы не собираются ни в коей мере быть зависимыми от друидов. Они не дадут мужчинам ни малейшего повода возомнить, будто те вправе указывать женщинам, как устраивать свою жизнь в новом святилище.
Другой девушке – пожалуй, наименее способной по части учения – Кейлин поручила готовить еду и прислуживать за столом, пообещав, что остальные послушницы будут оказывать ей необходимую помощь. В этот же день Кейлин разговаривала с одним из жрецов, и они решили, что дом для женщин должен быть возведен до образования глубокого снежного покрова. Новое жилище будет строиться с тем расчетом, что в перспективе количество жриц и послушниц увеличится в четыре-пять раз. Вежливо, но твердо Кейлин отвергла предложение жреца пережить в выделенном для них домике хотя бы первую зиму.
Когда Кейлин наконец-то изложила все свои требования, вид у жреца был довольно-таки ошеломленный. Кейлин чувствовала, что впервые в жизни все будет сделано так, как она сказала. Сознавать это было приятно. Очевидно, ей способствует сама Великая Богиня; теперь Владычица сможет в полной мере использовать ее таланты и дарования, что раньше было неосуществимо.
Жаль, конечно, что с ними не поехала Дида. Она помогла бы Кейлин организовать жизнь девушек, научила бы их петь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Но, очевидно, говорить с ней ему позволялось.
– Доброго дня тебе, сестра моя, – промолвил старец, обращаясь к Кейлин на латинском просторечии, которое служило языком общения между всеми народами империи. – Могу я узнать твое имя? Ведь ты не новообращенная. В нашей общине живут только женщины почтенного возраста, которые приехали сюда с нами много лет назад, а ты молода.
При мысли о том, что ее считают молодой, Кейлин чуть улыбнулась. Но, конечно, этот священник явно годился ей в дедушки: волосы белые, да и сам он весь тщедушный и сморщенный, как засохший лист.
– Нет, я не из ваших новообращенных, – ответила Кейлин. – Я из тех, кто поклоняется лесному богу. А зовут меня Кейлин.
– Вот как? – любезно отозвался он. – Мне кое-что известно о братьях-друидах, но женщин среди них я не видел.
– Здесь живут только мужчины-друиды, – объяснила Кейлин, – во всяком случае, так было до вчерашнего дня. Меня прислали сюда из Лесной обители, которая находится на севере. Я должна основать на этой земле Дом Дев. А на холм я поднялась, чтобы осмотреть местность, в которую привели меня боги.
– Ты говоришь как человек, которому ведома истина, сестра моя. Значит, ты должна знать и то, что все боги вместе – не что иное, как единый Всемогущий Бог… – Он замолчал, и Кейлин добавила:
– …а все богини вместе – это воплощение единой Великой Богини.
Лицо старца излучало доброту.
– Верно. Те, кому Господь явился в образе Сына Божия, считают, что божество не может быть женского пола. С ними мы говорим не о Великой Богине, а о Софии – олицетворении Святой Премудрости. Но нам известно, что Истина едина. Поэтому, сестра моя, думается, это хорошо, что ты хочешь основать здесь святилище Святой Премудрости в традициях своего народа.
Кейлин поклонилась. Его изрезанное глубокими морщинами лицо светилось добротой и поэтому больше не казалось безобразным.
– Прекрасное дело, сестра моя. Оно достойно того, чтобы посвятить ему остаток твоей нынешней жизни. – Он улыбнулся, и вдруг на лице его появилось отрешенное выражение; он как бы смотрел в глубь своей души. – Я чувствую, что здесь – твое истинное место, ибо, сдается мне, когда-то давно мы служили с тобой одним и тем же алтарям…
Уже не впервые за время этой странной встречи старик привел ее в замешательство.
– Я слышала, братья твоей веры отрицают возможность перевоплощения, – осмелилась заметить Кейлин. Однако то, что он сказал, не было выдумкой. Ее душа действительно узнала его. Это ощущение было столь же сильным, как во время ее первой встречи с Эйлан.
– В Писании сказано, что в это верил сам Учитель, – ответил старый священник, – ибо он говорил о Предтече, которого люди называли Иоанном, что он – перевоплощение Илии. Писание также гласит, что он говорил: молоко для грудных детей, а мясо – для сильных мужей. Среди нас много младенцев. Это новообращенные, и их кормят той пищей, какую нужно давать духовным младенцам, чтобы они, уверовав в то, что земная твердь незыблема, не забывали: жить следует праведно. Тем не менее Учитель говорил, что сей род не исчезнет до пришествия Сына Человеческого; поэтому я здесь, чтобы даже простой люд на исходе мира мог услышать и узнать Истину.
– Да восторжествует Истина, – тихо промолвила Кейлин.
– Успеха тебе, сестра, – отозвался старик. – Здесь многие готовы с радостью приветствовать общину благочестивых сестер. – Он повернулся, намереваясь уйти.
– Дозволено ли мне узнать твое имя, брат мой?
– Меня называют Иосифом; я родом из Аримафеи, был там торговцем. В нашей общине живут святые женщины, которые лицезрели Учителя во время его земной жизни. Они будут рады тому, что рядом с нами поселились просвещенные женщины.
Кейлин поклонилась еще раз. Странно, что христиане, чуждающиеся женщин, отнеслись к ней более благожелательно, чем друиды, ее братья по вере. Но это был добрый знак. «Слуга Света…» – отчетливо прозвучало в ее сознании. Эти слова всплыли из неведомых ей затаенных глубин памяти. Старец спускался вниз по тропинке, а руки Кейлин, как бы сами по себе, изогнулись в благоговейном, почтительном жесте, который был древнее, чем цивилизация друидов. Если человек такой души решил посвятить себя христианству, значит, у этой религии все-таки есть будущее.
Священник скрылся в маленькой церквушке, похожей на пчелиный улей, и только тогда Кейлин заметила, что на губах ее играет улыбка. Теперь она не сомневалась в том, что Великая Богиня благосклонно отнесется к ее работе и что приехала она сюда не зря. Кейлин решила, что приступит к выполнению своей миссии немедленно, с этого самого дня.
Завтракая в кругу прибывших вместе с ней юных послушниц, Кейлин вдруг подумала, что в их новом доме, в незнакомом краю, где все для них было непривычно и чуждо, она не может продолжить традицию Верховных Жриц Лесной обители – Лианнон, а затем и Эйлан, – которые, за исключением своих ближайших помощниц, мало общались с остальными женщинами. Она приняла первое решение: их не должны обслуживать люди со стороны. Тем самым Кейлин ограничивала контакты женщин со жрецами. Другие решения принимать было легче. Она поручила рослой и сильной молодой послушнице выбрать участок для огорода и сразу же посадить овощи в необходимых количествах. Часть продуктов, конечно, придется приобретать у местных жителей, но Кейлин изначально поставила перед собой цель – всем дать понять, что жрицы не собираются ни в коей мере быть зависимыми от друидов. Они не дадут мужчинам ни малейшего повода возомнить, будто те вправе указывать женщинам, как устраивать свою жизнь в новом святилище.
Другой девушке – пожалуй, наименее способной по части учения – Кейлин поручила готовить еду и прислуживать за столом, пообещав, что остальные послушницы будут оказывать ей необходимую помощь. В этот же день Кейлин разговаривала с одним из жрецов, и они решили, что дом для женщин должен быть возведен до образования глубокого снежного покрова. Новое жилище будет строиться с тем расчетом, что в перспективе количество жриц и послушниц увеличится в четыре-пять раз. Вежливо, но твердо Кейлин отвергла предложение жреца пережить в выделенном для них домике хотя бы первую зиму.
Когда Кейлин наконец-то изложила все свои требования, вид у жреца был довольно-таки ошеломленный. Кейлин чувствовала, что впервые в жизни все будет сделано так, как она сказала. Сознавать это было приятно. Очевидно, ей способствует сама Великая Богиня; теперь Владычица сможет в полной мере использовать ее таланты и дарования, что раньше было неосуществимо.
Жаль, конечно, что с ними не поехала Дида. Она помогла бы Кейлин организовать жизнь девушек, научила бы их петь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158