Часы шли, пепельница наполнялась окурками, запасы кофе катастрофически таяли. Получилось шесть страничек текста через два интервала – полторы тысячи слов, результат творческого порыва. Если очерк напечатают, я получу неплохой шанс добраться до истинных мотивов убийства Воронцова.
Меня избивали, содержали под стражей, освободили усилиями Веры, а я все еще топчусь на месте совсем рядом с печкой, от которой начал свое журналистское расследование. Я надеялся, что Вера заскочит ко мне по пути на работу, но ее не было. Уложив текст в кейс, я снова отправился в «Правду». Сергей находился на совещании. Он вышел из конференц-зала в тот момент, когда я разговаривал с другим внештатным журналистом вроде меня.
– Сергей! – громко позвал я и поспешил за ним, поскольку, узнав мой голос, он ускорил шаг.
– Сергей, подожди! Ты был прав.
Эти слова остановили его – повернувшись ко мне, он вызывающе выпятил челюсть и вздернул голову.
– Послушай-ка. Очень сожалею о происшедшем, вел себя как распоследний идиот.
– Верно сказано. Есть еще просьбы?
– Да, есть. Удели минутку внимания, посмотри другой материал.
Сергей тяжело вздохнул. Я вынул из кейса отпечатанный текст и протянул его. Выхватив у меня странички и вздернув на лоб очки, он быстро пробежал их глазами и сердито нахмурился.
– Черный рынок наград? А мне почему-то казалось, что я ясно объяснил: заурядная уголовщина нашу газету не интересует.
– Да я же не прошу тебя купить материал. Прошу лишь прочесть его. Мне нужны твои критические замечания.
Лицо у него просветлело, как у библейского отца при встрече блудного сына.
– Надеюсь, там нет никакого новояза?
– Ты же предупреждал меня.
Он с шумом и грохотом проследовал к себе за стеклянную перегородку, обошел стол, вынул из стакана карандаш и приступил к работе. Выглядел он при этом весьма самодовольно.
– Уже лучше, намного лучше. – Карандаш его так и летал по страницам, что-то подчеркивая и зачеркивая. Уже дочитав почти до конца, он вдруг встрепенулся и пристально посмотрел на меня: – Так тебя арестовал Шевченко?
– Ага. Заявил, что придает этому особое значение.
– Какое значение? С чего это он?.. – Сергей замолк, аккуратно складывая страницы. – Ты специально не упомянул дело Воронцова, а?
Я кивнул и слегка улыбнулся.
– Молчишь? Я бы не возражал, если бы упомянул, – загадочно сказал он. – Почему бы не раздеть Шевченко и не выставить напоказ его дурь?
– Это осложнило бы ему жизнь. Он и так работает как лошадь, а тут еще нелады дома…
– А у кого их нет? – загудел Сергей, и карандаш его снова забегал по тексту. – И куда ты намерен отнести этот материал?
– Думаю, в «Независимую газету».
– Правильно. А ты не знаком с Лидией?
– С какой Лидией?
– С Лидией Бреловой, – пояснил он, набирая номер. – Лучший редактор в нашем огромном городе. Молодая, толковая… Лида? – радостно заговорил он в трубку. – Это Сергей Мурашов… Да, я помешался… А еще что?.. Послушай-ка, у меня тут один автор. Так он, скорее, не мой, а твой…
Кратко изложив суть дела, он положил трубку и сказал, что есть шанс увидеть очерк в завтрашнем номере, если успеем тут же перепечатать текст.
Я уже сел за машинку, но кое-что вспомнил и спросил Сергея:
– Да, кстати, а где другой материал?
– Другой? – повторил он с притворным удивлением.
– Да-да. Тот, про Воронцова. Я хотел бы взять его, если далеко искать не надо.
– А-а, тог. Да-да, конечно, возьми.
Я вернулся к машинке, но тут увидел, что Сергеи изменился в лице, лихорадочно перебирая лежащие на столе бумаги. Посмотрев на меня и в недоумении пожав плечами, он наконец сказал:
– Что за чудеса? Готов поклясться, что он был здесь.
– А не мог ли его взять твой прыткий литсотрудник?
– Древний, что ли? Вполне возможно. Но он сейчас на задании. Проверю, когда вернется. – Он сдавленно фыркнул про себя, подумав про что-то смешное. – Он у нас журналист хоть куда! Всегда в разгоне, что-нибудь откапывает стоящее. Настырный малый.
– И ни перед чем не останавливается.
– И это у него тоже есть. Все они, нынешние, такие. Помнишь времена, когда и в нас била энергия ключом?
– Что ты имеешь в виду, говоря «у нас»? Сергей лишь рассмеялся в ответ и, показав на репортерский зал за стеклом, напомнил:
– Лучше усаживайся за работу, а то не успеешь сдать материал.
Я устроился за свободным столом и принялся вносить в текст правку. Спустя час, когда я уже выходил из редакции, к бордюру тротуара подкатило такси, из которого выскочил Древний, уткнувшийся носом в блокнот. Преисполненный журналистского рвения, он ничего не замечал вокруг. Видно было, что он уже весь в своем репортаже и жаждет побыстрее дорваться до пишущей машинки.
Интересно, какого репортажа? Где он пропадал? Что раскопал? Почему, черт побери, я почуял опасность? Он устремился к дверям, притворившись, будто не видит меня.
– Эй! Эй, Древний! Подожди минутку!
Он остановился и с опаской глянул на меня.
– Не, никак не могу. Сплошная запарка, опаздываю к крайнему сроку, – отнекивался он, не сокращая между нами дистанции.
– Я тоже опаздываю, и у меня тоже срок, – объяснил я, чем, видимо, несколько притупил его бдительность, и прямо спросил, где очерк об убийстве Воронцова.
– Он у Сергея, – ответил Древний, совсем сбитый с толку.
– А ты уверен в этом?
– Как же. Он сам забрал его у меня.
Так я и думал. Значит, Сергей что-то темнит. Но у меня уже не было времени подниматься и выяснять, в чем тут дело.
– Попроси его позвонить мне, когда он его раскопает, ладно?
«Независимая газета», своей ершистостью напоминающая прежние «Московские новости», располагалась во дворе дома недалеко от Лубянской площади, где на пьедестале вместо памятника основателю ЧК Феликсу Дзержинскому полощется теперь трехцветный флаг Российской Федерации. Сотрудники в газете молодые, задорные и полны кипучей творческой энергии.
Сергей был прав. Лишь проглядев очерк, Лилия Брелова сразу же загорелась. Женщина она оказалась решительная и сразу же завела разговор о праве на публикацию. С моими финансовыми трудностями я особо не сопротивлялся. Мысленно прикинув, сколько уйдет за квартиру, за пользование телефоном, который в любой момент могли отключить из-за неуплаты, я подумал, что останется и на восстановление мира с Верой, если только она не поставила на мне крест. Но тут же вспомнил, что сегодня у нее ночная смена, и решил направиться к Юрию.
Он жил в крохотной однокомнатной квартирке на Беговой улице, недалеко от центра. Москва, с ее острой нехваткой жилья, ставила перед приезжими два выбора: либо жить на экологически неблагополучных окраинах, как живу я, либо в тесных клетушках, но ближе к центру, как Юрий. Хотя я и полагал, что со временем высокая должность в Министерстве внутренних дел даст ему более приличное жилье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Меня избивали, содержали под стражей, освободили усилиями Веры, а я все еще топчусь на месте совсем рядом с печкой, от которой начал свое журналистское расследование. Я надеялся, что Вера заскочит ко мне по пути на работу, но ее не было. Уложив текст в кейс, я снова отправился в «Правду». Сергей находился на совещании. Он вышел из конференц-зала в тот момент, когда я разговаривал с другим внештатным журналистом вроде меня.
– Сергей! – громко позвал я и поспешил за ним, поскольку, узнав мой голос, он ускорил шаг.
– Сергей, подожди! Ты был прав.
Эти слова остановили его – повернувшись ко мне, он вызывающе выпятил челюсть и вздернул голову.
– Послушай-ка. Очень сожалею о происшедшем, вел себя как распоследний идиот.
– Верно сказано. Есть еще просьбы?
– Да, есть. Удели минутку внимания, посмотри другой материал.
Сергей тяжело вздохнул. Я вынул из кейса отпечатанный текст и протянул его. Выхватив у меня странички и вздернув на лоб очки, он быстро пробежал их глазами и сердито нахмурился.
– Черный рынок наград? А мне почему-то казалось, что я ясно объяснил: заурядная уголовщина нашу газету не интересует.
– Да я же не прошу тебя купить материал. Прошу лишь прочесть его. Мне нужны твои критические замечания.
Лицо у него просветлело, как у библейского отца при встрече блудного сына.
– Надеюсь, там нет никакого новояза?
– Ты же предупреждал меня.
Он с шумом и грохотом проследовал к себе за стеклянную перегородку, обошел стол, вынул из стакана карандаш и приступил к работе. Выглядел он при этом весьма самодовольно.
– Уже лучше, намного лучше. – Карандаш его так и летал по страницам, что-то подчеркивая и зачеркивая. Уже дочитав почти до конца, он вдруг встрепенулся и пристально посмотрел на меня: – Так тебя арестовал Шевченко?
– Ага. Заявил, что придает этому особое значение.
– Какое значение? С чего это он?.. – Сергей замолк, аккуратно складывая страницы. – Ты специально не упомянул дело Воронцова, а?
Я кивнул и слегка улыбнулся.
– Молчишь? Я бы не возражал, если бы упомянул, – загадочно сказал он. – Почему бы не раздеть Шевченко и не выставить напоказ его дурь?
– Это осложнило бы ему жизнь. Он и так работает как лошадь, а тут еще нелады дома…
– А у кого их нет? – загудел Сергей, и карандаш его снова забегал по тексту. – И куда ты намерен отнести этот материал?
– Думаю, в «Независимую газету».
– Правильно. А ты не знаком с Лидией?
– С какой Лидией?
– С Лидией Бреловой, – пояснил он, набирая номер. – Лучший редактор в нашем огромном городе. Молодая, толковая… Лида? – радостно заговорил он в трубку. – Это Сергей Мурашов… Да, я помешался… А еще что?.. Послушай-ка, у меня тут один автор. Так он, скорее, не мой, а твой…
Кратко изложив суть дела, он положил трубку и сказал, что есть шанс увидеть очерк в завтрашнем номере, если успеем тут же перепечатать текст.
Я уже сел за машинку, но кое-что вспомнил и спросил Сергея:
– Да, кстати, а где другой материал?
– Другой? – повторил он с притворным удивлением.
– Да-да. Тот, про Воронцова. Я хотел бы взять его, если далеко искать не надо.
– А-а, тог. Да-да, конечно, возьми.
Я вернулся к машинке, но тут увидел, что Сергеи изменился в лице, лихорадочно перебирая лежащие на столе бумаги. Посмотрев на меня и в недоумении пожав плечами, он наконец сказал:
– Что за чудеса? Готов поклясться, что он был здесь.
– А не мог ли его взять твой прыткий литсотрудник?
– Древний, что ли? Вполне возможно. Но он сейчас на задании. Проверю, когда вернется. – Он сдавленно фыркнул про себя, подумав про что-то смешное. – Он у нас журналист хоть куда! Всегда в разгоне, что-нибудь откапывает стоящее. Настырный малый.
– И ни перед чем не останавливается.
– И это у него тоже есть. Все они, нынешние, такие. Помнишь времена, когда и в нас била энергия ключом?
– Что ты имеешь в виду, говоря «у нас»? Сергей лишь рассмеялся в ответ и, показав на репортерский зал за стеклом, напомнил:
– Лучше усаживайся за работу, а то не успеешь сдать материал.
Я устроился за свободным столом и принялся вносить в текст правку. Спустя час, когда я уже выходил из редакции, к бордюру тротуара подкатило такси, из которого выскочил Древний, уткнувшийся носом в блокнот. Преисполненный журналистского рвения, он ничего не замечал вокруг. Видно было, что он уже весь в своем репортаже и жаждет побыстрее дорваться до пишущей машинки.
Интересно, какого репортажа? Где он пропадал? Что раскопал? Почему, черт побери, я почуял опасность? Он устремился к дверям, притворившись, будто не видит меня.
– Эй! Эй, Древний! Подожди минутку!
Он остановился и с опаской глянул на меня.
– Не, никак не могу. Сплошная запарка, опаздываю к крайнему сроку, – отнекивался он, не сокращая между нами дистанции.
– Я тоже опаздываю, и у меня тоже срок, – объяснил я, чем, видимо, несколько притупил его бдительность, и прямо спросил, где очерк об убийстве Воронцова.
– Он у Сергея, – ответил Древний, совсем сбитый с толку.
– А ты уверен в этом?
– Как же. Он сам забрал его у меня.
Так я и думал. Значит, Сергей что-то темнит. Но у меня уже не было времени подниматься и выяснять, в чем тут дело.
– Попроси его позвонить мне, когда он его раскопает, ладно?
«Независимая газета», своей ершистостью напоминающая прежние «Московские новости», располагалась во дворе дома недалеко от Лубянской площади, где на пьедестале вместо памятника основателю ЧК Феликсу Дзержинскому полощется теперь трехцветный флаг Российской Федерации. Сотрудники в газете молодые, задорные и полны кипучей творческой энергии.
Сергей был прав. Лишь проглядев очерк, Лилия Брелова сразу же загорелась. Женщина она оказалась решительная и сразу же завела разговор о праве на публикацию. С моими финансовыми трудностями я особо не сопротивлялся. Мысленно прикинув, сколько уйдет за квартиру, за пользование телефоном, который в любой момент могли отключить из-за неуплаты, я подумал, что останется и на восстановление мира с Верой, если только она не поставила на мне крест. Но тут же вспомнил, что сегодня у нее ночная смена, и решил направиться к Юрию.
Он жил в крохотной однокомнатной квартирке на Беговой улице, недалеко от центра. Москва, с ее острой нехваткой жилья, ставила перед приезжими два выбора: либо жить на экологически неблагополучных окраинах, как живу я, либо в тесных клетушках, но ближе к центру, как Юрий. Хотя я и полагал, что со временем высокая должность в Министерстве внутренних дел даст ему более приличное жилье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110