– Сколько? – настаивала Скотто.
Агюилер подошел к компьютеру.
– Ну-ка поглядим, что тут… Так, порт приписки Галифакс…
– Галифакс? – переспросила Скотто. – Стало быть, судно зарегистрировано в Канаде?
Агюилер согласно кивнул.
Скотто перевела на меня удивленные глаза. Это было уже кое-что.
– Ну, Катков?
– Канада имеет дипломатические отношения как с США, так и с Кубой.
– Это вы верно подметили. Кто же, по вашим данным, отправитель контейнера ИЯ 95824, а, инспектор?
Агюилер вынул очередной лист из папки и повел пальцем по строчкам.
– Вот он, отправитель – компания «Коппелия пейпер продактс, лимитед».
Как авгуры, мы со Скотто обменялись понимающими взглядами.
– Ладно. Так все-таки когда отплывает это судно со столь невинным грузом?
Агюилер снова обратился к компьютеру.
– Так. Отплывает… отплывает… в понедельник… в восемнадцать часов тридцать минут.
– Значит, через четыре дня, – облегченно вздохнула Скотто. – Стало быть, у нас есть время помыться, почиститься, перевести дух и собраться с новыми силами.
– Может, я чем-нибудь могу быть полезен? – поинтересовался Агюилер.
– Нам ничего не нужно, решительно ничего. Пожалуйста, ничего не предпринимайте. Договорились?
– Договорились, – ответил он с видимым облегчением.
– Мне только нужно воспользоваться вашим телефоном.
Агюилер проводил нас в пустую комнату и вышел. Скотто быстренько набрала нужный номер.
– Алло. Это Скотто. А он здесь?
Она прижала было трубку к уху, но вдруг отдернула ее. Я услышал, как Банзер честил ее почем зря. Выплеснув сполна свое возмущение, он перешел на дробь вопросов.
– Майами… Сухогруз… Гавана… – только и лепетала она в ответ.
Как я и ожидал, последнее слово окончательно доконало его. Еще прослушав Скотто, он предложил воспользоваться данными СБФинП, чтобы установить, кто владеет компанией «Туристика интернасионалъ», а потом снова принялся честить нас.
Спустя час свершилось невероятное – мы уже расположились в соседних номерах гостиницы «Бест Вестерн». Это вычурное создание невменяемой фантазии какого-то архитектора находилось в гидропарке, у самого подножия пешеходного перехода в морской вокзал.
И вот я стою под горячим душем в заполненной паром ванной, за которую иные москвичи, не задумываясь, и жизнь свою положили бы. Видимо, расположена она прямо за стенкой ванной, где сейчас моется Скотто, потому что я услышал, как она туда вошла. Я внезапно отчетливо услышал ее последнее предупреждение: «Это вам приснилось, Катков. Все это вы во сне видели». Да Бог с ней, может, ей и неведомо, но здесь, за тонкой перегородкой, стоим мы напротив друг друга совершенно голые, я думаю о том, запретном.
В мечтах моих разделяющая нас стена вдруг исчезла, и мы очутились с ней лицом к лицу; с волос ее струится вода, обтекая смуглое тело сицилийки, блестящее, словно влажный янтарь. Она протягивает мне кусок мыла и, забыв обо всем, гордо вскидывает голову. Я будто наяву вижу, как ложится мыльная пена на ее крепкие груди, но тут мыло вдруг выскальзывает из моей руки и куда-то падает. Я отодвигаю в сторону стеклянную дверь и ищу его. Ванная вся заполнена паром. Куска мыла нигде не видно, но теперь, к моему явному смятению, исчезла куда-то и специальный агент Скотто.
…Только я закончил бритье, она тут как тут – постучала в дверь в перегородке между нашими номерами.
– Катков? Эй, Катков, открывай!
Я быстренько натянул брюки и впустил ее. Она пришла босая, в белых джинсах и белой накрахмаленной хлопчатобумажной рубахе, с полотенцем на голове. Мокрые нерасчесанные волосы обрамляли ее свежее лицо.
– У вас в номере работает телевизор? – спросила она как ни в чем не бывало.
– Заходите, пожалуйста. После того как мы столько тряслись в том вагоне, мне захотелось побыть в тишине.
– Причина уважительная, только сейчас идет передача, которую вам, может, захочется посмотреть.
Она неторопливо прошла по комнате, взяла сенсорный переключатель программ и включила телевизор. На экране засветилась реклама батареек для карманных фонариков – розовый механический кролик попал в перестрелку бандитов с полицией. Московская реклама выбрала бы в этом случае какую-нибудь старушку на углу улицы с пакетом батареек в одной руке и с банкой майонеза – в другой, а тут был кролик – он все бежал и стрелял. Потом появился диктор и мрачным голосом сообщил о том, что российский президент Борис Ельцин снова угрожает ввести в стране режим чрезвычайного правления. Пока я пытался осмыслить его слова, на экране появилась какая-то красивая женщина. Тепло одетая, она стояла на Красной площади перед собором Василия Блаженного с его ярко освещенными луковичными куполами и говорила:
«Гневно осудив бездеятельность недавно избранной Думы, президент Ельцин заявил, что он будет управлять страной путем издания указов и что широкомасштабная приватизация земли и промышленности по-прежнему является первоочередной задачей его внутренней политики.
Хотя некоторые наблюдатели считают, что Россия снова находится на краю хаоса, другие приводят в качестве доказательства устойчивого положения страны ее программу приватизации. Девяносто восемь процентов ваучеров выдано гражданам России для бесплатного приобретения выставленного на продажу государственного имущества, такого, как, например, ГУМ – огромный универсальный магазин в Москве, ЗИЛ – автомобильный гигант, Волгоградский тракторный завод и другие предприятия. Многие граждане, видимо, уже вложили в проведение реформ Ельцина значительные финансовые средства, что делает эти реформы необратимыми. Но осведомленные экономисты настаивают на том, что частные капиталовложения должны играть ключевую роль в упрочении демократии».
– И что вы думаете насчет всего этого? – спросила Скотто, как только корреспондентка исчезла с экрана.
– Для России это может обернуться настоящим бедствием.
– Почему? Вы считаете, что коммунисты смогут вернуться к власти?
– А они ее и не выпускали из рук.
– Извините, я что-то не понимаю.
– Вы, Скотто, упрощаете очень сложные проблемы. Судите сами. Ельцин был коммунистом, убежденным и высокопоставленным. Да не один он – все нынешние реформаторы были такими. Многие вступали в партию не по убеждениям, а в силу своих честолюбивых замыслов, исходя из того, что партия либо допускала людей до власти, либо придерживала их, либо вообще отстраняла. В условиях свободного рынка эта ее функция отпала, и коммунисты сразу же заделались капиталистами. Разве что за исключением Жириновского.
– Никогда о нем не слышала.
– И хорошо, что не слышали. Надеюсь, что и не услышите. Он у нас националистический психопат, расист, дожидающийся своей очереди, но не среди идеологов, а в ряду домогающихся власти… Вы помните, что произошло в Польше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110