— Тебе, наверное, хочется повернуть назад, — сказал Каол идущему рядом Халирону.
Менестрель, как и любой из бойцов, был весь в грязи и саже, только вместо оленьей кожи на нем была вышитая рубашка с тонкими шелковыми манжетами, а на плече висела лиранта.
— Я не уйду, — спокойно ответил Халирон, пробираясь между низкорослыми кленами. — И не казни себя за прошлые ошибки.
Каол сердито глотнул воздух.
— Я должен был послушаться. Надо было рассредоточиться и разделить женщин.
— Но это не уберегло бы мужчин от гибели. А разделенные семьи нежизнеспособны, — тихо, но убедительно проговорил менестрель. — Ваши дети погибли бы в Итарре. Аритон мне рассказывал. Видение показало ему их казнь.
Упоминание имени Аритона еще более рассердило Каола.
— Если уж ты увязался за мной, то хотя бы перестань болтать.
Но стойкость менестреля поражала его. Не будучи бойцом, Халирон умел оказываться там, где мог принести пользу. Правда, на месте этой огненной бойни толку от него было мало, но своим мужественным поведением старик заслужил право находиться здесь.
Странная пара двинулась дальше: рослый седовласый воин и худощавый музыкант в сапогах с раструбами и наряде, более уместном в королевском дворце, нежели в лесу.
Они набрели на убитого итарранского копьеносца. Мертвый молодой солдат лежал в довольно странной позе. Кто-то отбросил в сторону его копье, снял с него шлем и перевернул тело на спину. Глаза убитого были закрыты, а сам он лежал во весь рост со скрещенными на груди руками.
— Странно, — заметил Каол, закашлявшись от тяжелого запаха, витающего в воздухе. — Никто из наших не стал бы с ним возиться. Видно, дружок его успел позаботиться, пока самого не шлепнули.
Халирон промолчал и стал вглядываться туда, где темнел вход в пещеру.
— Ты ведь что-то знаешь, — упрекнул его Каол.
— Возможно, — уклончиво ответил менестрель и пошел дальше.
После пятого уложенного подобным образом тела (на сей раз то был клановый боец) Каол уже не пытался скрывать раздражение. Он остановился рядом с убитым.
— Тебе когда-нибудь доводилось слышать балладу о принцессе Фальмирской? — тихо спросил Халирон. — Думаю, мы сейчас наблюдаем нечто подобное.
— Балладу? — Каол выпрямился и поскреб пальцами лицо, как будто намеревался соскрести всю усталость. — Неподходящее время ты выбрал для песен.
Халирон тоже остановился. В его глазах блеснул вызов.
— Скажи, неужели ты привык в каждом, кого встречаешь, видеть прежде всего воина и интересоваться лишь его боевыми качествами?
— Жизнь научила, — вздохнул Каол. — Хотя и не в каждом.
Он проверил крепление меча и ножей и отошел в тень.
— А при чем тут принцесса Фальмирская?
— Она была наследной принцессой. А жители двух городов считали, что жених принцессы должен непременно происходить из их города. Мирным путем уладить дело не удавалось, и тогда между городами началась война.
Халирон осторожно переступил через поваленное бревно и продолжал:
— У этой девушки был дар провидицы. Она стала просить придворных, чтобы ей позволили выйти замуж совсем за другого человека. Тогда она лишилась бы прав престолонаследия, а без этих прав интерес к ней сразу бы пропал. Зато городам стало бы не из-за чего воевать. Но никто ее не слушал, потому что придворные жаждали власти и богатства. И все связывали свои надежды с ее замужеством. Как я уже сказал, началась война, повлекшая такие же потери, что и война между Итаррой и кланами Дешира.
Лицо Каола было почти неразличимо в тени, по нетерпеливому постукиванию ногой по земле чувствовалось, что ему не слишком приятно слушать повествование Халирона.
— Мы не угрожали Итарре и не посылали туда армию.
Разумеется, бойцы кланов не осаждали город. Но что сказать о горожанах, дважды переживших ад рукотворных теней? Сами по себе тени не причиняли вреда, но с их помощью было уничтожено немало итарранских солдат. Халирон не торопился открывать, к чему он рассказал всю эту историю, а лишь внимательно наблюдал за все более нервничающим Каолом.
— Ты подозреваешь, что впереди ловушка? — наконец высказал предположение менестрель.
— А что же еще?
Ущелье постепенно сужалось. Движения Каола стали настороженными, как у хищника. Он вынул кинжал. Где-то внизу шумела невидимая река. На росистой траве ровными рядами были уложены погибшие, все одинаково — головой к северу, ногами к югу, со сложенными на груди руками. Бойцы кланов перемежались с итарранскими гвардейцами и наемниками.
Каол внимательно оглядел всех, желая убедиться, что живых среди них нет.
— Ты не найдешь здесь того, кого ищешь, — сказал ему Халирон.
— Увидим, — огрызнулся Каол.
Сейчас он был похож на волка, стоящего над грудой развороченных съестных припасов. Он весь напрягся и замер. Халирон решил не злить его и не стал продолжать повествование о принцессе Фальмирской. И без того место, в котором они оказались, рождало тягостные чувства. Не слышно было ни шороха оленей, возвращающихся с водопоя, ни крика ночных птиц. Только стрекотание сверчков да шорох крыльев летучих мышей, кружащих над обожженными стволами.
По мере того как они приближались к пещере, зеленый покров мха, гасивший шаги, превратился в серо-черную пыль. Вход в пещеру был разворочен до неузнаваемости, и расколотые камни утопали в грудах пепла.
В воздухе веяло смертью.
На месте сожженных шатров Каол и Халирон заметили чью-то фигуру, опустившуюся на колени.
Забыв про осторожность, Каол шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он замахнулся, чтобы метнуть кинжал, но Халирон повис у него на руке.
Негромко, но весомо менестрель сказал:
— Остановись! Это же не враг.
— Теперь вижу. Его высочество наследный принц Ратанский. — Рука Каола оставалась в цепких пальцах менестреля. — Надо же, ведь я мог уложить его! Но почему он возится с трупами, когда мы отыскали далеко не всех наших раненых? Или оплакивать мертвецов для него важнее, чем помогать живым?
— Ты никогда не понимал его и сейчас не понимаешь.
Халирон выпустил руку Каола и поспешно отскочил назад. Каол с не меньшей стремительностью обернулся к нему.
— А ты понимаешь?
Халирон ответил не сразу. Ночной ветер теребил ему волосы.
— Сейчас и я не понимаю. Но думаю, тебе лучше не тревожить принца. — Затем уже патетическим тоном менестрель продолжил: — Увидев его, я вспомнил последние строки баллады о принцессе Фальмирской: «А чтобы вызволять погибших души и плоть их хладную цветами убирать».
Каол не нашелся что ответить и только яростно сверкнул глазами.
— Принц Аритон обладает знаниями и опытом мага. Ты представляешь себе, что это такое? — спросил менестрель.
— Очень смутно. И с какой стати я должен об этом знать?
Чеканный профиль Каола едва выделялся на фоне черного пятна с рваными краями — входа в пещеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227