Он научился придавать страстям форму, его резец повторял не только движения тела — движения души, его руки прощупывали в воске, глине или алебастре чьи-то черты — прокладывая дорогу от чужой души к его душе, он отображал лицо и тело — но постигал разум.
Его руки…
Сейчас они могли нащупать только форму боли.
Саурон знал, какая пытка вернее всего измучит не только тело его, но и душу. Изуродовать руки, изломать пальцы — и мастер-нолдо изведется в отчаянии.
Лишь в одном он просчитался. В том, что Финрод был не просто мастером — но Мастером, разгадавшим тайну воздействия fea на hroa. Мастером исцеления.
Один раз за эти четверо суток он уже попытался исцелить свои руки — и потерпел поражение: боль оказалась слишком сильной. Финрод надолго потерял сознание, потому что до конца не хотел отступать. Он не успел из-за этого попрощаться с Эдрахилом, но, придя в себя, обнаружил, что руки немного восстановили подвижность. Сломанные кости начали заживать. Пальцы должны были срастись неправильно — некому было их вправлять. Цепи вделали в стену так, что одной рукой дотянуться ни до другой, ни до лица или тела было невозможно. С пальцами приходилось полагаться на удачу. Что ж, в Мандосе ловкость рук ему не понадобится. Пусть пальцы восстановятся ровно настолько, чтобы выдержать бой с чудовищем и расклепать цепь Берена — о большем Финрод не просил.
Предстояла вторая попытка самоисцеления. Возможно, думал он, в этот раз будет полегче.
Когда привели горца, Финрод подумал было, что это конец. Берен не сумел довести свою игру до победы, Дортонион и Хитлум пали. Но в голосе Саурона он не заметил былой уверенности. Саурон не спешил похвастаться победой. И Берен не был похож на окончательно побежденного.
Весть, за которую расплатился жизнью Вилварин, была все же радостной вестью. В этом была надежда. Не на то, что ему удастся выжить — Финрод знал, что найдет свою смерть в этом подземелье — но на большее.
Берен должен был спастись. У него одного оставались силы. Его, видимо, избили, когда брали — но и только. Он сумеет не дать умереть остальным… Если кто-то еще останется…
Финрод попытался разобраться в природе заклинания, опутывающего человека. Эти чары были ему известны: Саурон использовал нечто подобное, когда пытал их — с поправкой на эльфийскую сущность. Финрод, Эдрахил, Эллуин и Нэндил умели защищаться от такого, а с прочими он не злоупотреблял, зная, что это заклинание может истощить fea до того, что она покинет тело. Но с Береном было иначе: Саурон уже не берег его жизнь, и заклятие, лежащее на нем, было жестким и неразрушимым, как цепи на руках. Берен не мог потерять сознание, пока — Финрод понял суть заговора — пока жив хоть кто-то из эльфов. Но вряд ли Саурон подарит ему ту смерть, которую приносит это заклятье: безболезненное, мгновенное угасание. За Береном придет волк. А значит, Саурон все же хочет сохранить жизнь Финроду — до последнего. Значит, время еще есть.
Он закрыл глаза и начал про себя тихую, длинную заклинательную песнь. Саурон лишил его власти над всем, что было вовне его, но над собой Финрод по-прежнему был властен. И он знал, что именно совершит, когда заживит руки и сумеет открыть те тайные кладовые своей силы, которых нельзя касаться без крайней нужды.
Здесь не было воздуха и света, но кругом был камень, а в нескольких футах, за стеной пещеры, бежал Сирион. Эльфа невозможно лишить доступа к Стихиям Арды, как бы ни старался Моргот это сделать. Сила Аулэ и сила Ульмо должны ему помочь — он не сомневался в том, что сумеет воззвать к ним и получит согласие.
Но, проходя через него, эти силы сожгут его плоть. Он сделает больше, чем может вынести hroa — и расплатится за это жизнью. У него была всего одна попытка. Всего одна.
Пальцы Финрода снова нащупали форму боли. Началось исцеление.

* * *
Это уже было — однообразные мучительные усилия для своего освобождения. Движение за движением он расшатывал коновязь, чтобы вырвать ее из земли…
На этот раз Берен пребывал в сознании, он не мог уйти в беспамятство, но время от времени проваливался в безумие. И тогда ему казалось, что он один во тьме, не в подвале Тол-и-Нгаурхот, а на деревенской площади, и руки не прикованы к стене, а привязаны к бревну, и он пытается расшатать и выдернуть не вбитый в стену крюк, а врытый в землю столб.
Но потом смерть приходила за кем-то из эльфов — и он выпадал из жуткой грезы прошлого в жуткое настоящее.
Тварь убивала одного — и успокаивалась на какое-то время. На сколько — Берен не знал. Он пытался вести времени счет по ударам сердца — но очень скоро оказалось, что это доводит до сумасшествия. Он сбивался и сознание мутилось. Порой казалось: наступает спасительный обморок — но нет. Саурон знал свое дело.
Он дошел до безумия далеко не сразу. Сначала — были отчаянные попытки освободиться.
Он сумел скрутить цепь на правой руке — кольцо достаточно вольно ходило на запястье. Резко налегая на скрученную, напряженную цепь всем своим весом, он ждал, что вот-вот не выдержит одно из звеньев, либо же крюк выскочит из стены. Семь мучительных рывков, один за другим — и долгий отдых. Аладар лежит под землей, и его верный пес Дхейран одну за другой процарапывает семь крышек его каменного гроба — но, дойдя до восьмой, выбивается из сил, и тогда крышки одна за другой срастаются Ах, если бы у Дхейрана хватило сил процарапать восьмую Он несколько раз пытался, преодолев себя, рвануть цепь в восьмой раз — сломанная ключица не давала. Боль он презирал — но одновременно с ней приходила мерзкая слабость, от которой даже ноги подкашивались. В эти минуты он ненавидел себя, свое смертное тело, свою жалкую природу, которой бессильна овладеть воля. Будь он эльфом — его тело не предавало бы его так жестоко.
За Вилварином погиб Лауральдо — так и не придя в сознание. Берен завидовал ему.
Он не в силах был смотреть, как тварь жрет — и не в силах был не смотреть. А Финрод висел на цепях, не поднимая головы. По его телу время от времени прокатывалась судорога — и снова он замирал неподвижно. Он уже не встал, когда волчица подошла к Лауральдо.
От недосыпа, усталости, холода, боли — Берен соображал очень плохо. Он видел, что Финрод сначала что-то шептал, а потом опустился на колени, закрыв глаза и кусая губы — но он никак не мог связать эти события воедино, никак не мог вспомнить, где и когда он видел нечто похожее. Все усилия его мысли, души и тела сосредоточились в скрученной цепи, которую он дергал и тянул.
Бесплодно.
Наверное, эльфы тоже пытались так освободиться. Эльфы, которые сильней и выносливей. Берен не понимал, ради чего он продолжает безнадежные попытки — то ли внутри еще жива глупая надежда, то ли он просто хочет загнать себя до смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354