Одна гласила, что, ввиду ареста наместника Харайна, полномочный
инспектор из столицы ставит господина Айцара во главе правительственных
войск.
Другая бумага извещала о том, что на время своего отсутствия
инспектор Нан облекает Шаваша всеми своими полномочиями. Узнав от
охранников, сопровождавших Нана до переправы, куда направился инспектор,
Шаваш сорвался.
- А если бы он вам приказал его утопить, вы бы тоже повиновались? -
орал он с беззастенчивостью начальника, распекающего подчиненных.
Письмо Нана Шаваш распечатал так, как распечатывают посмертное
распоряжение.
Господин Митак, наконец очнувшись, покосился на письмо с нескрываемым
интересом. Шаваш любезно протянул ему бумагу, свидетельствуя всем своим
видом, что для приближенных господина Айцара тайн нет.
Письмо удивило Шаваша, но завещания полагается исполнять.
Шаваш арестовал письмоводителя Имию. Имия поначалу отпирался, но,
подвешенный к потолочной балке, сознался и в своем сотрудничестве с
араваном Нараем, и в действиях, предпринятых по его наущению.
Судейский секретарь Бахадн, пряча свое восхищение и недоумение по
поводу ареста наушника, которого не открыли люди Айцара, сказал Шавашу с
мягким упреком:
- Я с самом начала указал следствию, что судья города Харайна
ревностно блюл интересы наместника и лишь по приказу последнего послушался
аравана Нарая; вы же незаслуженно решили, что я исхожу из интересов
наместника, а не из интересов истины.
Шаваш улыбнулся про себя. Слова Бахадна и тогда, и сейчас, не
выражали ничьих интересов, кроме интересов Айцара, и, стало быть,
оставались ложью даже при случайном совпадении с истиной.
- Увы! - сказал Шаваш общепринятую в таких случаях фразу, - я потерял
свои глаза, и вам лишь обязан их возвращением.
Засим он отправился в араванову управу.
Присутственные часы еще не начались, и Шаваш прошел через сад в
личный, весьма скромно устроенный дом аравана Нарая.
Хозяин встретил его радушно: он знал уже об аресте наместника, но не
знал ни об аресте своего шпиона Имии, ни о том, что Айцар уже назначен
главой правительственных войск. Нарай как раз собирался завтракать, и, не
слушая никаких возражений, приказал накрывать на стол в гостевом покое.
Араван любезно, несмотря на молодость Шаваша и младший его чин,
усадил гостя в кресло и услал слугу. Он видимо не сопоставил изящного и
самоуверенного чиновника двадцати трех лет с желтоглазым худым пацаненкам,
с которым он когда-то столкнулся в последние дни своей карьеры, -
несомненно, Нарай полагал, что пацаненок тот давно попался за воровство
кур, или замерз по пьянке, или был прирезан недовольным клиентом.
Кресло было уютным, но простым, беленые стены комнаты не оскверняла
кисть новомодного художника, тяжелые занавеси на окнах чуть поблескивали
золотыми нитями. Пузатый чайник был расписан, как любили расписывать
чайники при Аттахидах, красными продолговатыми ягодами чайной лианы. За
крышку его, вздыбив хвост, уцепился маленький рыжий чайный кот.
Шаваш, прищурясь, смотрел, как Нарай подошел к полке в западном углу,
поклонился духам-хранителям, подсыпал в лампадку аромата "мира и
спокойствия" и задернул занавеску. Жест аравана был виноват и суетлив:
Шаваш понял, что тот не хочет расстраивать богов грязным, по его мнению,
разговором, и это убедило Шаваша в разумности данных Наном инструкций.
Усевшись напротив гостя и рассеянно помешивая ложечкой чай, господин
араван выразил свое восхищение той неколебимостью, с которой начальник
Шаваша арестовал наместника Вашхога.
- Заговор с горцами, подумать только, какое сокрушительное обвинение.
Оно ведь бросает тень и на господина Айцара, не так ли? Совершенно
невозможно, чтоб в таком деле племянник действовал без ведома дяди.
Шаваш кивнул и пояснил:
- Вашхога еще не допрашивали. Собственно, по-настоящему его будут
допрашивать в столице.
Араван задумался.
- Опасное дело - везти такого заговорщика в столицу.
Шаваш промолчал.
- Вы ведь арестовали лишь шестерых из восьми его приспешников,
сколько я слышал? - спросил араван, задумчиво отхлебывая чай.
- Двое покончили с собой, - ответил Шаваш.
- Только двое, только! В век испорченных нравов даже для самоубийства
не хватает мужества, а сколько раз потом им придется пожалеть об этом!
- Я вас так понял, - спросил Шаваш беззаботно и не понижая голоса, -
что вам жалко Вашхога за его непредусмотрительную трусость, и вы желаете
ему избавления от лишних страданий?
Араван оглянулся на занавешенную полку и кивнул.
Оба помолчали.
- Да, господин судья недаром говорил мне на Иров день о
компрометирующих наместника бумагах, Нас, вероятно, подслушали - а ведь
это, стало быть, были бумаги о заговоре?
- Нет, - ответил Шаваш. - Это были жалобы на разорение наместником
деревенских убежищ, мы нашли их у судьи в потайном шкафу.
- Само провидение помогает нам, - удовлетворенно заметил Нарай. -
Преступник убил человека, но самым важным - бумагами - не смог завладеть.
Со стороны моего бедного друга было очень предусмотрительно держать их не
в управе, а в потайном месте.
Шаваш откинулся в кресле и покачал головой.
- Судья не прятал бумаг в потайном шкафу, господин Нарай. Это сделал
после его смерти по вашему приказу письмоводитель Имия, - он уже во всем
признался. И вы прекрасно знакомы с их содержанием, потому что сначала они
находились у вас. Вы думали, что вдова примет Имию за привидение, а мы -
за посланного наместником взломщика. И посчитаем бумаги причиной убийства
судьи. Убийства, совершенного вами.
Господин Нарай едва не опрокинул чашку.
- Вы с ума сошли? Зачем мне убивать человека, исполнившего мое
приказание?
- Судья Шевашен исполнял приказание не ваше, а господина наместника.
И вы поняли это, когда он потребовал с вас двести тысяч за присутствие
ваших людей на допросах. Вернее, вы поняли, что если вы не заплатите этих
денег, он вас предаст. И вы сказали - "хорошо". Но у вас не было таких
денег, господин араван, хотя, право, любой из ваших подчиненных успел
наворовать втрое больше!
- Этого никто не мог слышать! - пробормотал араван растерянно и
приложил руки ко лбу охранительным жестом.
- Это слышал сам Ир! - отвечал Шаваш. - Слышал и велел духу убитого
явиться желтым монахам и все рассказать. И сам Ир велел отцу Лииду
нарушить обычай и свидетельствовать против вас перед властью, чтобы все
еще раз узнали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
инспектор из столицы ставит господина Айцара во главе правительственных
войск.
Другая бумага извещала о том, что на время своего отсутствия
инспектор Нан облекает Шаваша всеми своими полномочиями. Узнав от
охранников, сопровождавших Нана до переправы, куда направился инспектор,
Шаваш сорвался.
- А если бы он вам приказал его утопить, вы бы тоже повиновались? -
орал он с беззастенчивостью начальника, распекающего подчиненных.
Письмо Нана Шаваш распечатал так, как распечатывают посмертное
распоряжение.
Господин Митак, наконец очнувшись, покосился на письмо с нескрываемым
интересом. Шаваш любезно протянул ему бумагу, свидетельствуя всем своим
видом, что для приближенных господина Айцара тайн нет.
Письмо удивило Шаваша, но завещания полагается исполнять.
Шаваш арестовал письмоводителя Имию. Имия поначалу отпирался, но,
подвешенный к потолочной балке, сознался и в своем сотрудничестве с
араваном Нараем, и в действиях, предпринятых по его наущению.
Судейский секретарь Бахадн, пряча свое восхищение и недоумение по
поводу ареста наушника, которого не открыли люди Айцара, сказал Шавашу с
мягким упреком:
- Я с самом начала указал следствию, что судья города Харайна
ревностно блюл интересы наместника и лишь по приказу последнего послушался
аравана Нарая; вы же незаслуженно решили, что я исхожу из интересов
наместника, а не из интересов истины.
Шаваш улыбнулся про себя. Слова Бахадна и тогда, и сейчас, не
выражали ничьих интересов, кроме интересов Айцара, и, стало быть,
оставались ложью даже при случайном совпадении с истиной.
- Увы! - сказал Шаваш общепринятую в таких случаях фразу, - я потерял
свои глаза, и вам лишь обязан их возвращением.
Засим он отправился в араванову управу.
Присутственные часы еще не начались, и Шаваш прошел через сад в
личный, весьма скромно устроенный дом аравана Нарая.
Хозяин встретил его радушно: он знал уже об аресте наместника, но не
знал ни об аресте своего шпиона Имии, ни о том, что Айцар уже назначен
главой правительственных войск. Нарай как раз собирался завтракать, и, не
слушая никаких возражений, приказал накрывать на стол в гостевом покое.
Араван любезно, несмотря на молодость Шаваша и младший его чин,
усадил гостя в кресло и услал слугу. Он видимо не сопоставил изящного и
самоуверенного чиновника двадцати трех лет с желтоглазым худым пацаненкам,
с которым он когда-то столкнулся в последние дни своей карьеры, -
несомненно, Нарай полагал, что пацаненок тот давно попался за воровство
кур, или замерз по пьянке, или был прирезан недовольным клиентом.
Кресло было уютным, но простым, беленые стены комнаты не оскверняла
кисть новомодного художника, тяжелые занавеси на окнах чуть поблескивали
золотыми нитями. Пузатый чайник был расписан, как любили расписывать
чайники при Аттахидах, красными продолговатыми ягодами чайной лианы. За
крышку его, вздыбив хвост, уцепился маленький рыжий чайный кот.
Шаваш, прищурясь, смотрел, как Нарай подошел к полке в западном углу,
поклонился духам-хранителям, подсыпал в лампадку аромата "мира и
спокойствия" и задернул занавеску. Жест аравана был виноват и суетлив:
Шаваш понял, что тот не хочет расстраивать богов грязным, по его мнению,
разговором, и это убедило Шаваша в разумности данных Наном инструкций.
Усевшись напротив гостя и рассеянно помешивая ложечкой чай, господин
араван выразил свое восхищение той неколебимостью, с которой начальник
Шаваша арестовал наместника Вашхога.
- Заговор с горцами, подумать только, какое сокрушительное обвинение.
Оно ведь бросает тень и на господина Айцара, не так ли? Совершенно
невозможно, чтоб в таком деле племянник действовал без ведома дяди.
Шаваш кивнул и пояснил:
- Вашхога еще не допрашивали. Собственно, по-настоящему его будут
допрашивать в столице.
Араван задумался.
- Опасное дело - везти такого заговорщика в столицу.
Шаваш промолчал.
- Вы ведь арестовали лишь шестерых из восьми его приспешников,
сколько я слышал? - спросил араван, задумчиво отхлебывая чай.
- Двое покончили с собой, - ответил Шаваш.
- Только двое, только! В век испорченных нравов даже для самоубийства
не хватает мужества, а сколько раз потом им придется пожалеть об этом!
- Я вас так понял, - спросил Шаваш беззаботно и не понижая голоса, -
что вам жалко Вашхога за его непредусмотрительную трусость, и вы желаете
ему избавления от лишних страданий?
Араван оглянулся на занавешенную полку и кивнул.
Оба помолчали.
- Да, господин судья недаром говорил мне на Иров день о
компрометирующих наместника бумагах, Нас, вероятно, подслушали - а ведь
это, стало быть, были бумаги о заговоре?
- Нет, - ответил Шаваш. - Это были жалобы на разорение наместником
деревенских убежищ, мы нашли их у судьи в потайном шкафу.
- Само провидение помогает нам, - удовлетворенно заметил Нарай. -
Преступник убил человека, но самым важным - бумагами - не смог завладеть.
Со стороны моего бедного друга было очень предусмотрительно держать их не
в управе, а в потайном месте.
Шаваш откинулся в кресле и покачал головой.
- Судья не прятал бумаг в потайном шкафу, господин Нарай. Это сделал
после его смерти по вашему приказу письмоводитель Имия, - он уже во всем
признался. И вы прекрасно знакомы с их содержанием, потому что сначала они
находились у вас. Вы думали, что вдова примет Имию за привидение, а мы -
за посланного наместником взломщика. И посчитаем бумаги причиной убийства
судьи. Убийства, совершенного вами.
Господин Нарай едва не опрокинул чашку.
- Вы с ума сошли? Зачем мне убивать человека, исполнившего мое
приказание?
- Судья Шевашен исполнял приказание не ваше, а господина наместника.
И вы поняли это, когда он потребовал с вас двести тысяч за присутствие
ваших людей на допросах. Вернее, вы поняли, что если вы не заплатите этих
денег, он вас предаст. И вы сказали - "хорошо". Но у вас не было таких
денег, господин араван, хотя, право, любой из ваших подчиненных успел
наворовать втрое больше!
- Этого никто не мог слышать! - пробормотал араван растерянно и
приложил руки ко лбу охранительным жестом.
- Это слышал сам Ир! - отвечал Шаваш. - Слышал и велел духу убитого
явиться желтым монахам и все рассказать. И сам Ир велел отцу Лииду
нарушить обычай и свидетельствовать против вас перед властью, чтобы все
еще раз узнали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71