— Чего? — переспросил я тупо. — Да ведь Гайр мой друг, он... Ничего не понимаю...
— Уилл! — произнес Велкас, глядя на меня. Я не ответил. И тут вдруг внезапно все как-то смешалось.
Велкас остановился и, схватив меня, потащил под прикрытие купы деревьев, что росли в стороне от большака. Арал шла следом за мной, держа меня за локоть. Я совсем был не против этого. Внезапно Велкас просветлел, и они с Арал принялись переговариваться, но я не мог разобрать, о чем речь. И вдруг я почувствовал потребность присесть и, кажется, так шмякнулся с размаху наземь, что чуть не отбил себе зад.
В следующий миг я осознал, что сижу прислонившись спиною к дереву, а Велкас смотрит на меня так, словно видит меня впервые. Он даже не пытался поймать мой взгляд, просто смотрел в моем направлении и что-то делал руками. Я почувствовал себя странно, точно сплю или едва-едва начинаю пробуждаться, словно...
— Велкас? — проговорил я, но с голосом моим было что-то не в порядке. Казалось, что он слышится откуда-то издалека. — Арал? Я что, сплю?
Арал была тут как тут: положив руку мне на плечо, она сказала, чтобы я немного помолчал. Она была так близко, что я чувствовал ее запах — точно аромат летних цветов. Святая Владычица, настолько близко! Я невольно вздохнул.
— Тебе больно? — мягко спросила она. Я был в таком состоянии, что чуть было не выложил ей все начистоту, порываясь признаться, что единственная боль, которая меня мучит, происходит оттого, что я люблю ее. Но, хвала Владычице, целительная сила Велкаса наконец взяла свое. Какое-то время я чувствовал себя так, будто был вдрызг пьян; но вскоре это прошло, и я неуклюже поднялся на ноги.
— Во имя Преисподних, что за... — начал было я. Вел положил руку мне на плечо.
— Это от потрясения, — пояснил он. — Ничего страшного. Мы-то с Арал были защищены своею силой, это у нас происходит уже само собой, по привычке, но вот про тебя мы как-то не подумали. Извини, — добавил он серьезно.
Подняв глаза, я встретился с ним взглядом. Ему и впрямь было очень стыдно за себя. Бедняга сокрушался, что упустил меня из виду.
— Да ладно уж, — буркнул я. Извинение со стороны Велкаса было чем-то новым. — Вам ведь все равно не до этого было. А что касается «Головы Дракона», то я уж не знаю, каким образом мне можно схорониться так, чтоб Гайр меня не увидел. Нам все равно понадобится еда и место для ночлега. А корчма эта в трех часах пути, и можете мне поверить, ничего другого мы на дороге не встретим.
Велкас успел лишь сказать:
— Возможно, она нам и сгодится. Но меня заботят два вопроса... Я приготовился выслушать его, но в этот миг на нас вдруг обрушились демоны, и я так ничего и не узнал.
Шикрар
Когда все самоцветы были запечатаны в предназначенных для них сосудах, Кейдра настоял на том, чтобы я немного поспал. Я уж думал, что никогда больше не смогу заснуть, но стоило мне закрыть глаза, как я сейчас же погрузился в сон, а кода проснулся, то почувствовал себя не в пример свежее. Кейдры не было; на полу было нацарапано: «Я с Миражэй». Но прежде чем покинуть меня, он вновь разжег в пещере огонь.
Я решил вынести запечатанные сосуды с самоцветами на прогалину перед пещерой, чтобы не тратить на это время потом; к тому же, сказать по совести, мне не хотелось больше видеть чертог душ, лишенный всей своей сокровенной сути: теперь в стенах там зияли лишь темные отверстия, оставшиеся от каменьев.
Выйдя из пещеры, я к своему удивлению обнаружил, что уже почти рассвело. Утро задалось холодным и свежим; а к тому времени когда я вынес наружу последний сосуд, было уже ярко и солнечно, как ни удивительно для столь раннего времени года. Поначалу меня это чуть ли не возмутило, ведь сердце мое, напротив, было окутано мраком; но что правда, то правда: утро было чудесным. Если мы вынуждены начинать все сначала, то лучше дня и не придумаешь.
Я взлетел в небо.
Летний луг, совершенно не оправдывавший своего названия сейчас, на исходе зимы, оказался полон кантри: они были недовольны, раздражены и сбиты с толку. К своей скорби я заметил, что весь наш народ вполне свободно может разместиться на этом клочке земли. Мне подумалось: а что, если над нами висит злой рок и ничего уже нельзя изменить? Быть может, время кантри в этом мире подошло к концу, и мне предстоит стать свидетелем нашего заката...
Я встрепенулся и припомнил слова, которые сам не раз говорил своему сердечному другу Акхору, когда тот был еще юн. Любой может сдаться, Акхор. Это столь же легко, как и расстаться с жизнью. Смерть и поражение рано или поздно все равно настигнут любого. Но все-таки нужно из последних сил бороться до конца, и пока есть хоть какой-то выбор, следует выбирать жизнь, а не смерть — пока имеется возможность.
Говорить такие слова легко. Гораздо труднее поступать так же. И все же воспоминания сделали свое дело: припомнив, что я сам говорил такие речи Акхору, я сумел заставить и себя прислушаться к ним.
Я готовился к обращению, когда рядом снизился Кейдра.
— Доброе утро, отец, — сказал он бодро. — Как ты нынче себя чувствуешь?
— Неплохо, сынок. Запечатанные чаши ждут тех, кто пожелает их нести. Все готово.
— Мы с Миражэй все думали о предстоящей жизни в Колмаре: о том, что мы будем жить бок о бок с гедри, — продолжал Кейдра с улыбкой. — С нетерпением жду этого часа. Но сегодня ночью Миражэй пришло в голову, что, возможно, неплохо было бы прихватить с собою дары, чтобы сгладить наше столь внезапное прибытие: нас ведь все-таки немало.
— Она мудра, твоя достопочтимая жена. Это славная мысль. Только вот какие дары? — спросил я. Мне нужно было многое сказать собравшимся кантри, но я ждал Идай, которая еще не прилетела. — Что же мы можем взять с собой, что пришлось бы гедри... по душе... — еще не закончив говорить, я понял, на что он намекал. — Кейдра!
Он рассмеялся.
— Да, отец. Деревья хлансифа! Мы можем взять с собою семена, ростки и даже пару взрослых деревцев — там посмотрим, может, какие-то и приживутся. Думаю, тогда наше прибытие будет еще каким желанным.
— Скорее всего, ты прав. Избавить гедри от необходимости пускаться в столь опасное плавание... — тут вдруг я осекся. Больше не будет опасных путешествий через гибельные моря. Как же Кейдра и Миражэй не подумали о том, что во всем мире больше не будет хлансифовых деревьев? Не будет ни лагеря гедри, ни рубежной городьбы, ни Летнего луга, ни Большого грота. Мы не просто покинем наш дом — он пропадет, сгорит, будет погребен под расплавленной породой, а то и канет навеки в бездонный океан. Почему-то сейчас я осознал это во всей полноте.
Это было гибелью моего мира.
Я закрыл глаза. На сердце моем тяжким грузом лежала скорбь.
— Отец? — услышал я голос Кейдры. Тихий, взволнованный, немного напуганный. Я не мог покинуть его, предоставив управляться самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144