И выпил-то всего чуточку.
– Да и чуточку для тебя много.
– Не надо, Верунь. Сама видишь, ведь у меня ни в одном глазу.
– Да что ты говоришь? – игриво возразила она, прижимаясь ко мне своими бедрами. – А тут уж позволь мне судить.
И с этими словами она, запустив руки в мои волосы, заставила меня перевернуться и опрокинула навзничь на кровать, жадно ловя губами мои губы и сдергивая с меня одежду. Слава Богу, что Сергей отдал репортаж тому прыткому пареньку. Нас охватила и понесла на своих крыльях общая страсть. Мы сплелись на постели в единый клубок, словно диковинные змеи. Никогда прежде нам не было так хорошо. Нет, никогда в жизни я не ощущал ничего подобного. Никогда.
Я проснулся от запаха кофе и какого-то шуршания. Сколько часов проспал – понятия не имею. Рукой попытался дотянуться до Веры, но ее рядом не оказалось. Сквозь занавески пробивался лучик света.
– Вера?
В ответ молчание. Наконец я увидел ее в кресле около самого окна. Ока была одета и в лихорадочном нетерпении переворачивала листы газеты.
– Вера? Какого черта ты там что-то шуруешь?
– Нету ее здесь.
– Кого и где?
– В «Правде» ничего нет. Я не дождалась почты и помчалась на улицу, к газетному киоску. Не могу найти твой материал. На первой странице его нет, вообще нигде нет.
– Но ведь должен быть!
Я выскочил из-под одеяла и вырвал газету у Веры из рук – как будто, если я стану искать сам, репортаж обязательно появится. Но его не было. Ни на первой полосе, ни на второй напротив колонки редактора, ни на других страницах, где печатают важные материалы. Наконец, в самом низу колонки, где обычно помещают некрологи, я увидел маленький заголовочек: «ЗЛОДЕЙСКОЕ УБИЙСТВО В.И. ВОРОНЦОВА».
– Его убил злодей?! – воскликнул я в недоумении, не веря своим глазам. – Убил его не злодей, а М.И. Древний!
– Кто, кто?
– Заумный осел, который переписывал мой материал! – взорвался я и швырнул газету через всю комнату в угол.
5
Древний сидел за своим столом и что-то увлеченно печатал на машинке, когда я устремился к нему, угрожающе размахивая скатанной в трубку газетой.
– Что это такое… твою мать! – рявкнул я.
Он быстро крутанулся на вращающемся стуле и очутился прямо передо мной, лицом к лицу.
– Полегче, Катков, полегче. Договорились?
– Договоримся, когда объяснишь, что ты сотворил с моим репортажем.
Он крутанулся в другую сторону и встал, отодвинув стул назад.
– Послушайте, я, конечно, понимаю, отчего вы так обозлились, но…
– Обозлился? Да меня вряд ли можно разозлить…
– Эй, эй! – зарокотал сзади бас Сергея. Быстро лавируя между столами, он растолкал сотрудников, успевших столпиться вокруг нас. – Что тут, черт возьми, такое?
– Вопрос, конечно, интересный, – поддел его я.
– Вот его спросите, – кивнув на меня, сказал молодой наглец. – Распсиховался тут, понимаете ли.
– Ну ты, кусок дерьма! – набросился я на него, но Сергей стал между нами, свирепо зыркнув глазами. – Пойдем ко мне, разберемся.
Я просто кипел от негодования, жилы на шее дергались, как пожарные шланги.
Минутку я приходил в себя, затем нехотя кивнул и пошел вслед за Сергеем. Он прикрыл дверь и стоял, явно собираясь с мыслями. Л затем, словно учитель, вынужденный бранить ученика-отличника, стал выговаривать:
– Николай, я недоволен тобой. Ты же ведь порядочный человек, а ведешь себя безобразно.
– И ты не лучше. Ты хоть бы позвонил мне.
– Да я только что звонил!
– Да пошел ты на…
– Вера взяла трубку. Спроси у нее. Сейчас еще нет девяти. Что же мне, будить тебя среди ночи и предупреждать: эй, Коленька, у меня плохие новости.
– Какие еще новости? Воронцова угрохали, чтобы не вышел скандал с приватизацией. Откуда же выползла вся эта чепуха с ограблением?
– Послушай, Коля, ты, видно, склонен полагать, что все здесь подано не так, как ты замыслил.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Этот литсотрудник – парнишка инициативный. Вчера днем он…
– Какое вежливое оправдание ты подыскал!
– Так вот. Вчера днем, – не обращая внимания на мое ехидное замечание, продолжал Сергей, – он позвонил дочери Воронцова, чтобы проверить кое-какие факты, но…
– Его никто не просил проверять факты! Ему поручили лишь пригладить мой текст да придать ему форму, как на Западе. Помнишь ведь?
– Разумеется, Коля, я все помню, – ответил Сергей, четко выговаривая каждое слово, будто увещевая упрямого ребенка. – Ну, а теперь выслушай меня до конца.
Я развел руками и плюхнулся на стул напротив него, мрачно кивнув головой.
– Ну вот и спасибочки, Коля. Когда Древний позвонил Чуркиной, она как раз уходила на Петровку, ей было не до нас. Ну, а парень он не промах, выдал пару звонков кому-то или куда-то и получил разрешение встретиться с ней. Стоит ли говорить, что опознание трупа отца – процедура не из приятных. Древний успокаивал ее как мог, был рядом с ней, когда она опознавала личные вещи Воронцова и заявила, что кое-что пропало.
– Рассказывай, рассказывай. А я был на месте убийства и видел сам, что ничего не пропало. Его бумажник, часы, его…
– Да знаю я, знаю, – перебил Сергей.
– Тогда почему же в том сраном некрологе написано, что у него пропали ценные вещи?
Сергей уставился в потолок, подумал, а потом решил:
– Ну, наверное, для прикрытия.
– Какого прикрытия? – вскочил я со стула. – Чего надо прикрывать-то?
– А то, что на самом деле пропало.
– Что это, игра в угадайку? Говори дальше, черт бы тебя побрал, что же украли?
– Не знаю, – ответил Сергей, стараясь не глядеть мне в глаза.
– Ты ставишь под сомнение мои сведения, Сергей, не раскрывая свои. Если этот парень был вместе с ней, то он знает, что пропало.
Он как-то сконфуженно качнул головой, затем вздохнул и нехотя признал:
– Да, ты прав. Шевченко просил нас не публиковать твой репортаж. Он не хотел будоражить тех психов, которые всегда признаются в совершении преступлений, к которым никакого отношения не имеют.
– Ради Бога, расскажи все.
– Да не волнуйся ты так. Учитывая сегодняшнюю обстановку, я не могу не доверять тебе. К тому же меня не интересуют уличные происшествия. Некрологи я публикую, поэтому поместил и этот, на Воронцова Лучше тебе самому поговорить с Шевченко.
– Ха, с ним-то я переговорю, но сейчас говорю с тобой. У нас с ним есть уговор, Сергей. Это мой газетный материал, и я…
– Нет, нет и нет, Николай. Мы не публикуем любой материал. Мой парень раскопал факты, они противоречат твоим, и я выбросил твою писанину из номера.
– Но ты же должен был известить меня.
– Не думал я, что тебе захочется видеть свою подпись под некрологом.
– Почему же? Все зависит от того, на кого некролог.
– Это что, угроза?
– Думай как хочешь.
Он упер руки в бока, покачал головой и глянул на меня как-то испуганно.
– Ты даже не чувствуешь, когда тебе хотят сделать добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Да и чуточку для тебя много.
– Не надо, Верунь. Сама видишь, ведь у меня ни в одном глазу.
– Да что ты говоришь? – игриво возразила она, прижимаясь ко мне своими бедрами. – А тут уж позволь мне судить.
И с этими словами она, запустив руки в мои волосы, заставила меня перевернуться и опрокинула навзничь на кровать, жадно ловя губами мои губы и сдергивая с меня одежду. Слава Богу, что Сергей отдал репортаж тому прыткому пареньку. Нас охватила и понесла на своих крыльях общая страсть. Мы сплелись на постели в единый клубок, словно диковинные змеи. Никогда прежде нам не было так хорошо. Нет, никогда в жизни я не ощущал ничего подобного. Никогда.
Я проснулся от запаха кофе и какого-то шуршания. Сколько часов проспал – понятия не имею. Рукой попытался дотянуться до Веры, но ее рядом не оказалось. Сквозь занавески пробивался лучик света.
– Вера?
В ответ молчание. Наконец я увидел ее в кресле около самого окна. Ока была одета и в лихорадочном нетерпении переворачивала листы газеты.
– Вера? Какого черта ты там что-то шуруешь?
– Нету ее здесь.
– Кого и где?
– В «Правде» ничего нет. Я не дождалась почты и помчалась на улицу, к газетному киоску. Не могу найти твой материал. На первой странице его нет, вообще нигде нет.
– Но ведь должен быть!
Я выскочил из-под одеяла и вырвал газету у Веры из рук – как будто, если я стану искать сам, репортаж обязательно появится. Но его не было. Ни на первой полосе, ни на второй напротив колонки редактора, ни на других страницах, где печатают важные материалы. Наконец, в самом низу колонки, где обычно помещают некрологи, я увидел маленький заголовочек: «ЗЛОДЕЙСКОЕ УБИЙСТВО В.И. ВОРОНЦОВА».
– Его убил злодей?! – воскликнул я в недоумении, не веря своим глазам. – Убил его не злодей, а М.И. Древний!
– Кто, кто?
– Заумный осел, который переписывал мой материал! – взорвался я и швырнул газету через всю комнату в угол.
5
Древний сидел за своим столом и что-то увлеченно печатал на машинке, когда я устремился к нему, угрожающе размахивая скатанной в трубку газетой.
– Что это такое… твою мать! – рявкнул я.
Он быстро крутанулся на вращающемся стуле и очутился прямо передо мной, лицом к лицу.
– Полегче, Катков, полегче. Договорились?
– Договоримся, когда объяснишь, что ты сотворил с моим репортажем.
Он крутанулся в другую сторону и встал, отодвинув стул назад.
– Послушайте, я, конечно, понимаю, отчего вы так обозлились, но…
– Обозлился? Да меня вряд ли можно разозлить…
– Эй, эй! – зарокотал сзади бас Сергея. Быстро лавируя между столами, он растолкал сотрудников, успевших столпиться вокруг нас. – Что тут, черт возьми, такое?
– Вопрос, конечно, интересный, – поддел его я.
– Вот его спросите, – кивнув на меня, сказал молодой наглец. – Распсиховался тут, понимаете ли.
– Ну ты, кусок дерьма! – набросился я на него, но Сергей стал между нами, свирепо зыркнув глазами. – Пойдем ко мне, разберемся.
Я просто кипел от негодования, жилы на шее дергались, как пожарные шланги.
Минутку я приходил в себя, затем нехотя кивнул и пошел вслед за Сергеем. Он прикрыл дверь и стоял, явно собираясь с мыслями. Л затем, словно учитель, вынужденный бранить ученика-отличника, стал выговаривать:
– Николай, я недоволен тобой. Ты же ведь порядочный человек, а ведешь себя безобразно.
– И ты не лучше. Ты хоть бы позвонил мне.
– Да я только что звонил!
– Да пошел ты на…
– Вера взяла трубку. Спроси у нее. Сейчас еще нет девяти. Что же мне, будить тебя среди ночи и предупреждать: эй, Коленька, у меня плохие новости.
– Какие еще новости? Воронцова угрохали, чтобы не вышел скандал с приватизацией. Откуда же выползла вся эта чепуха с ограблением?
– Послушай, Коля, ты, видно, склонен полагать, что все здесь подано не так, как ты замыслил.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Этот литсотрудник – парнишка инициативный. Вчера днем он…
– Какое вежливое оправдание ты подыскал!
– Так вот. Вчера днем, – не обращая внимания на мое ехидное замечание, продолжал Сергей, – он позвонил дочери Воронцова, чтобы проверить кое-какие факты, но…
– Его никто не просил проверять факты! Ему поручили лишь пригладить мой текст да придать ему форму, как на Западе. Помнишь ведь?
– Разумеется, Коля, я все помню, – ответил Сергей, четко выговаривая каждое слово, будто увещевая упрямого ребенка. – Ну, а теперь выслушай меня до конца.
Я развел руками и плюхнулся на стул напротив него, мрачно кивнув головой.
– Ну вот и спасибочки, Коля. Когда Древний позвонил Чуркиной, она как раз уходила на Петровку, ей было не до нас. Ну, а парень он не промах, выдал пару звонков кому-то или куда-то и получил разрешение встретиться с ней. Стоит ли говорить, что опознание трупа отца – процедура не из приятных. Древний успокаивал ее как мог, был рядом с ней, когда она опознавала личные вещи Воронцова и заявила, что кое-что пропало.
– Рассказывай, рассказывай. А я был на месте убийства и видел сам, что ничего не пропало. Его бумажник, часы, его…
– Да знаю я, знаю, – перебил Сергей.
– Тогда почему же в том сраном некрологе написано, что у него пропали ценные вещи?
Сергей уставился в потолок, подумал, а потом решил:
– Ну, наверное, для прикрытия.
– Какого прикрытия? – вскочил я со стула. – Чего надо прикрывать-то?
– А то, что на самом деле пропало.
– Что это, игра в угадайку? Говори дальше, черт бы тебя побрал, что же украли?
– Не знаю, – ответил Сергей, стараясь не глядеть мне в глаза.
– Ты ставишь под сомнение мои сведения, Сергей, не раскрывая свои. Если этот парень был вместе с ней, то он знает, что пропало.
Он как-то сконфуженно качнул головой, затем вздохнул и нехотя признал:
– Да, ты прав. Шевченко просил нас не публиковать твой репортаж. Он не хотел будоражить тех психов, которые всегда признаются в совершении преступлений, к которым никакого отношения не имеют.
– Ради Бога, расскажи все.
– Да не волнуйся ты так. Учитывая сегодняшнюю обстановку, я не могу не доверять тебе. К тому же меня не интересуют уличные происшествия. Некрологи я публикую, поэтому поместил и этот, на Воронцова Лучше тебе самому поговорить с Шевченко.
– Ха, с ним-то я переговорю, но сейчас говорю с тобой. У нас с ним есть уговор, Сергей. Это мой газетный материал, и я…
– Нет, нет и нет, Николай. Мы не публикуем любой материал. Мой парень раскопал факты, они противоречат твоим, и я выбросил твою писанину из номера.
– Но ты же должен был известить меня.
– Не думал я, что тебе захочется видеть свою подпись под некрологом.
– Почему же? Все зависит от того, на кого некролог.
– Это что, угроза?
– Думай как хочешь.
Он упер руки в бока, покачал головой и глянул на меня как-то испуганно.
– Ты даже не чувствуешь, когда тебе хотят сделать добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110