— Глазам своим не верю!.. Неужели вы?
— Да мы ведь всего лишь два дня не виделись,— сказала Аник.
— Какие жуткие дни... Прошлая ночь — как год. Видели, как бомбили вокзал?
— Что с твоими руками? — спросил Каро.
— Опухли от лопаты и сырости. Подошли солдаты.
— А, друзья встретились! — сказал Ираклий Микаберидзе.
В эту минуту зенитные пулеметы и пушки открыли стрельбу. С небольшой лесной поляны хорошо были видны семь фашистских самолетов, шедших на восток. Вдалеке таяли белые облачка разрывов зенитных снарядов.
— Ось тоби и зенитчики. Соломою б их кормить, а не хлибом! — проговорил Бурденко.
Вдруг один из самолетов круто скользнул вниз, волоча за собой густой гофрированный хвост черного дыма. А вскоре из-за деревьев взметнулся огромный дымовой столб.
— Подбили, подбили! — закричал Ираклий, подпрыгивая и пританцовывая от радости.
— Вот це зенитчики, цим треба дать усиленные харчи,— закричал Бурденко.— Оце добра примета — до початку бою бачить, як горит стервятник!
С той стороны, куда пошли самолеты, послышались глухие раскаты, самолеты бомбили станцию.
Аргам сел возле толстого пня. Лицо его казалось постаревшим, серым, глаза потускнели. Он взглянул на Каро и Аник.
— Все — как во сне. Этот лес, поля, страшная прошлая ночь, бомбежка. А в Ереване тепло, синее небо... что думают о нас родные?..— Он вдруг спросил: — Вы написали завещание?
— Какое завещание? — удивленно спросила Аник.
— Свое последнее слово.
— Почему последнее?
— По-вашему, мы живы останемся? — Аргам устало улыбнулся.— Я написал завещание, вложил в медальон свой последний привет.
— Ты боишься? — спросила Аник.
— Не боюсь... но все равно убьют.
— Ты лучше в медальон иголку положи, а то у тебя пуговицы еле держатся, пришить надо.
«Молодчина, Аник»,— подумал Каро.
Он и сегодня был неразговорчив. Молча радовался встрече с друзьями.
Глядя на Аргама, Аник подумала: «Какой ты стал жалкий, слабый».
— Вспомни,— сказала она,— свое стихотворение, оно мне так понравилось, ты написал его перед отъездом на фронт, я наизусть его знаю.
Аргам поднял голову и недовольно посмотрел на девушку.
— Ты как друг пришла ко мне или как агитатор?
— Как тебе не стыдно! — возмутилась Аник.
В самом деле, с каким подъемом все они ехали на фронт! Аник напомнила Аргаму последний день мирной жизни, и сейчас в памяти ее возникли оживленные лица друзей, их споры, смех.
...Был воскресный день. Они с Седой ждали Каро и Аргама, чтобы вместе пойти гулять в сады Норка.
Парни почему-то запаздывали.
— Я удивляюсь тебе, что ты нашла в этом Каро,— сказала Седа,— и некрасив, и необразован.
И как они похожи друг на друга, Седа и Аргам! А Каро не был похож на Аргама. Они родились и выросли в соседних комнатах коммунальной квартиры. Отец Каро, рабочий на кожевенной фабрике, умер пять лет назад, и Каро, оставив школу, начал работать в типографии. Аргам продолжал учиться, поступил в университет и мечтал стать писателем. Их дружба не ослабела. Ни с кем из университетских друзей Аргам не был так близок, как с Каро. Но у него был насмешливый характер, и ради красного словца он не щадил иногда и друга. А Каро все ему прощал и забывал насмешки. Аник познакомилась с Каро, и скромный парень ей сразу же понравился. Хорошо, что он не был похож на Аргам а! Аргам словно не разговаривал с друзьями, а выступал перед ними с докладом. Сколько высокопарных слов он произносил, каким был злато^том!
Аник и Седа долго ждали их в парке имени Гукаса Гукасяна. Наконец друзья появились.
— Привет, красавицы,— издали крикнул Аргам,— будьте великодушны и простите нам опоздание. Знаете, что случилось?
— Здравствуйте и до свидания,— сердито прервала его Седа,— могли и не приходить.
Аргам стал клясться, что больная мать Каро послала их по важному делу, и потому они задержались. Каро смущенно молчал. В конце концов молодые люди помирились, поели мороженого и, подшучивая друг над другом, поднялись в сады Норка. Отовсюду раздавались музыка и песни, казалось, в этот воскресный день здесь собрался весь город.
Поев туты, они уселись в тени большого орехового дерева и заспорили о литературе. Аргам горячился, сыпал афоризмами, Аник подтрунивала над ним, сердя Седу. Каро, как всегда, молча слушал. Потом Аргам прочел свое новое стихотворение, посвященное любимой девушке. Глаза этой девушки прекрасны, как море, как небо, смех ее звучит в душе поэта. И если злые силы будут угрожать родной стране, поэт под боевым знаменем пойдет навстречу бурям, и пусть улыбка любимой девушки вечно сверкает на земле.
Аргам закончил чтение и, прищурившись, посмотрел на товарищей, ожидая похвалы.
В эту минуту вблизи них о скалу ударился камень и, отскочив, пролетел над головой Аргама. Друзья оглянулись.
На холме стоял носатый парень, из-под кепки, надвинутой на глаза, падал на лоб черный чуб.
— Эй, зачем вы сюда привели этих сорок? — крикнул он.
Лицо Каро побледнело, челюсти сжались. Он молча зашагал к парню.
— Не связывайся с хулиганами,— крикнул Ар-гам,— не связывайся, Каро!
Но Каро шел вперед, не оглянулся. Подойдя к незнакомцу, от схватил его за ворот, несколько раз сильно тряхнул. Чубатый парень сразу сник, съежился. Каро заставил его подойти к девушкам и попросить прощения.
Этот парень был Бено Шароян. Сейчас он боец транспортной роты. До сих пор при встречах с Аник он смущается.
...Они спустились с Норка. Обычно разговорчивый Аргам всю дорогу молчал. Дойдя до улицы Абовяна, они заметили, что город охвачен тревогой. Возле громкоговорителей собрались толпы народа. Здесь они услышали весть о войне. Начались митинги в учреждениях, на заводах, в институтах. На следующий день товарищи вновь встретились. Аргам сообщил, что хочет идти добровольцем в армию. Каро молчал.
— А ты что решил? — спросила Седа.
— Еще ничего не решил,— ответил Каро,— кому положено, решат за всех нас.
Седа насмешливо посмотрела на Аник.
— Конечно, дело не простое,— усмехнулся Аргам.— Война — это тебе не хулиганов пугать.
Каро болезненно поморщился, удивленно взглянул на Аргама. Аник поняла, что происходит в душе Каро, взяла его за руку. Но Каро вырвал руку, порывисто встал и ушел. Аник стала укорять Аргама за грубость. К ней присоединилась Седа,— и она считала слова Аргама бестактными. Вначале он защищался, потом раскаялся и признал, что поступил неправильно.
— Но согласись, Каро странный парень,— сказала Седа,— стоило ли из-за этого так обижаться?
Аргам стал защищать товарища. Отца у Каро нет, мать разбита параличом, не встает с постели, сестра еще не кончила среднюю школу, ведь он их кормилец. Надо понять его.
Эти слова почему-то особенно рассердили Аник.
— Раз ты все это так хорошо понимаешь, зачем ты оскорбил его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210