Во-вторых, передав на словах такую безобидную вещь, как приглашение в
гости, наместник скрепил официальной печатью письмо, которое Нан при
желании мог бы использовать для доказательства его аморальности.
И в-третьих, что самое главное, - по доносу Шавашу было известно, что
вчера наместник, во время пирушки, эту печать потерял. Или его у нее
украли. Кстати, по тому же доносу выходило, что самоотверженный любовник
Ишмик, который не побоялся поставить на поддельном письме пропавшую
печать, занимается у наместника поручениями особой гнусности.
Отлично, господин Ишмик, отлично! Теперь вы у нас на крючке! Мы сунем
вам письмо в глаза и кулак в зубы, и через две минуты мы будем знать о
делах наместника все... То есть двух минут тут вряд ли хватит. Судя по
объему жалоб, откровения ваши займут труд пяти переписчиков в течение этак
трех часов...
Шаваш продолжал заниматься бумагами и принимать просителей.
Протоколы допросов бунтовщиков сгорели, а в оставшихся не разобрался
бы сам восьмиглазый судья Бужва: умышлялся мятеж, нет ли. Из чего
следовало, что судья сам толком не знал, какие выбивать показания и с кем
он, собственно, с наместником или араваном.
А теперь судья мертв, и в соседнем зале возносят молитвы о его душе:
да минует она благополучно все сто небес и займет свое место в управе
великого Вея; да судит она споры туч и гор и посылает всем живущим высокую
воду в каналах... И намерения покойника, как и всякого прочего бога,
каждый толковал так, как это было выгодно его покровителю.
Впрочем, тема наместника возникла еще раз, вползши в кабинет вместе
со старшим землемерным инспектором Ушвеном. Ушвен, делая круглые глаза
стал жаловаться на кощунственные выходки наместника: шутка ли, в
присутствии гостей заставлял своего любимца-мальчика изображать блуд со
статуей Бужвы! А сын еще и еще лучше - участвовал неделю назад в церемонии
в честь Иттинь...
- Каково падение нравов, - заметил Ушвен, - сын чиновника, кончив
школу в столице, спешит не на место назначения, а к отцу, вместо службы
углубляется в гадания, - и сколь пакостные!
Шаваш улыбался, слушая, лицо его стало схожим с кошачьей мордочкой
древнего Бужвы. Когда Шавашу было восемнадцать, у него не было ни времени,
ни денег на мерзостные таинства Иттинь, и уверенность в будущем он
приобретал другими средствами. От сверхъестественных сил Шаваш зависеть не
собирался и потому существования их не признавал.
Однако странно: отца Ушвен обвинял в антигосударственном
вольнодумстве, а сына - в антигосударственном суеверии. Если это правда,
то этим двоим нелегко ужиться друг с другом, и вдвойне странно, что
наместник вызвал сына в Харайн.
Вообще сплетни о наместнике были покамест голословны, а вот среди
протоколов допросов значилась бумага, в которой некий Снарк утверждал, что
трижды сопровождал Кархтара к резиденции арвана Нарая, и последний раз -
за день до начала арестов. Шаваш готов был ручаться головой за подлинность
бумаги. А наместник Вашхог, судя по всему, был не хуже других наместников,
а когда надо, вполне расторопен. Может, он и подпустил горского князя
слишком близко к городу, однако обложил его стан своими войсками столь
надежно, что даже люди Шаваша на смогли за взятку пройти сквозь посты.
Были также в доносах намеки на бумаги, имевшиеся у покойного судьи и
наместника изобличавшие. Судья будто бы обиделся на обхождение наместника
с его дочкой и решил дать бумагам ход, за что и был убит.
К вечеру Шаваш покончил со всеми бумагами и мог констатировать, что в
самой управе судья не имел ни одной бумаги, компрометировавшей наместника.
Либо таких бумаг и не было, либо их украли после смерти судьи, ибо судья
хранил эти бумаги в более надежном месте, - дома. Шаваш принюхался к
запаху из открытого окна: приглашение на обед или приглашение на
переговоры?
Выразить личное соболезнование вдове сегодня же необходимо, но вряд
ли она так просто уступит бумаги: наместник тоже даст за них неплохую
цену. А помощь вдове весьма нужна: покойник, за внезапностью кончины,
связи свои захватил с собой на тот свет: вот назначат нового судью, и
выгонят вдову из казенного дома, и дочку не пустят гулять в казенном саду.
Инспектор воротился из монастыря к Белому часу.
- Ну, - сказал Нан, - что в доносах? Кто, по-твоему, убил судью, -
араван или наместник?
Шаваш опустил глаза.
- Все дело, по-моему, - сказал Шаваш, - в Ировом дне. Араван и
наместник никогда не встречаются друг с другом, а это дает многим
чиновникам возможность разговаривать поодиночке то с одним, то с другим.
Полагаю, что покойник судья служил двум хозяевам. И никто из них не мог
его в этом поймать, потому что наместнику никогда не было известно, о чем
он говорит у аравана, а аравану никогда не было известно, о чем он говорит
у наместника. Но когда в Иров день эти двое встретились, покойник судья
оказался меж двух сердитых кошек, и кто-то из них сказал своему врагу
нечто, отчего беда вышла наружу. Теперь же и араван, и наместник уверяют,
что покойник служил именно им, а преступление совершено противоположной
стороной. Кому служил, неясно, ясно только, что убили его как предателя.
- Вовсе необязательно, - проговорил Нан, нахмурившись. - Его могли
убить просто затем, чтобы вызвать переполох и получить возможность украсть
бога. Тогда смерть судьи была лишь предлогом, а в таком положении все
равно, кого убивать, друга или врага. Друга убивать даже лучше - меньше
подозрений. Еще что?
- Кархтар в городе. Ходит по харчевням и проповедует. Говорит, что
бедность смывает все грехи и что бедная проститутка лучше добродетельного
богача. Также обещает близкий переворот, после которого все богатые -
погибнут, а бедняки - обогатятся.
При упоминании о Кархтаре лицо инспектора перекосилось.
- Вот чего я не понимаю, - продолжал Шаваш, - уже если ему хочется
мутить в народ, шел бы себе в деревню. В деревнях людей побольше, чем
нижнем городе.
- В деревнях люди сажают рис, - с неожиданной злобой ответил
инспектор, - а в городе, - в городе им нечего терять, кроме своих цепей, и
Кархтар это прекрасно понимает.
- Каких цепей, - не понял Шаваш. - На них и колодок-то не напасешься.
Инспектор внезапно страшно развеселился.
- Именно, именно! - вскричал он, - золотые слова! - И без всякой
связи прибавил:
- Ведь они уже небось на радостях прирезали своих... провокаторов. А
судью-то убил чиновник. Вы заметили, Шаваш, что в записке бунтовщиков - не
единого дурного слова об араване Нарае?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71