— Вариен... Вариен, я не сумел ее спасти, — проговорил он сокрушенно. А в голосе его разума, донесшемся до меня, слышалось смятение: «Я пытался всеми силами, но не смог... Акхор... Они были слишком далеко». — Он склонил голову; его била дрожь. Потом он добавил вслух: — Акхор, Акхор... Я не слышу ее...
Я попытался ответить, но слова застряли у меня в горле, а голос не желал подчиняться.
"Шикрар, брат мой, — простонал я на Истинной речи, — я тоже ее не слышу".
Я вновь попробовал воззвать к ней сквозь безмолвный мрак — и со страхом подумал, что теперь до конца дней своих не услышу ответа...
«Ланен! Ланен! Услышь меня, отзовись!.. Ланен!..»
Ответа не было, и сил у меня тоже не оставалось. Я стоял на коленях этим ярким весенним утром, беспомощно и глупо уставившись на то место, где она исчезла.
Я не мог даже плакать. Душа моя потонула в безысходном отчаянии, превосходящим всякие слезы... Но в сердце моем продолжал отдаваться размеренный, тягучий стон — еще долго после того, как разум мой поглотила тьма.
Ланен... Ланен... Ланен...

Глава 16
ЛИШЕННЫЙ ИМЕНИ
Берис
Успешно заполучив ее и вернувшись в свои покои в Верфарене, я наложил на нее еще одно сонное заклятие. Она сопротивлялась, но сила чар была слишком велика. Велев Дурстану поместить ее в келью, охраняемую демонами, я поспешил начать приготовления к великому вызову.
Я не стал ждать, пока Дурстан вернется вместе с жертвой, ибо прежде еще многое нужно было сделать. Действовал я уверенно, но быстро, не переставая испытывать радость: наконец-то кровь и плоть Марика Гундарского в моей власти!
Я вынул и возжег курение, которое сготовил еще год назад, использовав список составляющих частей, добытый мною из древних источников. Помимо прочего, туда был подмешан измельченный клочок пергамента, к которому прикасался сам Владыка демонов, — редчайшая драгоценность. Я полжизни потратил на то, чтобы найти этот обрывок, и небольшое состояние, чтобы приобрести его.
Потом я подкинул в огонь побольше углей, заменил свечи на новые, скрепил печатями семь знаков, для каждого использовав соответствующую первооснову. Круги, высеченные на каменном полу, я еще раз тщательно промел, убедившись, что они чисты и ничем не перекрыты. Открыв небольшой ларец у стены, я вынул одежды, которые заранее приготовил для такого случая. В ткань одеяний были вплетены скрепляющие символы чар — охранных, сковывающих, сдерживающих, усмирительных и подчиняющих. Скинув свою подпорченную в битве ризу, я облачился в багряное убранство. Перепоясываясь, я повторил каждое из заклинаний, скрепив их поочередным прикосновением к каждому из символов, так что даже мое облачение могло теперь послужить мне защитой, усиливая необходимые чары. Застегивая пояс, я произнес последнее — сковывающее — заклятие.
Где же, во имя Преисподних, Дурстан с моей жертвой?
Я швырнул на уголья пригоршню бесценного курения. В воздух сейчас же поднялись клубы терпкого дыма: густое облако обволакивало голову, проникало в мозг, отчего члены наливались тяжестью, а речь становилась медленной — так оно и было бы, не прими я заранее необходимые меры предосторожности. Символ, служащий для защиты, ярко полыхал в полумраке тесной комнаты.
Ага, наконец-то дверь отворилась! Я заранее велел Дурстану прислать ко мне жертву: из-за дыма я толком ничего не видел, но жертва была живой, и этого мне вполне хватало. Однако Дурстан не удосужился погрузить человека в забытье, и мне пришлось самому применить сонные чары, прежде чем я смог возложить жертву на алтарь. Дым был настолько густым, что я едва видел очертания тела, хотя оно лежало в паре локтей от меня. Но грудь жертвы нащупал быстро.
Пора было действовать. Воззвав к своей силе, я начал произносить заклинание, которое так долго заучивал. Каждое слово в нем было ключом к чарам, а все вместе они сплетались в могучую чародейскую паутину, призванную вызвать и удержать выходца из иного мира.
Едва приступив к этому, я сразу же почувствовал постороннее присутствие. Где-то посреди туманного облака, порожденного курением, заключавшим в себе частицу сущности Владыки демонов, явился некий разум и попытался проникнуть в мои мысли. В развитии своем он намного превосходил любого демона, и страха в нем я разглядеть не мог.
Я был в восторге. Наконец-то родственная душа!
Продолжая обряд вызова, я обратился к приготовленным средствам, которые должны были помочь мне удержать его в повиновении.
— Я не демон, знаешь ли, — послышался из мглы негромкий голос.
Я не останавливался, продолжая читать заклинания.
— Ты пытаешься сковать меня, точно демона. Не выйдет. Я человек, как и ты. Впрочем, нет, не совсем. Я гораздо умнее тебя, — пришелец рассмеялся. — Я-то знаю, когда не следует беспокоить мертвых.
Далее у меня следовала короткая пауза между заклинаниями.
— Что же, уже забыл слова? Как же ты жалок, — произнес он, под конец переходя на шипение. Сейчас я еще более явственно чувствовал его присутствие — совсем рядом, над алтарем.
Обряд шел как положено. Слова становилось произносить все труднее: они так и норовили застрять у меня в горле, но я направил всю свою волю на то, чтобы выговаривать их правильно и разборчиво, несмотря на постороннее давление и стремление помешать этому. Моя воля была сильнее.
Он прекратил свои пустые словоизлияния, когда сковывающее заклятие возымело силу, однако не стал корчиться, подобно ракшасам. Впрочем, это было и неудивительно: он ведь еще не имел тела, поэтому я при всем желании не мог причинить ему боли. Но всему свое время.
Сосредоточившись, я быстро стал читать заключительную часть формулы.
— Знаешь, тебе это ни за что не удастся, — произнес он громко, сбив меня.
Пришлось начать заново, проговаривая каждый слог, — и опять он прервал меня:
— Слишком уж это для тебя сложно. Тебе не суметь. Отступись — и обещаю, что я тебя пощажу.
Тогда я воспользовался той целительской силой, что у меня еще оставалась, и обволок призрака светящимся ореолом. Хотя сила моя и была существенно подпорчена влиянием ракшасов, в ней все же еще присутствовала какая-то часть божественного промысла Владычицы, и этого было достаточно, чтобы усмирить любого демона. К моему удовольствию, дух испустил пронзительный крик. А я вновь повторил конец формулы, на этот раз беспрепятственно ее завершив.
Взяв жертвенный нож, я вспорол одежду на груди у жертвы. Я проговорил последние слова заклинания, и жертва вздрогнула, а когда острый как бритва клинок погрузился ей в грудь, она завопила. Слишком часто проделывал я подобное, поэтому мог вырезать сердце не глядя; но обычно мне нравится наблюдать ужас в лице жертвы, нравится держать у нее перед глазами ее собственное сердце, которое все еще бьется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144