Он служил артиллеристом-наводчиком, через полтора года вернулся домой.
Во время гражданской войны Яснополянский воевал в Донбассе, под Царицыном, был тяжело ранен и после выздоровления получил назначение на работу в ВЧК. Работая в ВЧК, он одно время по поручению Дзержинского занимался организацией детских домов. Война, разруха оставили в России немало сирот.
Много детей осталось в памяти Льва Николаевича, некоторые из них, уже взрослыми людьми, поддерживали с ним связь. Он всю жизнь любил детей, но сложилось так, что сам он не стал отцом.
Жена его, молодой врач, заразившись тифом в инфекционной больнице, умерла. Лев Николаевич в это время был в Средней Азии, участвовал в операциях против басмачей.
Второй раз он женился в 1928 году. Но и эта женитьба не одарила его детьми. Супруги удочерили трехлетнюю девочку, воспитанницу детского дома Верочку.
Яснополянского по службе перевели в Ленинград. Несколько лет спустя Лев Николаевич уже в чине полковника был переведен на Кавказ. Семья осталась в Ленинграде. И вот в седьмой раз он встречает Новый год без семьи. Жена и дочь встречали 1942 год в осажденном Ленинграде.
...Во второй половине дня генерал вернулся из артиллерийского полка. Он снял тулуп, повесил его на стенку и подошел к столу. На столе лежали свежие газеты. Опять нет писем... Генерал рассеянно поглядел в окно. В санях ехал начальник продснабжения дементьевского полка Меликян. Генерал усмехнулся. «Таких энергичных и взбалмошных людей до шестидесяти лет называют — парень»,— подумал он.
Вошел начальник политотдела.
— Прошу, Лев Николаевич, поздравительная телеграмма Военного совета армии!
— Надо ответить,— сказал Яснополянский, прочтя поздравление.
— Я подготовил текст. А как вы думаете, не нагрянет ли к нам Луганской?
— Не думаю, не в его духе. Вот командующий армией, это дело другое, он любит застать врасплох. Сколько лет вам исполняется, Петр Богданович? — вдруг спросил Яснополянский.
— Сорок девять.
— Я думал, вы моложе. Вы, оказывается, на год старше меня.
Генерал, вновь резко меняя тему разговора, сказал:
— Не знаю почему, все вспоминаю одного убитого наводчика орудия. Фамилия его была Сибирцев, кажется, рыжий, моей масти. Он мне сказал: «Товарищ генерал, бойцы все спрашивают, не родственник ли я вам, я на вас похож. А я им говорю: точно, мне генерал родной дядя по матери». И смеется. Вот вам и отвоевал Сибирцев, моя родня. Знаете что? Давайте на Новый год поедем в полк Дементьева, пусть здесь веселятся без нас!
Дементьева очень обрадовало внезапное посещение генерала. А майор Кобуров ликовал по-своему: «Генерал в новогодний праздник выбрал именно наш полк,— все ясно!»
У землянки командира полка остановились генеральские сани. Дементьев по всей форме отрапортовал командиру дивизии. Генерал вышел из саней, стряхнул рукавицами снег с тулупа, сказал стоявшим у землянки бойцам:
— Здравствуйте, товарищи, с наступающим праздником,— и стал здороваться с ними за руку.
Дойдя до Савина, он улыбнулся.
— Что, земляк, бьешь фашистов?
— Как туляк, обыкновенно, товарищ генерал,— ответил обрадованный Савин.
— Что ж, к Новому году немного мы повзрослели,— обращаясь ко всем, сказал генерал,— научились воевать.
— Будем драться как надо, товарищ генерал,— ответил один из бойцов.
Генерал посмотрел на него.
— Как твоя фамилия?
— Ивчук.
— А ты что молчишь, есть особое мнение? — Шутливый вопрос был обращен к сразу смутившемуся Каро Хачикяну.
— Он храбрый боец, товарищ генерал,— ответил Савин.
— Хвалишь товарища, чтобы и он тебя похвалил? Генерал подошел к Каро, снял автомат с его груди,
прищурив глаз, заглянул в дуло.
— Видно, любишь свое оружие, в чистоте содержишь,— сказал Яснополянский и повесил автомат на грудь Каро.— Любовь — большая сила, большое дело, товарищи,— сказал он каким-то домашним, доверительным, не генеральским голосом.— Что такое по сути дела героизм? Та же любовь: любовь к родной земле. Но не на словах любовь, а любовь боевыми делами. А что хвалите друг друга — хорошо. Человек без хороших товарищей, без веры в друзей слаб, одинок.
Генерал и начальник политотдела вошли в землянку командира полка. Савин весело хлопнул Хачикяна по спине.
— Держись, Карапет, генералы тебя знают.
В землянке генерал, сняв полушубок, сел на самодельный табурет, шутя спросил Кобурова:
— Как ваши стратегические планы, майор? Кобуров смущенно улыбнулся и совсем не по-военному развел руками.
Генерал, оглядев смеющимися глазами Мика-беридзе, сказал:
— Когда-нибудь посоревнуемся в лезгинке, комиссар, может быть и сегодня, в зависимости от обстановки.
— Готов, товарищ генерал!
Дементьев и начальник политотдела улыбаясь слушали этот разговор. Генерал сказал:
— Хороший народ у вас. Прямо но глазам видно. Глаза солдата о солдате все расскажут. Если и дальше с такими бойцами будем отступать, то вина наша, командирская. Рядовой вообще редко бывает виноват. Если мерить ответственность за отступление, его доля ничтожная, наша с вами больше. Ну, что ж, давайте карту.
Кобуров раскрыл на столе карту. Генерал склонился над ней, и его рыжые волосы упали на лоб.
— Эта высота обстреливается? — спросил генерал, не поднимая головы.
— Круглые сутки, товарищ генерал,— ответил Дементьев.
— Зачем вы разместили именно здесь батарею? Начальник штаба сказал:
— С этих позиций огонь батареи более эффективный.
Генерал поднял голову, взглянул на Кобурова.
— Очень любите вы эти слова, майор: эффект, дефект...
Генерал спросил комиссара полка:
— Кто у вас в полку самый большой шутник, душа-человек, весельчак?
Комиссар переглянулся с командиром полка и начальником штаба. Они назвали несколько имен, но ни на одном из них не остановились.
— Жаль, жаль, что не знаете, хоть этот вопрос к высшей стратегии отношения не имеет,— серьезно, без улыбки сказал генерал.
— Жив Тоноян, из первого батальона? — спросил начальник политотдела.-- Я его помню с дней осеннего отступления. Все ворчал.
— Жив, есть такой,— ответил командир полка,— и хороший боец, примерный.
Микаберидзе вдруг оживился.
— Товарищ генерал, вы спросили, кто самый веселый боец?
— Ну?
— Знаю, точно: Бурденко, из первого батальона.
— Нашли, значит? Живого человека потеряли. Но все же хорошо, что нашли. Вот вы присмотритесь к нему поближе и, я уверен, увидите, что на душе у этого шутника не так уж весело, он, может быть, болеет душой сильней других, а вот шутит, подбадривает товарищей. Это часто так.
Генерал долго молчал, потом заговорил о положении на фронте. Это был откровенный, правдивый анализ военной обстановки. Кобуров слушал, полуоткрыв по-детски рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Во время гражданской войны Яснополянский воевал в Донбассе, под Царицыном, был тяжело ранен и после выздоровления получил назначение на работу в ВЧК. Работая в ВЧК, он одно время по поручению Дзержинского занимался организацией детских домов. Война, разруха оставили в России немало сирот.
Много детей осталось в памяти Льва Николаевича, некоторые из них, уже взрослыми людьми, поддерживали с ним связь. Он всю жизнь любил детей, но сложилось так, что сам он не стал отцом.
Жена его, молодой врач, заразившись тифом в инфекционной больнице, умерла. Лев Николаевич в это время был в Средней Азии, участвовал в операциях против басмачей.
Второй раз он женился в 1928 году. Но и эта женитьба не одарила его детьми. Супруги удочерили трехлетнюю девочку, воспитанницу детского дома Верочку.
Яснополянского по службе перевели в Ленинград. Несколько лет спустя Лев Николаевич уже в чине полковника был переведен на Кавказ. Семья осталась в Ленинграде. И вот в седьмой раз он встречает Новый год без семьи. Жена и дочь встречали 1942 год в осажденном Ленинграде.
...Во второй половине дня генерал вернулся из артиллерийского полка. Он снял тулуп, повесил его на стенку и подошел к столу. На столе лежали свежие газеты. Опять нет писем... Генерал рассеянно поглядел в окно. В санях ехал начальник продснабжения дементьевского полка Меликян. Генерал усмехнулся. «Таких энергичных и взбалмошных людей до шестидесяти лет называют — парень»,— подумал он.
Вошел начальник политотдела.
— Прошу, Лев Николаевич, поздравительная телеграмма Военного совета армии!
— Надо ответить,— сказал Яснополянский, прочтя поздравление.
— Я подготовил текст. А как вы думаете, не нагрянет ли к нам Луганской?
— Не думаю, не в его духе. Вот командующий армией, это дело другое, он любит застать врасплох. Сколько лет вам исполняется, Петр Богданович? — вдруг спросил Яснополянский.
— Сорок девять.
— Я думал, вы моложе. Вы, оказывается, на год старше меня.
Генерал, вновь резко меняя тему разговора, сказал:
— Не знаю почему, все вспоминаю одного убитого наводчика орудия. Фамилия его была Сибирцев, кажется, рыжий, моей масти. Он мне сказал: «Товарищ генерал, бойцы все спрашивают, не родственник ли я вам, я на вас похож. А я им говорю: точно, мне генерал родной дядя по матери». И смеется. Вот вам и отвоевал Сибирцев, моя родня. Знаете что? Давайте на Новый год поедем в полк Дементьева, пусть здесь веселятся без нас!
Дементьева очень обрадовало внезапное посещение генерала. А майор Кобуров ликовал по-своему: «Генерал в новогодний праздник выбрал именно наш полк,— все ясно!»
У землянки командира полка остановились генеральские сани. Дементьев по всей форме отрапортовал командиру дивизии. Генерал вышел из саней, стряхнул рукавицами снег с тулупа, сказал стоявшим у землянки бойцам:
— Здравствуйте, товарищи, с наступающим праздником,— и стал здороваться с ними за руку.
Дойдя до Савина, он улыбнулся.
— Что, земляк, бьешь фашистов?
— Как туляк, обыкновенно, товарищ генерал,— ответил обрадованный Савин.
— Что ж, к Новому году немного мы повзрослели,— обращаясь ко всем, сказал генерал,— научились воевать.
— Будем драться как надо, товарищ генерал,— ответил один из бойцов.
Генерал посмотрел на него.
— Как твоя фамилия?
— Ивчук.
— А ты что молчишь, есть особое мнение? — Шутливый вопрос был обращен к сразу смутившемуся Каро Хачикяну.
— Он храбрый боец, товарищ генерал,— ответил Савин.
— Хвалишь товарища, чтобы и он тебя похвалил? Генерал подошел к Каро, снял автомат с его груди,
прищурив глаз, заглянул в дуло.
— Видно, любишь свое оружие, в чистоте содержишь,— сказал Яснополянский и повесил автомат на грудь Каро.— Любовь — большая сила, большое дело, товарищи,— сказал он каким-то домашним, доверительным, не генеральским голосом.— Что такое по сути дела героизм? Та же любовь: любовь к родной земле. Но не на словах любовь, а любовь боевыми делами. А что хвалите друг друга — хорошо. Человек без хороших товарищей, без веры в друзей слаб, одинок.
Генерал и начальник политотдела вошли в землянку командира полка. Савин весело хлопнул Хачикяна по спине.
— Держись, Карапет, генералы тебя знают.
В землянке генерал, сняв полушубок, сел на самодельный табурет, шутя спросил Кобурова:
— Как ваши стратегические планы, майор? Кобуров смущенно улыбнулся и совсем не по-военному развел руками.
Генерал, оглядев смеющимися глазами Мика-беридзе, сказал:
— Когда-нибудь посоревнуемся в лезгинке, комиссар, может быть и сегодня, в зависимости от обстановки.
— Готов, товарищ генерал!
Дементьев и начальник политотдела улыбаясь слушали этот разговор. Генерал сказал:
— Хороший народ у вас. Прямо но глазам видно. Глаза солдата о солдате все расскажут. Если и дальше с такими бойцами будем отступать, то вина наша, командирская. Рядовой вообще редко бывает виноват. Если мерить ответственность за отступление, его доля ничтожная, наша с вами больше. Ну, что ж, давайте карту.
Кобуров раскрыл на столе карту. Генерал склонился над ней, и его рыжые волосы упали на лоб.
— Эта высота обстреливается? — спросил генерал, не поднимая головы.
— Круглые сутки, товарищ генерал,— ответил Дементьев.
— Зачем вы разместили именно здесь батарею? Начальник штаба сказал:
— С этих позиций огонь батареи более эффективный.
Генерал поднял голову, взглянул на Кобурова.
— Очень любите вы эти слова, майор: эффект, дефект...
Генерал спросил комиссара полка:
— Кто у вас в полку самый большой шутник, душа-человек, весельчак?
Комиссар переглянулся с командиром полка и начальником штаба. Они назвали несколько имен, но ни на одном из них не остановились.
— Жаль, жаль, что не знаете, хоть этот вопрос к высшей стратегии отношения не имеет,— серьезно, без улыбки сказал генерал.
— Жив Тоноян, из первого батальона? — спросил начальник политотдела.-- Я его помню с дней осеннего отступления. Все ворчал.
— Жив, есть такой,— ответил командир полка,— и хороший боец, примерный.
Микаберидзе вдруг оживился.
— Товарищ генерал, вы спросили, кто самый веселый боец?
— Ну?
— Знаю, точно: Бурденко, из первого батальона.
— Нашли, значит? Живого человека потеряли. Но все же хорошо, что нашли. Вот вы присмотритесь к нему поближе и, я уверен, увидите, что на душе у этого шутника не так уж весело, он, может быть, болеет душой сильней других, а вот шутит, подбадривает товарищей. Это часто так.
Генерал долго молчал, потом заговорил о положении на фронте. Это был откровенный, правдивый анализ военной обстановки. Кобуров слушал, полуоткрыв по-детски рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210