— Вот и заря,— сказал командир полка,— кто просыпается после рассвета, счастье свое теряет.
Дементьев повернулся в сторону Атояна.
— Что это, Атоян, глаза у тебя, что ли, болят? Почему веки красные?
— Из-за кода,— засмеялся Микаберидзе,— днем и ночью с кодом мучается наш бедняга.
— Из-за этого и сапоги грязные? — замети Дементьев.— Учись у комиссара Микаберидзе, Атоян. Погляди на него: сапоги блестят, выбрит. Хоть сейчас к генералу Галунову: не придерешься. Меньше занимайся кодом.
Код был ключом шифров. С момента прихода в воинскую часть Атоян не расставался с тетрадками кода. Без конца он писал пятизначные цифры, упражнялся в искусстве передачи донесений при помощи шифра. Ему казалось, что одна неверно написанная цифра может послужить причиной поражения в бою.
...Сине-зеленые птицы сидели на проводах и телеграфных изоляторах. Пастушок гнал по сжатому полю овец. Он остановился и смотрел на проходящие вагоны. Пожилой колхозник что-то закричал, приветственно помахал в воздухе шапкой. Слова его не были слышны, но Аршакян знал, что кричал солдатам старый армянский крестьянин:
«Счастливый путь! Если ступите ногой на бесплодное место, пусть вырастет трава, меч ваш да будет остер».
На безымянном полустанке поезд остановился.
К эшелону бежали девушки, женщины с корзинами винограда на плечах.
— Неужели так рано несут на продажу виноград? — удивился командир полка.
Аршакян улыбнулся:
— Армяне не станут брать деньги с отъезжающих на фронт.
Командиры спрыгнули на землю, зашагали вдоль эшелона. Женщины передавали солдатам корзины, наполненные виноградом. Возле одного солдата стояли женщина, девочка, двое мальчиков и наперебой обнимали его, старались погладить его по плечам. Целуя их, он взял на руки самого маленького мальчика. Сколько радости и сколько тоски было в этой короткой встрече!
Подошли командиры.
— Семью встретил, Тоноян? — спросил командир полка.
Тоноян хотел опустить на землю ребенка, чтобы по уставу ответить командиру полка, но тот жестом остановил его.
— Раз такое дело, давайте познакомимся.— Дементьев протянул руку жене солдата, спросил: — Вас как зовут?
— Манушак,— ответил за жену Арсен.
— Манушак? А твое имя, барышня? Вардуш? А твое, молодой человек? А тебя как зовут, малыш?
Младший сын молча прижался к отцу.
— Артуш,— сказал отец.
— Артуш? Красивое имя.
— Итак, куйрик Манушак,— слово «сестра» Дементьев сказал по-армянски,— вместе с вашим мужем мы Гитлеру вот что сделаем.
И майор своими большими руками показал, как они вместе с Тонояном свернут Гитлеру шею.
Дети засмеялись. Манушак улыбнулась. Хорошо, что у ее мужа такой славный, веселый начальник. Маленький Артуш удивленно смотрел на большого Дементьева.
Паровоз засвистел. Манушак и трое ребят кинулись к вагону следом за Тонояном. Ребята бежали за вагоном, махали руками, а Манушак, словно оцепенев, молча смотрела на уходивший эшелон.
II
Эшелоны со стороны Арташата шли к фронту, минуя Ереван. Поэтому на станции Улуханлу собралось много народа. Сюда приехали из Еревана сотни людей в надежде встретить хоть на несколько минут своих близких, едущих на фронт.
Молодая женщина в нарядной соломенной шляпке и в модных босоножках прогуливалась по перрону, оживленно заговаривала с людьми, кивала знакомым. Она то и дело раскрывала сумочку и поглядывала в зеркальце.
Подойдя к группе женщин, сидевших под ивой, она сказала:
— Я жена Партева Сархошева. Может, знаете? А вы, кажется, жена Аршакяна... А это ваш ребенок? Какой славный! Пришел проводить папу, глазастенький... Как его зовут? Ованес? Овик, Овик, папу ждешь?
Ребенок заплакал.
Люсик Аршакян стала успокаивать его. Ей не хотелось говорить с Сархошевой, не до новых знакомств ей было в эти мучительные минуты ожидания.
— Вот ты какой нелюбезный,— проговорила Сархошева и обратилась к сидевшей рядом с Люсиком пожилой женщине: — Вы, кажется, мать Аршакяна?
— Да,— односложно ответила Арусяк и взяла ребенка у невестки.
— Я уже всех знаю. Три раза была в воинской части. Муж обо всех рассказал мне. Ну, вашему-то сыну хорошо, он ведь в политотделе, значит, будет далеко от передовой.
Женщины, сидевшие под ивой, недоуменно переглянулись. Сархошева отошла от них.
А ожидание становилось все томительней, невыносимей.
Жарко палило сентябрьское солнце. Запах угля и шлака смешался со сладким запахом дынь,— их привезли из соседних деревень и грудами свалили у станционного здания. Мухи облепляли дынные корки, валявшиеся на земле.
Люсик глядела на поблескивающие рельсы. Вот сейчас она увидит Тиграна, увидит своего младшего брата Аргама. Хватит ли сил, хватит ли воли казаться спокойной, не расплакаться, не закричать?
К родным Аршакяна подошла высокая женщина лет сорока пяти, она тоже приехала из Еревана, надеясь повидать мужа.
— Говорят, поезд вот-вот придет,— проговорила она.— Ты», сестра Арусяк, верно, устала, дай мне ребенка.
— Поезд, поезд! — закричали мальчишки.
На перроне поднялась суматоха. Ребятишки кинулись по путям навстречу эшелону. Вместе с ними побежала и Сархошева. Поезд замедлил ход. Из вагонов, не дожидаясь остановки, стали выпрыгивать красноармейцы, командиры. Послышались крики, восклицания. Родные обнимались — казалось, многие годы не виделись они друг с другом.
Аргам, брат Люсик, первым заметил родителей, сестру и побежал к ним, неловко ступая тяжелыми солдатскими ботинками. Следом за ним подошел пожилой краснолицый военный, его маленькие светлые усики походили на пятнышки белой масляной краски.
— Женушка, ты здесь, вай, умереть мне за твою душу, Заруи джан, ты здесь! — закричал он.
Он обнял высокую женщину.
Среди стоящих под ивой женщин пожилой военный узнал Арусяк Аршакян:
— Здравствуйте, товарищ Арусяк. Это ребенок Тиграна?
— Ты такой же шальной, как и в молодые годы, Минас,— дружелюбно проговорила Арусяк и добавила, обращаясь к Заруи: — А я и не знала, что твой муж — Минас Меликян.
— Минас не меняется, такой же шальной,— подтвердила Заруи.
— Тигран! — вскрикнула Люсик.
Тигран, сдерживая волнение, стал здороваться с родными и даже пытался шутить. Глядя на него, и Аргам старался казаться спокойнее. Пусть родные не думают, что ему тяжело.
— Овик, устал? Агу, агу, Овик, Овик...— повторял Тигран.
Арусяк с волнением смотрела, как Тигран разговаривает с сыном.
— Не потеряйте друг друга, дети мои. Тигран, присматривай за Аргамом, он моложе тебя, еще неопытный...— просительно сказала мать Люсик тикин Лия.
— Если солдат, значит, уж не маленький,— ответил Тигран.
В эту минуту к ним подошел Каро Хачикян со своей сестрой Тамарой.
Тикин Лия обняла его, поцеловала.
— Больна твоя мать, сынок, не смогла приехать проститься с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210