Но для инспектора Нана стать варварским военачальником было бы
невозможно, а для Дэвида Стрейтона - бесполезно. Князь Маанари был давеча
прав; накопительством он не занимался, и все награбленное делил между
дружиной, находя в воинах и охрану своему добру, и орудие его
преумножения. Он и сам не подозревал, насколько принципы его существования
были близки первоначальным принципам империи: он все раздаривал, она все
распределяла. Князь отыскал подходящих союзников, которые тоже все хотели
разделить поровну. Правда, завоеватели делили все поровну сообразно роду и
храбрости, а освободители делили все поровну сообразно степени
посвящения...
Нет, Дэвид Стрейтон мог сговориться с продажным чиновником, но не с
революционером и не с завоевателем.
Все это, впрочем, были чисто теоретические рассуждения: бунтовщики
никогда не согласятся иметь его под боком, а они - для Маанари более
ценные союзники.
- А зачем ты, князь, все-таки ходил в монастырь? - спросил Нан, не
отвечая на вопрос Маанари.
- Хотел поглядеть на вашего хваленого бога, - пожал плечами князь.
- Ты или Тоошок?
- Да больше Тоошок. Он ведь только теперь стал храбрый. А так - очень
он вашего Ира боялся. Амулет перед ним с шеи снял - так и забыл. По
коридору шел, в темноте чуть на кошку не на ступил - задрожал, как яйцо
без скорлупы. Посмотрел на Ира и при ободрился. Разве это бог: ни рук, ни
головы, меньше малой луны, и никто при нем не молится, стоит он
один-одинешенек.
- Так-таки никого и не было?
- Да нет, приходил один монах, обошел кругом Ира, скорчил рожу и
ушел. Тоошок, как этого монаха увидел, так до конца расхрабрился. Что это,
говорит потом, за бог, которого собственные жрецы не уважают.
- И монах так и ушел?
- Так и ушел.
- И вы после него уходили?
- После. Однако, - засмеялся князь, - ты хитер. Ну какое тебе дело до
Ира? Все равно о чем спрашивать, лишь бы мне не ответить. Так что же ты
все-таки выбираешь?
- Я вейский чиновник, - ответил Нан, - и служу императору. Я
арестовал предателя Вашхога не затем, чтоб занять его место.
- Ну что ж, - сказал князь, поднимаясь и отряхивая солому, - и без
тебя найдутся помощники.
Минут через двадцать двое человек в короткой вейской одежде выволокли
Нана из палатки, привязали к длинному шесту и потащили. Шест они несли с
привычной ловкостью разбойного люда.
Нан вертел головой; они миновали свежеотесанный подъемный мостик над
сухим рвом и перешли в разбойничий лагерь. Нан с удивлением отметил
надежность рогатого частокола, из которого вбок высовывались заточенные
колья, быстро обустроенные завалы, очевидную продуманность планировки.
Повсюду горели костры, ржали лошади, шкворчало на огне жаркое: какие-то
люди сосредоточенно и профессионально копали ямы и рвы. Нан поразился про
себя обширности разбойничьего лагеря; явно не меньше нескольких тысяч
человек.
Власти, стало быть, преуменьшали численность разбойников, А шайки,
стало быть, договорились о соединении усилий под начальством военспеца
Ханалая и комиссара Кархтара.
У огромного парчового вяза Нана положили на землю, аккуратно, жалея
хорошую веревку, распутали узлы и ввели в маленькую кумирню, приросшую к
стволу дерева. На пороге Нан споткнулся, и его тут же подхватили за руки.
Напрасно: у него не было ни сил, ни желанья бежать.
Внутри кумирни, щедро освещенной вперемешку жирниками и дорогими
светильниками, было человек тринадцать. Нана подвели к человеку, сидящему
во главе стола, Тот хмуро и настороженно глядел на столичного инспектора.
Нан безучастно смотрел на лицо и на лоб, закрытый черной шелковой повязкой
так, чтоб спрятать клеймо убийцы. Нан знал биографию Ханалая и знал, что
тот делал с правительственными чиновниками.
Откуда-то сбоку выступил Кархтар и по очереди стал называть
присутствующих: предводитель вольного стана, сам Ханалай; пятеро
тысячников; военный советник; ответственный за безопасность лагеря;
ответственный за учет ценностей и продовольствия; ответственный за
состояние оружия; ответственный за доставку секретных донесений и связь;
ответственный за вознаграждения и наказания.
Двенадцать членов совета дружины были изукрашены и одеты, как
двенадцать верховных советников государя. Кархтар кутался в грубый
холщовый плащ. Так кукольник выходит на сцену в невзыскательном балахоне,
показывая, что он - не действующее лицо, а всего лишь голос с неба.
- Все присутствующие здесь, - сказал Кархтар, - были обижены и
разорены несправедливыми чиновниками, корыстными богачами, продажными
судьями. Судьба вынудила их бежать в леса и заняться вольным промыслом,
мстя за себя и восстанавливая попранную справедливость. Здравый смысл
вынудил нас объединиться в защите справедливости. В нашем новом стане мы
распределяли должности среди людей справедливых, не творящих бесчестий, не
обижающих невиновных, отбирающих лишь нечестно нажитое.
Мы всегда оставались верными подданными императора и ждали, пока он
направит в Харайн честного чиновника, который отличит виновного от
невинного. Господин Нан соблюдал интересы народа и не обижал в тюрьме
наших товарищей. Он покарал развратных чиновников и вернул их имущество
народу, он не захотел приписать нам убийство городского судьи, потому что
судил по совести, а не по взятке. Он ходил молиться в желтый монастырь и
не побоялся отправиться к горцам. А поймав меня, он меня отпустил, потому
что заботился о народе, а не о карьере, и хотел, чтобы императору служили
честные люди, а не негодяи.
Кархтар остановился, оглядывая присутствующих. Командиры слушали эту
речь не в первый раз: Кархтар знал, что не всем она по душе, но
протестовать не смеет ни один. Кархтар говорил не для них, а для
инспектора. Инспектор стоял, ухваченный за локти двумя дюжими парнями, и
каждое слово Кархтара превращало этих двоих из стражи в почетный эскорт.
Инспектор растерянно улыбался. Кархтар внезапно понял, что все его
рассуждения последних двух дней - такой же самообман, как рассуждения
последних десяти лет, и что сейчас он предает дело своей жизни лишь ради
того, чтоб увидеть растерянную улыбку на лице этого человека.
- А чем вознаградит нас император... за честную службу? - с едва
заметной иронией обратился к Нану Ханалай. Пальцы его нервно покручивали
конец повязки, закрывшей клейменый лоб.
- Всем вам будет даровано прощение, - ответил Нан, - и исправлены
допущенные несправедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71