В оловянных глазах Бахадна плясала радость.
- Вы посмотрите, - сказал он, - на книге, исписанной рукой мятежника,
стоит дарственная печать аравана! Вот до чего доводит излишний
консерватизм мнений!
Господин Нан поддел носком сапога валявшуюся в траве веревку.
- Вот до чего доводит взяточничество охранников, - сухо заметил он.
Поморщился и вытащил из рукава острый шип черноярки...
- Уж если стража у вас тут двое суток день и ночь ошивается, так хоть
бы воды в сад пустили. Сохнет все по такой жаре, одни колючки остались, -
раздраженно бросил он. - И снимите, наконец, все это безобразие.
Через минуту охранники в желтых куртках с хрустом, вместе с сучьям,
рвали надписи о веке ручных зверей, справедливых чиновников и всеобщего
изобилия.
Господин Нан прошел через дом на улицу. Солнце висело над самой
головой. Аромат цветущего инча мешался с запахом жареной рыбы и гниющих
отбросов.
Обернувшись, как по команде, лицом к казенному паланкину, у замшелого
родничка о чем-то переругивались женщины. Стайка голопузых ребятишек
гоняла коротконогую мангусту, не оказывая никакого почтения священному
зверю. Из-за соседней стены печально и фальшиво свистела флейта.
Господин Нан любезно пригласил судейского секретаря в паланкин и
принялся его расспрашивать.
Господин Бахадн старался, как и велено было, понравиться чиновнику из
столицы, и смотрел на него виноватыми глазами, словно заочно извиняясь
перед императором за все, что творилось в провинции Харайн. В голове у
него вертелись строчки, которые кто-то декламировал на вчерашней пирушке у
наместника: "Вот приезжает столичный инспектор и спрашивает: чего бы мне
потребовать..."
Ах, столичный инспектор! Траты, неприятности и доносы! И притом:
вечна всякая беда норовит заехать оглоблей именно по нему, Бахадну! Вот и
тогда, в день смерти судьи, сожгли отчет, который Бахадн переписывал весь
месяц, и еще служебные туфли сожгли и съели добровольное подношение:
маринованную утку.
У господина Бахадна был дар какой-то попадать впросак, про таких
говорят: еще не пошел, а уже споткнулся. Вот, скажем, пять месяцев назад
тоже приезжал инспектор. Бахадн спросил о вкусах, а один из секретарей
возьми и ответь: "любит удить карасей". Хорошо. Поехали удить карасей в
Архадан. День удят, два удят. Места приятнейшие, на лугу роса, на росе
девушки в тончайшей дымке. Подобрали ныряльщиков, цеплять карасей на
крючок. Одному карасю положили в потроха изящный перстень... Вдруг среди
ночи переполох, чиновник, упившись, скачет с ножом за девушкой в тончайшей
дымке: "Я, - кричит, - всех вас..." Насилу завернули в мокрую простыню.
Что ж вышло? "Удить карасей", видите ли, новое столичное словечко, и
означает, что человек грешит не с женским полом, а, так сказать, задним
числом.
Тьфу их, бесов новомодных! Ладно, тогда все обошлось. А этот каких
карасей любит?
Столичный инспектор! Траты, неприятности и доносы!
Мелкие чиновники уже сплетничают о неясных эпизодах его
головокружительной карьеры. Наиболее осведомленные намекают, что инспектор
послан в Харайн вовсе не из-за мелкого бунта, если в нынешние времена по
поводу каждого бунта рассылать чиновников девятого ранга, так никаких
взяток в провинции не напасутся. А народ... а народ, как всегда, видит в
столичном чиновнике неподкупного заступника и колдуна, - вон даже
мятежники его не тронули! Небось местному чиновнику разбойник, не
раздумывая, свернул бы шею и еще хвастался потом.
Но в целом растерянность разбойника вышла куда кстати. Подумать
только, - забраться в охраняемый дом за книгой Нарая и в конце концов
только привлечь к ней внимание... Поистине: справедливость не бывает
случайна, но случайность бывает справедлива.
Тут надобно отвлечься и пояснить, что такое араван. В каждой
провинции империи две главы, араван и наместник, и об их отношениях
замечательно сказано в "Наставлениях сыну", писанных в XIV веке
императором Веспшанкой: "Пусть араван занимается делом наместника, а
наместник занимается делом аравана. Тогда в провинции царит раздор, а в
столице - спокойствие. Тогда из провинции спешат доносы, а в столице
растет осведомленность. Тогда в провинции невозможны нововведения, и
делами ее правит столица. Когда же доносы прекращаются, араван и наместник
подлежат смене, ибо ничто так не угрожает полноте императорской власти,
как единство ее чиновников".
Господин Бахадн, секретарь убитого городского судьи, состоял в партии
наместника Вашхога.
Он рассказывал о том, что творилось в провинции и чувствовал себя
дураком, умалчивая о вещах, которые инспектор не изложит в докладе на
высочайшее имя только, если тоже примет сторону наместника... И даже тогда
потребует за молчание столько золота, сколько Бахадн не получит за всю
свою жизнь... Недаром говорят: "Каждый хвост на шапке чиновника - лишний
знак в величине взятки".
О да, несколько месяцев назад на провинцию напали горцы. Но господин
наместник одержал блестящую победу над частью варваров, а другую часть
принудил к союзу. И сейчас мирной князь Маанари стоит лагерем под
Харайном, - дожидается, пока из столицы придет подтверждение союзу.
- Да, у меня есть полномочия на переговоры с горцами, - кивнул
господин Нан.
Но приходилось говорить и о растущем поголовье нищих, и о пустых
деревнях, и об уважении народа к расплодившимся дурачкам, и о молнии,
ударившей в храм бога Линна, и о двухголовом жеребенке, родившемся в
деревне Иттинь, и о многом другом, что свидетельствовало о неблагополучии
в провинции. Бахадн говорил красноречиво, благо был отчасти писателем. Он
тщательно следил, чтобы ни одна жалоба на современное падение нравов не
осталась без говорящей о том же старинной цитаты, - лучший способ
подтвердить и образованность и лояльность.
Жаловался Бахадн и на засилье богачей, но умеренно, ибо господин
Айцар, дядя наместника, был самым богатым человеком провинции. Собственно,
не Айцар был дядей наместника, а наместник был племянником Айцара.
Потом г-н Бахадн заговорил о слухах, расползавшихся по городу по мере
приближения Ирова дня, и о пророчествах на плохой серой бумаге, в стиле
столь же безвкусном, что и подделка под Иршахчанов камень в саду.
Столичный инспектор слушал, нахмурившись. Слова судейского секретаря
были затасканы от долгого употребления, и это счастливое обстоятельство
мешало провинциальному чиновнику замечать их истинность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71