Но ради собственной выгоды он готов пойти против совести. Если кто и приведет к нам Моргота — то такие как он. А мы и сами того не заметим.
— Они могли убить тебя, ярн — проворчал Брегор. — Ради паршивого мальчишки…
— Да, ради паршивого мальчишки! — Берен стукнул ладонью по столу. — Я десять лет дрался ради таких, как он, паршивых мальчишек. Равно как ради паршивых баб и паршивых стариков со старухами. И намерен драться ради них дальше, потому что там, за горами, таких паршивых еще до хрена. Если не имеет смысл драться из-за этого мальчишки — то почему имеет смысл драться из-за тех? Если не стоит драться с поганым торгашом, готовым всех объявить своими трэлями — то почему стоит драться с Морготом, который делает то же самое? Хэлди Брегор, или ты со мной везде — или прости, что мы тебя потревожили.
Он обвел глазами всех присутствующих, и склонил голову.
— Я был резок. Простите. Брегор, Фритур, вы старше и мудрее. И один, без вас, я ничего не смогу. Как и раньше не мог. Но даже если я буду один — я вернусь и буду биться за них. Потому что я голодал — и они давали мне хлеб. Я замерзал — и они давали мне кров, я был оборван — и получал одежду, был ранен — и меня выхаживали, хотя за помощь мне орки могли убить всю деревню. Я не могу их бросить. Хэлдайн, эмил, вы знаете, что там, за горами, уже три года каждый обязан остригать волосы? Каждый из беорвейн (10). И тебе, мама, пришлось бы, и тебе, почтенный Фритур… И мне пришлось однажды… — Берен потер ладонью загривок. — Я ненавижу таких как Алдад.
Некоторое время все потрясенно молчал, осознавая унижение, которому Берен подвергал себя, притворяясь рабом.
— Ярнил, — сказал наконец Фритур. — По твоим глазам я вижу, что ты вернулся не просто так. И не просто так созвал нас сюда тайно. Это нечто гораздо более важное, чем возможная распря с халадин — говори же, мы слушаем и более не будем перебивать. Прости нас, стариков — мы помним тебя еще юношей, весьма разумным, но сверх того — страстным. Мы еще не привыкли к мысли о том, что ты — мужчина, наш повелитель, и что мы должны принести тебе беор.
— Погоди говорить о беоре, пока не знаешь всего, мудрый Фритур. — Берен налил себе медового взвара, чтобы промочить горло перед долгой речью. — Отец сказал как-то, что самое лучшее, что может сделать вождь, бессильный спасти свой народ — это умереть за него. Пока у меня не было надежды, я тоже так думал. Но теперь надежда есть. Мы можем вернуть себе Дортонион. Если мы окажемся способны на одно, настоящее усилие — мы вернем Дортонион.
— На что же ты полагаешь свою надежду, сын? — спросила Эмельдир.
— Следующей весной Саурон нападет на Хитлум. Он подставит спину, и, будь я проклят, мы в нее ударим. Мало кто бывает таким беззащитным как облачающийся в доспехи воин; армия на марше — то же самое. Я знаю, мы привыкли считать честным открытый бой, но… мы не сможем его дать. А сдаваться без боя я не намерен.
— Какой же будет армия у Саурона? — спокойно спросила Эмельдир.
— Я полагаю, двадцать пять-тридцать тысяч копий, — встретил ее взгляд Берен.
— Это невозможно, — Брегор сгорбился. — Ярн, даже нежданным ударом в спину такую армию не разбить. Ты еще не знаешь, как мы здесь живем, так я тебе скажу: мы не можем держать свое войско. Шесть лет тому, когда Тху взял Тол-Сирион, новая орда гламхот прокатилась через эти земли — и с тех пор они нам не дают покоя. Года не проходит, чтобы не сожгли посевы, не угнали несколько стад, не вырезали село-другое — а ведь мы держим границу, ярн, держим как можем; нам помогают эльфы Государя и эльфы короля Тингола, но их, сволочей, слишком много… Я тебе скажу, сколько мы можем выставить оружно: три тысячи. Из них, может быть, четыре сотни — верхами. Все.
— А что с теми, кто служит князю Маэдросу? Сколько их, как они обучены?
— Говорят — три-четыре тысячи, — сказал Фритур. — Вооружены и одеты в доспех за нолдорский счет. Но они не могут оставить князя Маэдроса, ярн. Это было бы бесчестно. Он дал нам приют, пищу и кров, когда орки осаждали Амон-Химринг. Нельзя оставлять его прикрывать Аглон без нас.
— Если мы добьемся своего, у него пропадет надобность в защите Аглона, — Берен понимал всю слабость своего довода.
— А если нет? — нахмурился Фритур.
Берен потер лоб и взъерошил волосы.
— Я должен попросить совета у государя Финрода. Завтра мы поедем к нему — я, ты, Брегор, и те фэрривейн, что встретили меня. Без его помощи все равно ничего не выйдет. Я должен, если это возможно, встретиться с князем Хадором и с самим Государем Фингоном.
— Хадор убит, — сказал Брегор. — Погиб при Эйтель Сирион.
— Память и слава, — сказал Берен. — Тогда с Галдором Высоким…
— И Галдор погиб, — покачала головой Эмельдир. — Хурин теперь княжит в Хитлуме. Морвен вышла за него замуж.
— Морвен? — изумился Берен. — Наша Морвен? Хэльгавен? Она же… Ей…
— Восемнадцать, — улыбнулась Эмельдир. — Уже восемнадцать, сын мой.
— Давно они?…
— Год тому, хотя они узнали друг друга раньше. Хурину тогда было пятнадцать. Вскоре после этого напали орки… Хурин и Хуор пропали без вести, все думали — убиты, но через год они вернулись, и оба молчат — откуда.
— Ходят слухи, что из Гондолина, — вставил Брегор. — Но наверняка никто ничего не знает.
— Хурин посватался к ней сразу после возвращения, а я была свадебной матерью, потому что Урвен мы до Бретиля так и не довезли: ее, бедняжку, ранило отравленной стрелой. Морвен или на сносях, или уже родила. А твой дружок Роуэн женился на дочери Гортона.
— На которой? На Лит-Красноперке? Этой тощей?
— Ну, она не такая уж и тощая теперь, — улыбнулся в усы Фритур.
— Но чтобы Роуэн? Женился? Где-то дракон подох, не иначе…
— Говорят, что Фарамир застал его со своей дочерью в таком положении, что Роуэну оставалось только жениться — или распрощаться с тем, что отличает мужчину от женщины.
— Да, Гортон всегда был скор на руку… — Берен снова по старой привычке запустил пятерню в волосы надо лбом, пригладил их, на миг придавая видимость порядка. — Итак, хэлдайн, тинга собирать не нужно. Пусть как можно меньше народу знает, что я здесь. Откуда-то протекает водичка, и течет она к Саурону, а я хочу подольше оставаться для него мертвым. Я уже связал словом тех, кто подобрал меня на дороге — а свой диргол оставлю тебе, матушка. Берен Беоринг появится на земле своего отца — а здесь пусть странствует Эминдил Безродный.
— Как хорошо соткано, — Эмельдир приняла от него плащ, разгладила руками тонкую шерсть. — И кто же эта девушка, сынок?
Берен помедлил — а потом решил: чего, собственно, тянуть, если рано или поздно до Бретиля все равно дойдет…
— Лютиэн, дочь короля Тингола…
Все застыли. Брегор от изумления приоткрыл рот.
— Меня занесло через Завесу Мелиан в Нелдорет, сам не знаю как… Там я встретился с Лютиэн Тинувиэль, мы полюбили друг друга и дали друг другу слово…
Эмельдир села, комкая край диргола, не зная, что и говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354
— Они могли убить тебя, ярн — проворчал Брегор. — Ради паршивого мальчишки…
— Да, ради паршивого мальчишки! — Берен стукнул ладонью по столу. — Я десять лет дрался ради таких, как он, паршивых мальчишек. Равно как ради паршивых баб и паршивых стариков со старухами. И намерен драться ради них дальше, потому что там, за горами, таких паршивых еще до хрена. Если не имеет смысл драться из-за этого мальчишки — то почему имеет смысл драться из-за тех? Если не стоит драться с поганым торгашом, готовым всех объявить своими трэлями — то почему стоит драться с Морготом, который делает то же самое? Хэлди Брегор, или ты со мной везде — или прости, что мы тебя потревожили.
Он обвел глазами всех присутствующих, и склонил голову.
— Я был резок. Простите. Брегор, Фритур, вы старше и мудрее. И один, без вас, я ничего не смогу. Как и раньше не мог. Но даже если я буду один — я вернусь и буду биться за них. Потому что я голодал — и они давали мне хлеб. Я замерзал — и они давали мне кров, я был оборван — и получал одежду, был ранен — и меня выхаживали, хотя за помощь мне орки могли убить всю деревню. Я не могу их бросить. Хэлдайн, эмил, вы знаете, что там, за горами, уже три года каждый обязан остригать волосы? Каждый из беорвейн (10). И тебе, мама, пришлось бы, и тебе, почтенный Фритур… И мне пришлось однажды… — Берен потер ладонью загривок. — Я ненавижу таких как Алдад.
Некоторое время все потрясенно молчал, осознавая унижение, которому Берен подвергал себя, притворяясь рабом.
— Ярнил, — сказал наконец Фритур. — По твоим глазам я вижу, что ты вернулся не просто так. И не просто так созвал нас сюда тайно. Это нечто гораздо более важное, чем возможная распря с халадин — говори же, мы слушаем и более не будем перебивать. Прости нас, стариков — мы помним тебя еще юношей, весьма разумным, но сверх того — страстным. Мы еще не привыкли к мысли о том, что ты — мужчина, наш повелитель, и что мы должны принести тебе беор.
— Погоди говорить о беоре, пока не знаешь всего, мудрый Фритур. — Берен налил себе медового взвара, чтобы промочить горло перед долгой речью. — Отец сказал как-то, что самое лучшее, что может сделать вождь, бессильный спасти свой народ — это умереть за него. Пока у меня не было надежды, я тоже так думал. Но теперь надежда есть. Мы можем вернуть себе Дортонион. Если мы окажемся способны на одно, настоящее усилие — мы вернем Дортонион.
— На что же ты полагаешь свою надежду, сын? — спросила Эмельдир.
— Следующей весной Саурон нападет на Хитлум. Он подставит спину, и, будь я проклят, мы в нее ударим. Мало кто бывает таким беззащитным как облачающийся в доспехи воин; армия на марше — то же самое. Я знаю, мы привыкли считать честным открытый бой, но… мы не сможем его дать. А сдаваться без боя я не намерен.
— Какой же будет армия у Саурона? — спокойно спросила Эмельдир.
— Я полагаю, двадцать пять-тридцать тысяч копий, — встретил ее взгляд Берен.
— Это невозможно, — Брегор сгорбился. — Ярн, даже нежданным ударом в спину такую армию не разбить. Ты еще не знаешь, как мы здесь живем, так я тебе скажу: мы не можем держать свое войско. Шесть лет тому, когда Тху взял Тол-Сирион, новая орда гламхот прокатилась через эти земли — и с тех пор они нам не дают покоя. Года не проходит, чтобы не сожгли посевы, не угнали несколько стад, не вырезали село-другое — а ведь мы держим границу, ярн, держим как можем; нам помогают эльфы Государя и эльфы короля Тингола, но их, сволочей, слишком много… Я тебе скажу, сколько мы можем выставить оружно: три тысячи. Из них, может быть, четыре сотни — верхами. Все.
— А что с теми, кто служит князю Маэдросу? Сколько их, как они обучены?
— Говорят — три-четыре тысячи, — сказал Фритур. — Вооружены и одеты в доспех за нолдорский счет. Но они не могут оставить князя Маэдроса, ярн. Это было бы бесчестно. Он дал нам приют, пищу и кров, когда орки осаждали Амон-Химринг. Нельзя оставлять его прикрывать Аглон без нас.
— Если мы добьемся своего, у него пропадет надобность в защите Аглона, — Берен понимал всю слабость своего довода.
— А если нет? — нахмурился Фритур.
Берен потер лоб и взъерошил волосы.
— Я должен попросить совета у государя Финрода. Завтра мы поедем к нему — я, ты, Брегор, и те фэрривейн, что встретили меня. Без его помощи все равно ничего не выйдет. Я должен, если это возможно, встретиться с князем Хадором и с самим Государем Фингоном.
— Хадор убит, — сказал Брегор. — Погиб при Эйтель Сирион.
— Память и слава, — сказал Берен. — Тогда с Галдором Высоким…
— И Галдор погиб, — покачала головой Эмельдир. — Хурин теперь княжит в Хитлуме. Морвен вышла за него замуж.
— Морвен? — изумился Берен. — Наша Морвен? Хэльгавен? Она же… Ей…
— Восемнадцать, — улыбнулась Эмельдир. — Уже восемнадцать, сын мой.
— Давно они?…
— Год тому, хотя они узнали друг друга раньше. Хурину тогда было пятнадцать. Вскоре после этого напали орки… Хурин и Хуор пропали без вести, все думали — убиты, но через год они вернулись, и оба молчат — откуда.
— Ходят слухи, что из Гондолина, — вставил Брегор. — Но наверняка никто ничего не знает.
— Хурин посватался к ней сразу после возвращения, а я была свадебной матерью, потому что Урвен мы до Бретиля так и не довезли: ее, бедняжку, ранило отравленной стрелой. Морвен или на сносях, или уже родила. А твой дружок Роуэн женился на дочери Гортона.
— На которой? На Лит-Красноперке? Этой тощей?
— Ну, она не такая уж и тощая теперь, — улыбнулся в усы Фритур.
— Но чтобы Роуэн? Женился? Где-то дракон подох, не иначе…
— Говорят, что Фарамир застал его со своей дочерью в таком положении, что Роуэну оставалось только жениться — или распрощаться с тем, что отличает мужчину от женщины.
— Да, Гортон всегда был скор на руку… — Берен снова по старой привычке запустил пятерню в волосы надо лбом, пригладил их, на миг придавая видимость порядка. — Итак, хэлдайн, тинга собирать не нужно. Пусть как можно меньше народу знает, что я здесь. Откуда-то протекает водичка, и течет она к Саурону, а я хочу подольше оставаться для него мертвым. Я уже связал словом тех, кто подобрал меня на дороге — а свой диргол оставлю тебе, матушка. Берен Беоринг появится на земле своего отца — а здесь пусть странствует Эминдил Безродный.
— Как хорошо соткано, — Эмельдир приняла от него плащ, разгладила руками тонкую шерсть. — И кто же эта девушка, сынок?
Берен помедлил — а потом решил: чего, собственно, тянуть, если рано или поздно до Бретиля все равно дойдет…
— Лютиэн, дочь короля Тингола…
Все застыли. Брегор от изумления приоткрыл рот.
— Меня занесло через Завесу Мелиан в Нелдорет, сам не знаю как… Там я встретился с Лютиэн Тинувиэль, мы полюбили друг друга и дали друг другу слово…
Эмельдир села, комкая край диргола, не зная, что и говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354