Полвека назад я думал, что нашел. Но… тогда кое-кому не хватило сил. Мне в том числе. Я ждал дальше. Ждал знака Судьбы, который укажет мне, прав я или нет…
— А вдруг ты все же не прав? — горькими, как полынная настойка, были слова Маэдроса. — Вдруг это не знак Судьбы, а простая случайность? Вдруг их смертность — действительно ошибка или кара? И в смерти нет смысла — что тогда?
Финрод взъерошил волосы, летящая усмешка блеснула на губах — и погасла, глаза же оставались печальными.
— Возможно, — сказал он. — Но думать так — значит заранее отдавать победу Морготу. А я не хочу.
* * *
Здесь все было и так, и не так, как в Барад-Эйтель. Почти не слышно было синдарской речи, к которой Гили привык настолько, что уже едва ли не все понимал — между рыцарями феанорингов было принято говорить на квэньа. Эльфийской молодежи и эльфийских женщин здесь, к примеру, или совсем было мало, или вовсе не было — Гили с Айменелом еще никого не встретили. Зато было больше людей. Женщины работали на кухнях, прибирались в комнатах, дети носились по всему замку. Радруин дин-Хардинг, какой-то шестиюродный племянник лорду Хардингу и его же второй слуга-оруженосец, объяснил Гили, что, когда наступает очередь кого-то из мужчин в поселениях нести службу в окрестностях замка или на заставах, семья его нередко перебирается в замок на это время. Сейчас, летом, когда идут работы в поле, здесь еще мало народу, — небрежно бросил он. Гили удивился: что же тут творится, когда народу много?
Дальше: здесь не было синдар и ничего синдарского. Гили не смог бы объяснить, хотя и четко осознавал разницу между Барад-Эйтель и Амон-Химринг, если бы Айменел не сказал, что тут все слишком нолдорское. А когда Айменел это сказал, Гили сразу понял, что он имеет в виду: в рукотворных предметах и в манере общения не было той бесхитростной простоты, которая отличает синдар и все синдарское. Если синдар хотели, к примеру, сделать простой ковер, они ткали его простым: из грубой нити, в полоску. Если они хотели сделать роскошный ковер, они ткали гобелен с невиданным рисунком о всех цветах земли и неба. Если же нолдор хотели сделать роскошный ковер, они делали его роскошно простым: ткали из самой тонкой черной шерсти так, чтобы в нем по щиколотку утопали ноги, и украшали какой-нибудь единственной белой завитушкой. Здешние изделия были как венец лорда Маэдроса: простое и скромное серебро украшено камнями, которые и драгоценными-то не считаются, но вот отделаны эти камни так, что дыхание замирает. И так во всем, даже в том, как замок выглядел снаружи. В здешней скромности было слишком много гордости. Обычной одеждой эльфийских воинов были простые черные рубахи, но более пристальный взгляд различал, что сотканы они из самого лучшего льна. В других местах, где нолдор долгое время жили рядом с синдар и слились в один народ — в Нарготронде или в том же Барад-Эйтель — мастера перенимали приемы друг у друга, и вскоре синдар научились делать изысканно простые вещи, а нолдор — роскошно прекрасные. Но здесь, где влияния синдар почти не было, искусство нолдор оставалось изысканно простым, и было в этом что-то натужное, словно тут хотели перенолдорить всех нолдор. Айменел, сын Кальмегила, считал себя нолдо, но здесь, среди чистых нолдор, было ясно видно, насколько он синда. В синей своей рубахе и желтых кожаных штанах он среди воинов Маэдроса походил на синицу, затесавшуюся к стрижам-красногрудкам. Его квэнья звучал слишком мягко, не так звонко и гортанно, как квэнья здешних суровых нолдор. Его одежда казалась вызывающе яркой, и даже человеческому глазу теперь было видно, насколько он юн.
Радруин открыл еще один секрет, который для Айменела не был секретом: очень многое здесь из простых вещей — одежда, обувь, скатерти, занавеси, тростниковые циновки — сделано людскими руками. Здесь было слишком мало эльфийских женщин, чтобы обслужить всех эльфийских мужчин, а горянкам и уроженкам Химлада нолдор хорошо платили за хорошую ткань и работу в замке. Вот, почему рыцари Маэдроса не придавали одеяниям такого значения, как большинство других эльфов: для каждого обычного эльфа на любом клочке ткани лежит печать дорогой ему женщины, сделавшей эту ткань, раскроившей ее, спрявшей нити и отделавшей ворот и рукава хоть каким простым, а все же узором; даже для человека это так, если он не вовсе скотина: не зря же Гили постарался сохранить свой кафтан, сделанный матерью. Но не то было для здешних: ткань, плетенье и обувь они либо покупали за серебро, зерно и скот, либо брали как дань. Женщины и делали все это на отдачу, либо на продажу: старательно, но без огня, не так, как ткут и шьют для мужей, сыновей или братьев. И оттого люди, носившие свои дирголы с тайным горделивым вниманием, казались даже более щеголеватыми, чем эльфы. Зато перстни и браслеты, любимые и ценимые нолдорскими мужчинами, на фоне их немудрящей одежды прямо-таки кидались в глаза.
Когда они вышли из замка и спустились к нижним укреплениям, где было совсем мало эльфов и много людей, Айменел вздохнул с заметным облегчением.
— Не знаю, почему мне здесь так тяжело, Руско, — сказал он в ответ на вопрос Гили. — Но отчего-то там мне трудно.
Гили уже увидел достаточно, чтобы не задать дурацкий вопрос: «А разве там не такие же нолдор, как ты»? Он понимал — не такие. А вот — чем не такие? — хотелось ему знать.
— О! — сказал Радруин. — Это Барни и Брего. Значит, где-то поблизости Падда, Рит и Фродда. Или уже освободились, или освободятся сейчас.
Навстречу действительно двигалось двое мальчишек — один на вид помладше Гили, другой постарше его, и даже Радруина. Дирголы у обоих были юношеские, узкие — ребята еще не вошли в тот возраст, когда женщины семьи должны дарить юноше настоящий, полный плат; юным надлежало довольствоваться половинкой отцовского или братнего. На поясе у одного паренька был только нож, у другого, постарше, — нож и ската. Радруин скату носить еще не удостоился, и Гили уловил легкую зависть в лице товарища, когда Брего, старший из оруженосцев, поприветствовал Гили как равного, послав Радруину лишь короткий кивок.
Гили удивился — почему они не здороваются с Айменелом — оглянулся и увидел, что Айменела нигде нет.
— Слинял эльф, — сказал Радруин, — с ними всегда так: то он здесь, а то р-раз! — и словно щезник его ухватил.
— Я слышал о тебе, — Брего, не обращая на его слова внимания, заговорил с Гили. — Ты — оруженосец ярна Берена?
Гили кивнул.
— Из какого ты рода? — продолжал Брего свой быстрый допрос.
— Зови меня безродным, — сказал Гили, вспомнив, как отвечал на такие вопросы в Барад-Эйтель Берен. — Моя семья убита и я еще не отомстил.
Брови Брего на миг удивленно вздрогнули, смешанное чувство уважения и удивления промелькнуло на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354
— А вдруг ты все же не прав? — горькими, как полынная настойка, были слова Маэдроса. — Вдруг это не знак Судьбы, а простая случайность? Вдруг их смертность — действительно ошибка или кара? И в смерти нет смысла — что тогда?
Финрод взъерошил волосы, летящая усмешка блеснула на губах — и погасла, глаза же оставались печальными.
— Возможно, — сказал он. — Но думать так — значит заранее отдавать победу Морготу. А я не хочу.
* * *
Здесь все было и так, и не так, как в Барад-Эйтель. Почти не слышно было синдарской речи, к которой Гили привык настолько, что уже едва ли не все понимал — между рыцарями феанорингов было принято говорить на квэньа. Эльфийской молодежи и эльфийских женщин здесь, к примеру, или совсем было мало, или вовсе не было — Гили с Айменелом еще никого не встретили. Зато было больше людей. Женщины работали на кухнях, прибирались в комнатах, дети носились по всему замку. Радруин дин-Хардинг, какой-то шестиюродный племянник лорду Хардингу и его же второй слуга-оруженосец, объяснил Гили, что, когда наступает очередь кого-то из мужчин в поселениях нести службу в окрестностях замка или на заставах, семья его нередко перебирается в замок на это время. Сейчас, летом, когда идут работы в поле, здесь еще мало народу, — небрежно бросил он. Гили удивился: что же тут творится, когда народу много?
Дальше: здесь не было синдар и ничего синдарского. Гили не смог бы объяснить, хотя и четко осознавал разницу между Барад-Эйтель и Амон-Химринг, если бы Айменел не сказал, что тут все слишком нолдорское. А когда Айменел это сказал, Гили сразу понял, что он имеет в виду: в рукотворных предметах и в манере общения не было той бесхитростной простоты, которая отличает синдар и все синдарское. Если синдар хотели, к примеру, сделать простой ковер, они ткали его простым: из грубой нити, в полоску. Если они хотели сделать роскошный ковер, они ткали гобелен с невиданным рисунком о всех цветах земли и неба. Если же нолдор хотели сделать роскошный ковер, они делали его роскошно простым: ткали из самой тонкой черной шерсти так, чтобы в нем по щиколотку утопали ноги, и украшали какой-нибудь единственной белой завитушкой. Здешние изделия были как венец лорда Маэдроса: простое и скромное серебро украшено камнями, которые и драгоценными-то не считаются, но вот отделаны эти камни так, что дыхание замирает. И так во всем, даже в том, как замок выглядел снаружи. В здешней скромности было слишком много гордости. Обычной одеждой эльфийских воинов были простые черные рубахи, но более пристальный взгляд различал, что сотканы они из самого лучшего льна. В других местах, где нолдор долгое время жили рядом с синдар и слились в один народ — в Нарготронде или в том же Барад-Эйтель — мастера перенимали приемы друг у друга, и вскоре синдар научились делать изысканно простые вещи, а нолдор — роскошно прекрасные. Но здесь, где влияния синдар почти не было, искусство нолдор оставалось изысканно простым, и было в этом что-то натужное, словно тут хотели перенолдорить всех нолдор. Айменел, сын Кальмегила, считал себя нолдо, но здесь, среди чистых нолдор, было ясно видно, насколько он синда. В синей своей рубахе и желтых кожаных штанах он среди воинов Маэдроса походил на синицу, затесавшуюся к стрижам-красногрудкам. Его квэнья звучал слишком мягко, не так звонко и гортанно, как квэнья здешних суровых нолдор. Его одежда казалась вызывающе яркой, и даже человеческому глазу теперь было видно, насколько он юн.
Радруин открыл еще один секрет, который для Айменела не был секретом: очень многое здесь из простых вещей — одежда, обувь, скатерти, занавеси, тростниковые циновки — сделано людскими руками. Здесь было слишком мало эльфийских женщин, чтобы обслужить всех эльфийских мужчин, а горянкам и уроженкам Химлада нолдор хорошо платили за хорошую ткань и работу в замке. Вот, почему рыцари Маэдроса не придавали одеяниям такого значения, как большинство других эльфов: для каждого обычного эльфа на любом клочке ткани лежит печать дорогой ему женщины, сделавшей эту ткань, раскроившей ее, спрявшей нити и отделавшей ворот и рукава хоть каким простым, а все же узором; даже для человека это так, если он не вовсе скотина: не зря же Гили постарался сохранить свой кафтан, сделанный матерью. Но не то было для здешних: ткань, плетенье и обувь они либо покупали за серебро, зерно и скот, либо брали как дань. Женщины и делали все это на отдачу, либо на продажу: старательно, но без огня, не так, как ткут и шьют для мужей, сыновей или братьев. И оттого люди, носившие свои дирголы с тайным горделивым вниманием, казались даже более щеголеватыми, чем эльфы. Зато перстни и браслеты, любимые и ценимые нолдорскими мужчинами, на фоне их немудрящей одежды прямо-таки кидались в глаза.
Когда они вышли из замка и спустились к нижним укреплениям, где было совсем мало эльфов и много людей, Айменел вздохнул с заметным облегчением.
— Не знаю, почему мне здесь так тяжело, Руско, — сказал он в ответ на вопрос Гили. — Но отчего-то там мне трудно.
Гили уже увидел достаточно, чтобы не задать дурацкий вопрос: «А разве там не такие же нолдор, как ты»? Он понимал — не такие. А вот — чем не такие? — хотелось ему знать.
— О! — сказал Радруин. — Это Барни и Брего. Значит, где-то поблизости Падда, Рит и Фродда. Или уже освободились, или освободятся сейчас.
Навстречу действительно двигалось двое мальчишек — один на вид помладше Гили, другой постарше его, и даже Радруина. Дирголы у обоих были юношеские, узкие — ребята еще не вошли в тот возраст, когда женщины семьи должны дарить юноше настоящий, полный плат; юным надлежало довольствоваться половинкой отцовского или братнего. На поясе у одного паренька был только нож, у другого, постарше, — нож и ската. Радруин скату носить еще не удостоился, и Гили уловил легкую зависть в лице товарища, когда Брего, старший из оруженосцев, поприветствовал Гили как равного, послав Радруину лишь короткий кивок.
Гили удивился — почему они не здороваются с Айменелом — оглянулся и увидел, что Айменела нигде нет.
— Слинял эльф, — сказал Радруин, — с ними всегда так: то он здесь, а то р-раз! — и словно щезник его ухватил.
— Я слышал о тебе, — Брего, не обращая на его слова внимания, заговорил с Гили. — Ты — оруженосец ярна Берена?
Гили кивнул.
— Из какого ты рода? — продолжал Брего свой быстрый допрос.
— Зови меня безродным, — сказал Гили, вспомнив, как отвечал на такие вопросы в Барад-Эйтель Берен. — Моя семья убита и я еще не отомстил.
Брови Брего на миг удивленно вздрогнули, смешанное чувство уважения и удивления промелькнуло на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354