Но вскоре оба они потерялись, исчезли в туманной дымке.
— Смотри, смотри, наша пехота пошла! — крикнула Аник.
Сотни белых фигур поднялись с земли, побежали за танками. Вблизи от них то и дело взрывались снаряды, земля, смешанная со снегом, закрывала бегущих. Танки ушли далеко вперед, стрелковые роты стремительно продвигались за ними. Телефонист то и дело протягивал трубку майору.
— Садыхов, продвигай вперед свою батарею,— крикнул в трубку майор.
Вскоре двинулся вперед и штаб батальона. Телефонист и девушки едва поспевали за Малышевым. Местность была открытой, испещренной небольшими овражками и ямами, искусственными укрытиями, сделанными из снега. Всюду валялись трупы немецких солдат, патроны, пустые снарядные гильзы, сумки и автоматы. Вдруг раздались крики «ура».
Аник посмотрела вперед. По полю врассыпную бежали вражеские солдаты в зеленовато-серых шинелях.
Аник глубоко вздохнула — она впервые видела бегущего врага.
— Вперед, быстрее, Шура!
Шура увидела, как Аник нагнала продвигавшихся вперед бойцов. Аник, тяжело дыша, напрягая все свои силы, бежала, держа в руке немецкий «парабеллум» — подарок Малышева. Она уже ясно видела спины убегавших немцев, их затылки. Бойцы, бежавшие с ней рядом, выкрикивали лишь одно известное им немецкое слово: «хальт, хальт!» Аник ощущала горький, перченный запах пороха. Она бежала, чтобы нагнать немцев — своих врагов. «Хальт, хальт!» — закричала она. Вдруг она вспомнила, что у нее в руке «парабеллум». Аник видит светлые волосы на затылке немца. «Хальт!» — кричит она и останавливается, стреляет. Солдат падает на землю. Аник бежит к нему, но упавший солдат неожиданно вскакивает и вновь бежит. Он просто упал, споткнулся, Аник промахнулась. «Хальт, хальт!» — кричит она и бежит за немцем. Аник не различает людей, бегущих рядом, хотя в батальоне нет ни одного бойца, которого бы она не знала. Она снова стреляет. Немец продолжает бежать. Их разделяет расстояние в каких-нибудь двадцать шагов — как это Аник промахнулась? Вдруг кто-то кричит по-армянски:
— Эй, в сторону, Аник!
Аник видит, как дрожит автомат в руках бойца, как из дула автомата вырывается огонь.
Немец падает, бьет руками по снегу, лежит на спине. Стрелявший по нему боец бежит дальше, даже не оглядываясь на упавшего. Это — Арсен. Аник останавливается возле лежащего. Немецкий солдат умирает — он хрипит, пальцы конвульсивно царапают снег. Ему не больше двадцати лет. Пилотка валяется на снегу, светлые волосы окрашены кровью. Из полуоткрытого, судорожно дышащего рта льется кровь. Светло-голубые глаза его открыты, будто смотрят на Аник.
Аник, потрясенная, глядит на умирающего. Несколько мгновений назад она стреляла в этого человека,— как хорошо, что она промахнулась.
Когда к Аник подошла Шура, немец был уже мертв. Глядя на убитого, Шура прошептала:
— Какой он молодой, красивый. Аник взяла ее за руку.
— Пошли. Он не красивее Миши Веселого. Вскоре они нагнали батальон.
Бойцы отдыхали — сидели и лежали на снегу. Танки шли полукругом, гнали к пехоте большую толпу пленных.
— Они сдались. Смотри, сколько их! — воскликнула Аник и восторженно обняла, поцеловала Шуру.
Девушки подошли к Малышеву и Аршакяну. Они сидели возле садыховских пушек и смотрели на приближавшуюся к ним толпу пленных.
— Что будем с ними делать? — спросил Малышев.
— Несколько автоматчиков их погонят в тыл, а мы будем двигаться вперед,— сказал Аршакян.
Группа автоматчиков пошла навстречу пленным.
— Пусть офицеров приведут сюда, к нам,— сказал Аршакян.
Пленных офицеров оказалось трое — майор и два лейтенанта. Аршакян спросил майора, из какой он воинской части. Майор, мужчина высокого роста, плечистый и краснощекий, ничего не ответил. Аршакян повторил вопрос. Майор, высоко держа голову, стоял впереди своих младших товарищей — лейтенантов, молчал. Он словно не слышал вопроса Аршакяна. Малышев рассерженно подошел к немцу.
— Спокойно, товарищ Малышев, — сказал Аршакян.
Неожиданно на батальон обрушился шквальный огонь немецких артиллерийских и минометных батарей. Немцы стреляли с севера, оттуда, где недавно стоял батальон.
— Вроде фрицы отрезали наш тыл,— тревожно сказал Малышев.
Аршакян невозмутимо посмотрел на него.
— Для нас это не неожиданность. Но и из их тыла будут бить наши.
Садыхов приказал повернуть стволы орудий к северо-востоку, капитан-танкист торопливо пошел к своим танкам.
— Занимаем круговую оборону! — объявил Малышев командирам рот.— Погнать пленных в лощину и ждать моего приказа.
Вскоре с севера показались немецкие танки. Они шли осторожно, медленно, иногда останавливаясь. Солдаты сразу поняли, что в этом наступлении немецких танков нет былой решительности. Орудия Садыхова открыли огонь по танкам. Снаряды разрывались вблизи немецких панцирных машин, подымали тучи снега.
Капитан Краснов побежал к своим танкам, и вскоре шесть Т-34 двинулись навстречу неприятелю, с ходу стреляя по вражеским танкам. Батарея Садыхова била прямой наводкой. Садыхов от многочасового выкрикивания команд совсем охрип. Девушки вместе с бойцами разбивали снарядные ящики и подносили снаряды заряжающим. Номера артиллерийских расчетов работали так спокойно, размеренно, словно дело происходило в заводском цехе или в поле.
Танки капитана Краснова стремительно шли на сближение с вражескими машинами. Немецкая пехота, сопровождавшая танки, залегла. Головной советский танк столкнулся с неприятельской машиной, послышался пронзительный лязг стали, моторы взвыли. А через мгновение танк Краснова рванулся вперед, немецкая машина осталась неподвижной. В этот же миг загорелся другой немецкий танк. Черный дым и красно-желтое пламя окутали горящую машину. Садыхов приказал прекратить огонь: расстояние между танками Краснова и немецкими машинами было так невелико, что артиллерия могла покалечить советские танки.
Немецкие пехотинцы при приближении советских танков поднялись и побежали. Танки Краснова настигали бегущих, косили их пулеметным огнем.
— Умница Краснов! Молодчина Краснов! — кричал Аршакян.
XXI
В двухстах шагах от места танкового боя, в лощине, несколько бойцов-автоматчиков охраняли группу пленных немцев. Стоя на высоком бугре, Тоноян наблюдал за действиями батальона, изредка поглядывая на сгрудившихся в заснеженной низинке пленных.
— Что мы здесь сидим и смотрим на этих мерзавцев, Арсен Иваныч, — проговорил Гамидов,—давай скосим их из автоматов и поспешим к своим в бой, а, Арсен?
Тонояна никто не назначал старшим над бойцами, охранявшими пленных, но обычно само собой получалось, что в таких случаях товарищи ему подчинялись.
— Арсен, что ты скажешь, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Смотри, смотри, наша пехота пошла! — крикнула Аник.
Сотни белых фигур поднялись с земли, побежали за танками. Вблизи от них то и дело взрывались снаряды, земля, смешанная со снегом, закрывала бегущих. Танки ушли далеко вперед, стрелковые роты стремительно продвигались за ними. Телефонист то и дело протягивал трубку майору.
— Садыхов, продвигай вперед свою батарею,— крикнул в трубку майор.
Вскоре двинулся вперед и штаб батальона. Телефонист и девушки едва поспевали за Малышевым. Местность была открытой, испещренной небольшими овражками и ямами, искусственными укрытиями, сделанными из снега. Всюду валялись трупы немецких солдат, патроны, пустые снарядные гильзы, сумки и автоматы. Вдруг раздались крики «ура».
Аник посмотрела вперед. По полю врассыпную бежали вражеские солдаты в зеленовато-серых шинелях.
Аник глубоко вздохнула — она впервые видела бегущего врага.
— Вперед, быстрее, Шура!
Шура увидела, как Аник нагнала продвигавшихся вперед бойцов. Аник, тяжело дыша, напрягая все свои силы, бежала, держа в руке немецкий «парабеллум» — подарок Малышева. Она уже ясно видела спины убегавших немцев, их затылки. Бойцы, бежавшие с ней рядом, выкрикивали лишь одно известное им немецкое слово: «хальт, хальт!» Аник ощущала горький, перченный запах пороха. Она бежала, чтобы нагнать немцев — своих врагов. «Хальт, хальт!» — закричала она. Вдруг она вспомнила, что у нее в руке «парабеллум». Аник видит светлые волосы на затылке немца. «Хальт!» — кричит она и останавливается, стреляет. Солдат падает на землю. Аник бежит к нему, но упавший солдат неожиданно вскакивает и вновь бежит. Он просто упал, споткнулся, Аник промахнулась. «Хальт, хальт!» — кричит она и бежит за немцем. Аник не различает людей, бегущих рядом, хотя в батальоне нет ни одного бойца, которого бы она не знала. Она снова стреляет. Немец продолжает бежать. Их разделяет расстояние в каких-нибудь двадцать шагов — как это Аник промахнулась? Вдруг кто-то кричит по-армянски:
— Эй, в сторону, Аник!
Аник видит, как дрожит автомат в руках бойца, как из дула автомата вырывается огонь.
Немец падает, бьет руками по снегу, лежит на спине. Стрелявший по нему боец бежит дальше, даже не оглядываясь на упавшего. Это — Арсен. Аник останавливается возле лежащего. Немецкий солдат умирает — он хрипит, пальцы конвульсивно царапают снег. Ему не больше двадцати лет. Пилотка валяется на снегу, светлые волосы окрашены кровью. Из полуоткрытого, судорожно дышащего рта льется кровь. Светло-голубые глаза его открыты, будто смотрят на Аник.
Аник, потрясенная, глядит на умирающего. Несколько мгновений назад она стреляла в этого человека,— как хорошо, что она промахнулась.
Когда к Аник подошла Шура, немец был уже мертв. Глядя на убитого, Шура прошептала:
— Какой он молодой, красивый. Аник взяла ее за руку.
— Пошли. Он не красивее Миши Веселого. Вскоре они нагнали батальон.
Бойцы отдыхали — сидели и лежали на снегу. Танки шли полукругом, гнали к пехоте большую толпу пленных.
— Они сдались. Смотри, сколько их! — воскликнула Аник и восторженно обняла, поцеловала Шуру.
Девушки подошли к Малышеву и Аршакяну. Они сидели возле садыховских пушек и смотрели на приближавшуюся к ним толпу пленных.
— Что будем с ними делать? — спросил Малышев.
— Несколько автоматчиков их погонят в тыл, а мы будем двигаться вперед,— сказал Аршакян.
Группа автоматчиков пошла навстречу пленным.
— Пусть офицеров приведут сюда, к нам,— сказал Аршакян.
Пленных офицеров оказалось трое — майор и два лейтенанта. Аршакян спросил майора, из какой он воинской части. Майор, мужчина высокого роста, плечистый и краснощекий, ничего не ответил. Аршакян повторил вопрос. Майор, высоко держа голову, стоял впереди своих младших товарищей — лейтенантов, молчал. Он словно не слышал вопроса Аршакяна. Малышев рассерженно подошел к немцу.
— Спокойно, товарищ Малышев, — сказал Аршакян.
Неожиданно на батальон обрушился шквальный огонь немецких артиллерийских и минометных батарей. Немцы стреляли с севера, оттуда, где недавно стоял батальон.
— Вроде фрицы отрезали наш тыл,— тревожно сказал Малышев.
Аршакян невозмутимо посмотрел на него.
— Для нас это не неожиданность. Но и из их тыла будут бить наши.
Садыхов приказал повернуть стволы орудий к северо-востоку, капитан-танкист торопливо пошел к своим танкам.
— Занимаем круговую оборону! — объявил Малышев командирам рот.— Погнать пленных в лощину и ждать моего приказа.
Вскоре с севера показались немецкие танки. Они шли осторожно, медленно, иногда останавливаясь. Солдаты сразу поняли, что в этом наступлении немецких танков нет былой решительности. Орудия Садыхова открыли огонь по танкам. Снаряды разрывались вблизи немецких панцирных машин, подымали тучи снега.
Капитан Краснов побежал к своим танкам, и вскоре шесть Т-34 двинулись навстречу неприятелю, с ходу стреляя по вражеским танкам. Батарея Садыхова била прямой наводкой. Садыхов от многочасового выкрикивания команд совсем охрип. Девушки вместе с бойцами разбивали снарядные ящики и подносили снаряды заряжающим. Номера артиллерийских расчетов работали так спокойно, размеренно, словно дело происходило в заводском цехе или в поле.
Танки капитана Краснова стремительно шли на сближение с вражескими машинами. Немецкая пехота, сопровождавшая танки, залегла. Головной советский танк столкнулся с неприятельской машиной, послышался пронзительный лязг стали, моторы взвыли. А через мгновение танк Краснова рванулся вперед, немецкая машина осталась неподвижной. В этот же миг загорелся другой немецкий танк. Черный дым и красно-желтое пламя окутали горящую машину. Садыхов приказал прекратить огонь: расстояние между танками Краснова и немецкими машинами было так невелико, что артиллерия могла покалечить советские танки.
Немецкие пехотинцы при приближении советских танков поднялись и побежали. Танки Краснова настигали бегущих, косили их пулеметным огнем.
— Умница Краснов! Молодчина Краснов! — кричал Аршакян.
XXI
В двухстах шагах от места танкового боя, в лощине, несколько бойцов-автоматчиков охраняли группу пленных немцев. Стоя на высоком бугре, Тоноян наблюдал за действиями батальона, изредка поглядывая на сгрудившихся в заснеженной низинке пленных.
— Что мы здесь сидим и смотрим на этих мерзавцев, Арсен Иваныч, — проговорил Гамидов,—давай скосим их из автоматов и поспешим к своим в бой, а, Арсен?
Тонояна никто не назначал старшим над бойцами, охранявшими пленных, но обычно само собой получалось, что в таких случаях товарищи ему подчинялись.
— Арсен, что ты скажешь, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210