Чувствовал ли, что кроется за моими нарочито скупыми фразами? Конечно, мне было приятно, что именно ко мне он пришел со своей обожженной рукой, но я не хотела быть для него просто «хорошей» и «доброй». Уж лучше бы ему было жаль расставаться со мной по другим причинам. Но другое было только для Розы. С горькой усмешкой я подумала: мужчины никогда не знают, что им нужно на самом деле…
– Ты напоминаешь мне… – начал он. Но я не дала ему договорить.
– Не надо… Мне совершенно неинтересно, кого я тебе напоминаю.
Если бы он сказал мне, что это мать или сестра, то я бы точно расплакалась.
– Почему ты уезжаешь? – сказала я. – Это глупо!
– Ты считаешь, я должен остаться и ждать, когда еще кто-нибудь обвинит меня в том, что я хочу украсть у него наследство? Ведь это ложь, Эмми! От начала и до конца – ложь. Даже если бы я хотел, все равно Джон Лангли никогда бы не допустил этого. Том правильно сказал… отец хочет, чтобы наследник был по прямой. Он очень состоятельный человек. Я был для него не больше чем кучер в его повозке. Я никогда не бывал даже у него в доме. Когда я говорил с ним, он не пустил меня дальше прилавка магазина. Как служащего. А я не хочу быть ничьим служащим, Эмми.
– Ты с ним одной фамилии.
Он пожал плечами.
– Что значит фамилия? Это ничто! Это только то, что каждый для себя придумал. Поэтому я должен ехать. У меня будет свой путь…
– Куда ты поедешь? – спросила я обреченно. – Что ты собираешься делать?
– Вернусь в море. Это единственное место, где я чувствую себя человеком. Подожду в Мельбурне, пока кто-нибудь не возьмет меня на корабль. Это не очень сложно сделать… матросов не хватает, команды постоянно сбегают за золотом…
– Матросом? – сказала я. – Ты сошел с ума! У тебя же удостоверение капитана!
– На что оно мне теперь? Все знают эту историю с «Джулией Джейсон». Если ты потопил корабль, то вряд ли кто-нибудь согласится предоставить тебе возможность повторить это. Лучшее, на что я могу рассчитывать, – это третий помощник капитана. Если не получится – пойду простым матросом.
– Куда ты поедешь? Обратно домой, В Нантукет?
Он покачал головой.
– Куда повезет меня корабль, но только не в Нантукет… – Он склонился над кружкой с виски. – Я потопил корабль, который выходил как раз из Нантукета, и не могу вернуться туда.
– Но ведь это было тысячу лет назад! Люди всегда возвращаются… у них есть семьи, и они туда возвращаются. Хуже всего, когда некуда вернуться.
– Я никогда не вернусь! – повторил он.
Что его не красило, так это его дурацкая гордость. Она будто ослепляла его, заставляя видеть все в ином свете. В приступе высокомерия он не хотел принимать ничьих советов, отталкивал протянутую ему руку помощи. Он готов был биться и биться головой о непробиваемую стенку и в конце концов разбиться, но сам бы никогда не признал, что повержен и одинок. Вот так и сейчас – он решил для себя, что уйдет от Ларри и от всех остальных, – и гори оно все огнем, то, что уже было сделано, то, что он мог бы получить при поддержке Джона Лангли… И все из-за гордости, не позволяющей ему пройти мимо идиотской выходки Тома. Я вздохнула от бессилия что-либо изменить.
– Ты делаешь ошибку, Адам. Ведь здесь у тебя все условия…
– Не то, что мне нужно, – коротко ответил он. – Неужели ты не понимаешь? Это совсем не то, что мне нужно!
– А что тебе нужно?
Он уткнулся лицом в кружку с виски и смущенно покачал головой.
– Не знаю, – голос его смягчился, – мне нужно прежде всего забыть об этом – или попробовать еще раз… что-нибудь сделать с этим.
– С чем?
– С кораблекрушением. Кроме всего прочего, – сказал он медленно, – оно произошло в Бассовом проливе. Ты слышала о мародерах, Эмми?
– Да.
– Острова пролива когда-то использовались под китобойные фермы. Когда киты ушли в другие воды, острова стали прибежищем для тех, кто скрывается от закона. С годами туда понаехали беглые каторжники с Земли Ван-Дьемена. Они привезли с собой даже похищенных чернокожих женщин. Живут они за счет крушений кораблей, которые удается заманить на скалы. «Джулия Джейсон» шла в Мельбурн. Мы не собирались бить китов – это был торговый рейс из Нантукета. Начался шторм. В проливе всегда сильные шторма. Четыре дня мы не видели солнца и совершенно сбились с курса. Мы приняли огни на острове за большую землю, и «Джулия Джейсон» разбилась о скалы. Двадцать шесть человек унесло волной вместе со всем грузом. Но четверым из нас удалось выбраться на берег, где мы обнаружили только семь грабителей. Полуголодные и безоружные, они были почти не в состоянии с нами драться. Одного я задушил собственными руками, Эмми. Даже после схватки со штормом я был сильнее и держал его за шею, пока он не испустил дух.
– А остальные? – прошептала я.
– Скорее всего, они погибли. А мы построили плот из обломков «Джулии Джейсон» и снова вышли в море. Там нас подобрал «Тистл» и довез до Мельбурна. Сил у каторжников было слишком мало, чтобы помешать нам уйти с острова. Они продолжали ходить по берегу и выворачивать карманы принесенных волной утопленников. Само же крушение произошло слишком далеко от берега, поэтому в тот раз они подбирали жалкие крохи. Ты не поверишь, Эмми, это настоящие падальщики. «Джулия Джейсон» была совсем не тем, на что они рассчитывали, – все корабельное имущество пошло ко дну, а женщин, увешанных кольцами, браслетами и часами, на этом корабле не было, как не было ничего, что хоть как-то бы их устраивало. В их распоряжении были только несчастные моряки, проделавшие долгий путь от дома, чтобы попасть к ним в ловушку! Конечно, моряк ожидает подобной участи, но он надеется, что если придется утонуть, то утонуть с честью, приняв вызов морской стихии и проиграв ей, а не каким-то жалким людишкам. Они заслужили лучшей смерти, и в том, что случилось, виноват только я…
– Ты не виноват, Адам, не мучь себя!
– Капитан за все в ответе. И это однозначно. Прибыв в Мельбурн, я сразу же написал письмо владельцам корабля и взял на себя всю ответственность. Здесь Том не соврал.
– Забудь об этом, Адам. Ты должен забыть.
– Я и хотел бы… Хотел бы, но не могу, да и не смогу никогда, пока жив. Говорю же тебе, я прохожу через это каждую ночь. У меня все так и стоит перед глазами.
Он говорил, говорил, уже немного разомлевший от выпитого виски, и в голосе его слышались страдание и надрыв. Никогда раньше я не видела его таким. Он снова рассказывал о крушении, о белых лицах утонувших матросов, вспоминал их имена… Еремий… Лука… Потом имена сверстников, с которыми вместе вырос на набережной Нантукета. Я стала свидетелем того, как он вывернул себя наизнанку, освободившись от мучившего его позора, затравленности и чувства вины. Уверена, что так он не говорил ни с кем и никогда. Обхватив рукой его голову, я прижала ее к груди, надеясь хоть на короткое время почувствовать его близость, и стала шептать ему на ухо слова утешения – ведь он в них так нуждался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Ты напоминаешь мне… – начал он. Но я не дала ему договорить.
– Не надо… Мне совершенно неинтересно, кого я тебе напоминаю.
Если бы он сказал мне, что это мать или сестра, то я бы точно расплакалась.
– Почему ты уезжаешь? – сказала я. – Это глупо!
– Ты считаешь, я должен остаться и ждать, когда еще кто-нибудь обвинит меня в том, что я хочу украсть у него наследство? Ведь это ложь, Эмми! От начала и до конца – ложь. Даже если бы я хотел, все равно Джон Лангли никогда бы не допустил этого. Том правильно сказал… отец хочет, чтобы наследник был по прямой. Он очень состоятельный человек. Я был для него не больше чем кучер в его повозке. Я никогда не бывал даже у него в доме. Когда я говорил с ним, он не пустил меня дальше прилавка магазина. Как служащего. А я не хочу быть ничьим служащим, Эмми.
– Ты с ним одной фамилии.
Он пожал плечами.
– Что значит фамилия? Это ничто! Это только то, что каждый для себя придумал. Поэтому я должен ехать. У меня будет свой путь…
– Куда ты поедешь? – спросила я обреченно. – Что ты собираешься делать?
– Вернусь в море. Это единственное место, где я чувствую себя человеком. Подожду в Мельбурне, пока кто-нибудь не возьмет меня на корабль. Это не очень сложно сделать… матросов не хватает, команды постоянно сбегают за золотом…
– Матросом? – сказала я. – Ты сошел с ума! У тебя же удостоверение капитана!
– На что оно мне теперь? Все знают эту историю с «Джулией Джейсон». Если ты потопил корабль, то вряд ли кто-нибудь согласится предоставить тебе возможность повторить это. Лучшее, на что я могу рассчитывать, – это третий помощник капитана. Если не получится – пойду простым матросом.
– Куда ты поедешь? Обратно домой, В Нантукет?
Он покачал головой.
– Куда повезет меня корабль, но только не в Нантукет… – Он склонился над кружкой с виски. – Я потопил корабль, который выходил как раз из Нантукета, и не могу вернуться туда.
– Но ведь это было тысячу лет назад! Люди всегда возвращаются… у них есть семьи, и они туда возвращаются. Хуже всего, когда некуда вернуться.
– Я никогда не вернусь! – повторил он.
Что его не красило, так это его дурацкая гордость. Она будто ослепляла его, заставляя видеть все в ином свете. В приступе высокомерия он не хотел принимать ничьих советов, отталкивал протянутую ему руку помощи. Он готов был биться и биться головой о непробиваемую стенку и в конце концов разбиться, но сам бы никогда не признал, что повержен и одинок. Вот так и сейчас – он решил для себя, что уйдет от Ларри и от всех остальных, – и гори оно все огнем, то, что уже было сделано, то, что он мог бы получить при поддержке Джона Лангли… И все из-за гордости, не позволяющей ему пройти мимо идиотской выходки Тома. Я вздохнула от бессилия что-либо изменить.
– Ты делаешь ошибку, Адам. Ведь здесь у тебя все условия…
– Не то, что мне нужно, – коротко ответил он. – Неужели ты не понимаешь? Это совсем не то, что мне нужно!
– А что тебе нужно?
Он уткнулся лицом в кружку с виски и смущенно покачал головой.
– Не знаю, – голос его смягчился, – мне нужно прежде всего забыть об этом – или попробовать еще раз… что-нибудь сделать с этим.
– С чем?
– С кораблекрушением. Кроме всего прочего, – сказал он медленно, – оно произошло в Бассовом проливе. Ты слышала о мародерах, Эмми?
– Да.
– Острова пролива когда-то использовались под китобойные фермы. Когда киты ушли в другие воды, острова стали прибежищем для тех, кто скрывается от закона. С годами туда понаехали беглые каторжники с Земли Ван-Дьемена. Они привезли с собой даже похищенных чернокожих женщин. Живут они за счет крушений кораблей, которые удается заманить на скалы. «Джулия Джейсон» шла в Мельбурн. Мы не собирались бить китов – это был торговый рейс из Нантукета. Начался шторм. В проливе всегда сильные шторма. Четыре дня мы не видели солнца и совершенно сбились с курса. Мы приняли огни на острове за большую землю, и «Джулия Джейсон» разбилась о скалы. Двадцать шесть человек унесло волной вместе со всем грузом. Но четверым из нас удалось выбраться на берег, где мы обнаружили только семь грабителей. Полуголодные и безоружные, они были почти не в состоянии с нами драться. Одного я задушил собственными руками, Эмми. Даже после схватки со штормом я был сильнее и держал его за шею, пока он не испустил дух.
– А остальные? – прошептала я.
– Скорее всего, они погибли. А мы построили плот из обломков «Джулии Джейсон» и снова вышли в море. Там нас подобрал «Тистл» и довез до Мельбурна. Сил у каторжников было слишком мало, чтобы помешать нам уйти с острова. Они продолжали ходить по берегу и выворачивать карманы принесенных волной утопленников. Само же крушение произошло слишком далеко от берега, поэтому в тот раз они подбирали жалкие крохи. Ты не поверишь, Эмми, это настоящие падальщики. «Джулия Джейсон» была совсем не тем, на что они рассчитывали, – все корабельное имущество пошло ко дну, а женщин, увешанных кольцами, браслетами и часами, на этом корабле не было, как не было ничего, что хоть как-то бы их устраивало. В их распоряжении были только несчастные моряки, проделавшие долгий путь от дома, чтобы попасть к ним в ловушку! Конечно, моряк ожидает подобной участи, но он надеется, что если придется утонуть, то утонуть с честью, приняв вызов морской стихии и проиграв ей, а не каким-то жалким людишкам. Они заслужили лучшей смерти, и в том, что случилось, виноват только я…
– Ты не виноват, Адам, не мучь себя!
– Капитан за все в ответе. И это однозначно. Прибыв в Мельбурн, я сразу же написал письмо владельцам корабля и взял на себя всю ответственность. Здесь Том не соврал.
– Забудь об этом, Адам. Ты должен забыть.
– Я и хотел бы… Хотел бы, но не могу, да и не смогу никогда, пока жив. Говорю же тебе, я прохожу через это каждую ночь. У меня все так и стоит перед глазами.
Он говорил, говорил, уже немного разомлевший от выпитого виски, и в голосе его слышались страдание и надрыв. Никогда раньше я не видела его таким. Он снова рассказывал о крушении, о белых лицах утонувших матросов, вспоминал их имена… Еремий… Лука… Потом имена сверстников, с которыми вместе вырос на набережной Нантукета. Я стала свидетелем того, как он вывернул себя наизнанку, освободившись от мучившего его позора, затравленности и чувства вины. Уверена, что так он не говорил ни с кем и никогда. Обхватив рукой его голову, я прижала ее к груди, надеясь хоть на короткое время почувствовать его близость, и стала шептать ему на ухо слова утешения – ведь он в них так нуждался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116