– Да, но ты же обеляешь и Воронцова, которого убили за то, что он собирался кое-кого вывести на чистую воду.
– Он руководил отделом МВД, осуществляющим контроль за Госкомимуществом. И он либо раскрыл махинации, либо сам был связан с ними. Речь идет о политическом скандале, а не о том, с какой стороны подходить к нему.
– Хорошо. Я не заинтересован в публикации материалов о рядовом уличном преступлении.
– Я тоже.
– Что, Шевченко работает вместе с тобой?
– Только со мной, если ты имеешь в виду это дело. Сергей понимающе кивнул головой и довольно рассмеялся.
– Я уже вижу материал, опубликованный в «Вашингтон пост» под кричащим заголовком: «БЫВШАЯ ГАЗЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ РАЗОБЛАЧАЕТ ПРОГРАММУ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ПРИВАТИЗАЦИИ».
– Для нас это обернулось бы немалой удачей. Но еще больше я заинтересован в том, чтобы увидеть такой заголовок в самой «Правде».
Сергей сгорбился на стуле, начал задумчиво раскачиваться взад-вперед, затем глаза его озорно блеснули, и он произнес: «УБИЙСТВО РАДИ НАЖИВЫ».
– Такого заголовочка в «Правде» прежде никогда не встречалось. – Я от удовольствия заржал, как конь.
Он тоже ухмыльнулся, затем водрузил на нос очки и схватил мои листы.
– Ну, а теперь поговорим о самом трудном, – сказал он стеснительно. – Материал, Николай, в самом деле сенсационный, но вот стиль – он какой-то… штампованный… ходульный.
– Штампованный?
– Да, да, в нем полно канцеляризмов, – Сергей употребил жаргонное слово, известное всем журналистам и обозначающее утяжеленную лексику, принятую у бюрократических чиновников в официальной переписке. – Вот у тебя, к примеру, «преданный и давнишний служака своего отечества» или «гнусный акт бандитизма». Кроме того, нужно отметить, что мы не просто полагаем, что Госкомимущество погряз в коррупции, а знаем об этом наверняка. Верно ведь?
Я кивнул в знак согласия, но в душе здорово разозлился.
– Тогда почему не написать об этом прямо и открыто?
– Видишь ли, – объяснил я, – тут сказывается многолетняя привычка перехитрить Главлит, когда правду облекали в официально приемлемые формулировки, чтобы материал проскочил бы через цензуру КГБ. А старые привычки отмирают с трудом.
– Можешь мне об этом не рассказывать. Я на этом собаку съел. Теперь же словарный запас нужно осовременивать, переходить на разговорную речь.
– Иначе говоря, вестернизировать материал, то есть писать так, как пишут на Западе?
Сергей подтвердил мои слова энергичным кивком головы.
Я сидел подавленный и уже собрался было пояснить, что материал написан вчерне, его легко переделать, пока до меня не дошло, что Сергей и без моих уточнений догадался об этом. Он видел, что перед ним материал из разряда «срочно в номер», но не мог отказать себе в привычной уловке при встрече с авторами сказать: «То, что вы принесли, это, конечно, хорошо, но нужно еще работать и работать». Хитрая уловка! И цель у нее была одна – уменьшить авторский гонорар. Поэтому я с рассеянным видом собрал со стола свои листы и расстегнул кейс.
– Ну что ж, Сережа. Если ты считаешь, что материал поправить нельзя…
– Как поправить нельзя? – Он выхватил листы у меня из рук. – Это же ведущая статья… она же для первой страницы… на самом верху.
– А потом будет продолжение о том, как Шевченко разматывает все это дело. Представь себе: следователь идет по следам, вычисляет подозреваемых, предъявляет обвинения, выступает на суде…
– Уголовное дело глазами сыщика, – понимающе оценил Сергей.
– Причем честолюбивого сыщика.
– Я слышал, что ему не хватает подленьких качеств, чтобы попасть в номенклатуру и пойти на повышение.
– Да, я тоже так считаю. У каждого эксклюзивного материала есть своя цена, говоря о которой…
– Давай все по порядку. Я согласился работать здесь на нескольких условиях. И одно из них – изрядный гонорарный фонд на мое усмотрение. Обещаю, что тебе заплатят прилично.
– Сколько это «прилично».
Он откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
– Ну, это… скажем… сто двадцать пять тысяч рублей.
– Сережа, а не маловато?
– Это как смотреть: сумма в десять раз больше средней недельной зарплаты.
– В десять? Неужели? Ну что ж, цифра довольно верная. Только она должна относиться к гонорару, в десять раз превышающему месячную зарплату.
– Ты требуешь полмиллиона рублей?
– За первую статью, а за два продолжения – по двести пятьдесят.
– Нет, нет и нет. Четверть лимона за первую и по семьдесят пять за продолжения.
– Почему бы нам не облегчить труд твоих бухгалтеров и не округлить гонорар до трехсот за первую и по стольнику за последующие? – предложил я, протянув руку на мировую.
Секунду-другую Сергей колебался, а затем хлопнул меня по ладони.
– Ну что ж, вполне справедливо. Пол-лимона за все про все. – Он рассмеялся и ткнул меня в бок карандашом. – А теперь мы должны сделать все, чтобы наш вариант вестерна поспел бы к утреннему выпуску.
– Да я тут же переделаю его. Выдели мне только местечко, где бы присесть…
– Нет, нет, не надо. Ты же и без того всю ночь просидел над ним, разве не так?
– Да, но…
– Да и вид у тебя такой.
– Чувствую себя нормально. В самом деле.
– Лицо у тебя бледное, как восковка. А измученный автор выдает вымученные тексты, друг мой. Чтобы хорошо писать, нужны собранность и энергичность.
– А еще что? Твои советы?
Вместо ответа он затянулся сигаретой и выпустил клуб табачного дыма, затем потянулся к внутреннему переговорнику и нажал кнопку.
– Древний? Древний, зайди ко мне. Сейчас же.
На другом конце редакционной комнаты из-за стола быстро вскочил молодой человек и помчался к нам.
Густые пряди каштановых волос падали ему на лоб и на ворот рубашки. В голубых джинсах, расстегнутой куртке, он выглядел так, словно только что вернулся с концерта рок-музыки в парке Сокольники. Сергей познакомил нас, и я увидел, что моя фамилия, не в пример начинающим лечение алкоголикам в доме культуры, ему ничего не говорила. Он был уже из другого поколения, которое не ощутило на себе влияние диссидентов.
– Товарищ Катков принес нам материал, – объяснил Сергей. – Эксклюзивный. Такой, что сделает очередной наш номер довольно примечательным. Но нужно, чтобы ты прошелся по тексту.
Прыткий газетчик самонадеянно кивнул головой и начал внимательно просматривать страницы рукописи, словно уже «причесывая» их.
– С первого взгляда, отредактировать ее пара пустяков, а на деле… – заметил он с улыбкой и пошел к себе, но потом, что-то подумав, обернулся и добавил: – Ну и работенка.
– Он неплохой литсотрудник. Очень даже толковый, – успокоил меня Сергей. – Может раскопать интересный материал для репортажа и очерка, выверить факты, умеет писать и ничего не боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110