И вновь я оказалась в беспомощном положении — пока он не запнулся о корень и не потерял равновесия. Тут-то я и пихнула его что было силы и, упав, навалилась на него сверху всем своим весом. Я услышала, как он надсадно охнул. Он тут же потерял всякий интерес к своему ножу и моему горлу, и я вскочила на ноги, чтобы позволить Джеми схватить его.
Но Джеми не успел.
Вариен одним прыжком подскочил к предводителю наемников и, с яростным рыком подняв его за ворот куртки, с размаху ударил основанием ладони по лицу. Тот сразу же обмяк. Вариен отбросил его, словно ненужную вещь, и подошел ко мне.
— Ланен, — произнес он, бережно взяв меня за руку.
— Помилуй нас Шиа! Как, во имя Преисподних, тебе это удалось? — ахнул Джеми.
— Хоть я и лишился когтей, в моих руках еще живет часть былой силы, — ответил Вариен. — И кажется, она пока помогает.
Джеми
Мы с Реллой оттащили трупы подальше в лес. Волоча тела несчастных наемников, я чувствовал, как душу мою жжет оттого, что мне вновь пришлось убить, пусть даже ради спасения собственной жизни. Но посреди этого зыбучего песка, едва не поглотившего меня в ту проклятую ночь, я ухватился за одну-единственную твердую опору. Ланен никого не убила. Самое страшное — опрокинула того мерзавца, державшего нож у ее горла.
О Богиня, благодарю тебя!
Ланен не убийца.
Ланен
Тогда-то все и началось, после этой страшной ночной схватки. Мне никогда не приходилось настолько тесно соприкасаться со смертью, ощущать ее кругом себя, зная, что выжить может Лишь кто-то один — или я, или враг. Это было ужасно.
Ладно уж, давай начистоту, Ланен. Ужас меня охватил уже после того, как я осознала, что Вариен прикончил головореза, приставившего мне нож к горлу, и поняла, что этот был последним. Меня охватило жестокое злорадство, когда я увидела, как он повалился замертво. Ничего не поделаешь: если выходишь из схватки победителем, всегда охватывает восторг — понимаешь ведь, что будешь жить. Но когда я увидела четыре трупа, которые лишь несколько мгновений назад были живыми людьми... Что ж, ужин наш все равно был скромным, так что меня не слишком обильно выворотило.
Было уже совсем поздно, когда мы вновь собрались вокруг огня. Джеми настоял на том, чтобы мы выставили на ночь часового на случай, если у головорезов вдруг найдутся сообщники, о которых мы не знали. Прочие из нас заснули как убитые — правда, не выпуская из рук оружия.
Меня охватывало изнеможение, пока я лежала и все размышляла о мертвецах, оставленных в лесу. Уже перед тем, как заснуть, я подумала, что смерть — это, конечно, ужасно, но ведь они напали первыми и убили бы нас, кабы сумели. Против ожидания, я спала довольно крепко, но всю ночь мне не переставали мерещиться голоса...
Проснулась я рано — постель моя была тверда и холодна, — и, как ни странно, мне показалось, будто я ничуть не отдохнула, даже наоборот. Голоса, раздававшиеся у меня в голове, слегка приутихли, однако все еще слышались, пусть и не так навязчиво. Я и не думала никому говорить об этом. Я решила, что мне мерещатся души убитых, проклинавшие нас, — но заставила себя не обращать внимания.
Кроме того, я была страшно голодна и тут же осознала: самое трудное, что нас сейчас ждет, — это добыча пропитания (внезапного нападения мы теперь могли не опасаться). Мы прихватили с собой немного снеди, но особо разъедаться было нечем, а до ближайшей деревни, где мы могли бы пополнить запасы, было неблизко. Завтракали овсом, сваренным на воде и слегка подсоленным. После ночи, проведенной на холодной земле, у меня зуб на зуб не попадал, а под ложечкой так и сосало — горячая трапеза оказалась для меня как нельзя кстати, а вкусно или нет — дело десятое.
Позавтракав, мы сейчас же отправились в путь, старательно обогнув место, где Джеми с Реллой сложили мертвые тела. Меня чуть было опять не стошнило, едва я о них подумала, только расстояние и помогло. Мы подались на юг: поскольку мы до сих пор не определились с конечной целью путешествия, нас так и так тянуло туда, где бы мы ни находились...
Ехали мы весь день, лишь к полудню сделав короткую остановку, чтобы подкрепиться; однако еще до наступления вечера нам пришлось разбить лагерь: все были страшно истомлены, особенно я. Меня все еще слегка колотило, и хотя я держала это про себя, мне до сих пор мерещилось, будто я слышу слабые голоса. Нам с Вариеном было поручено раздобыть какой-нибудь мелкой дичи. До сих пор не представляю, как можно было на нас рассчитывать в таком деле. У меня, правда, был лук, и я довольно неплохо умела с ним обращаться, но в тот день я ни за что не смогла бы подстрелить живое существо. В меркнущем предвечернем свете нам пришлось долго собирать стрелы, которые я растеряла по кустам. Ладно, хоть согрелись. У Джеми тоже был лук, и он отправился подальше в лес в надежде раздобыть что-нибудь посущественнее. Он сказал, что видел оленя, — а стрелял он гораздо лучше меня.
Мы с Вариеном возвращались в лагерь ни с чем, как вдруг до меня донесся крик. Ничего подобного я раньше не слышала: кричал не человек, но живое существо, узревшее близкую смерть и стенавшее от страха и боли, расставаясь с насильно вырываемой жизнью. От этого крика я рухнула на колени и схватилась за живот, готовая изойти рвотой; бедняга Вариен стоял подле, поддерживая мне голову, и не мог понять, в чем дело.
— Во имя Преисподних, что это было? — слабо пролепетала я, когда вновь обрела способность говорить.
— Тебе нездоровится? Отчего? — спросил Вариен, не на шутку встревоженный.
Он не мог сдержать своих мыслей, и они потекли у меня в голове могучим потоком:
«Что ты узрела или услышала, что так встревожило тебя?»
Вслух ответить я была не в силах и произнесла на Языке Истины: "Это был крик боли: какое-то существо встретило свой конец; слов я не слышала, только боль и страх, прощание с жизнью. Мне страшно: крик был таким настоящим, таким близким, я совсем рядом почуяла смерть; о Богиня, обереги нас! — Даже Язык Истины давался мне с трудом. — Увидишь ли ты мои мысли, услышишь ли отзвуки этого крика, до сих пор звучащие у меня в голове, если я сейчас вновь о них подумаю?" — спросила я и, когда он кивнул, вновь вспомнила все, что чувствовала и слышала совсем недавно, стараясь, чтобы и ему все это стало доступно. Похоже, у меня получилось, ибо он тотчас же выпрямился и положил руки мне на плечи.
— Ланен, кадреши, — голос его был низок от изумления. — Воистину нас овевает Ветер Перемен, ибо ты перерождаешься на глазах.
Он поднял меня на ноги. Воспоминание приугасло, стало легче стоять, легче думать. Взяв меня за подбородок, Вариен повернул меня к себе лицом. В холодном вечернем свете серебристые его волосы были подобны инею, а в глубоких зеленых глазах светилось понимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144