– О, я думала, что буду здесь жить, Элизабет, а не просто занимать комнаты. Сначала я хотела бы осмотреть все, кроме наших комнат. Том, проводи же меня. Пойдем с нами, Эмми!
Я заметила благодарный взгляд Тома и взбешенное лицо Элизабет. Роза взяла Тома под руку, и в ту же секунду он стал ее мужем и наследником этого дома, а не каким-то посторонним, чье присутствие здесь едва терпели. Том охотно повел ее вперед и уже не походил на прежнего повесу. Так одним небрежным движением Роза завоевала свое положение в этом доме.
Я понимала, что пройдет немало времени, прежде чем Джон Лангли решится оставить свой дом на Коллинз-стрит, чтобы поселиться в модном районе, широко раскинувшемся по направлению к Сент-Кильде и Тураку. Он останется здесь до тех пор, пока шум городского транспорта и улицы не сделается совсем невыносимым, пока дома вокруг не начнут теснить друг друга: ведь он строил этот красивый особняк из голубого камня на века, к тому же для Лангли это был способ лишний раз подчеркнуть, что он всегда находится в центре всех событий. О переезде в более приятный для жизни пригород не могло быть и речи, ведь кабинет Лангли находился на первом этаже, всего в пяти шагах от железной ограды, отделяющей дом от улицы. И даже до встречи с ним я уже понимала, что и уличная пыль, и голоса прохожих не только не мешали ему, а были уже просто необходимы. Его дом казался мне уменьшенной копией огромных особняков, мимо которых я когда-то проходила по площади Беркли, расположенной как раз за углом магазина Элиу Пирсона в Лондоне, – такая же железная ограда, подъезд с колоннами, мраморные ступеньки и изящная круглая лестница, ведущая из холла наверх. Повсюду красовалась изысканная мебель, какую сейчас уже не делали. Позднее от Джона Лангли я узнала имена людей, которые являлись создателями всех этих вещей, – стулья были от Хеплуайта, камины от Адама, а фарфор от Джосиа Ведгвуда. Тогда я, конечно, и понятия не имела о громких фамилиях авторов этих предметов, однако ощутила милое очарование и теплоту, которые словно исходили от них и совершенно не вязались у меня с образом Джона Лангли.
Когда мы отправились осматривать дом, Элизабет последовала за нами. Мы прошли в столовую, которая также находилась на первом этаже, как раз напротив кабинета Джона Лангли, в огромную гостиную на следующем этаже, в спальни на третьем этаже и еще на этаж выше, где размещались комнаты слуг.
– Детская и классная комната на самом верху, – сказал Том, указывая на последний пролет крутой лестницы.
– Ну и ладно. Туда мы зайдем, когда придет время, правда, Эмми? – сказала Роза. – Пойдем, ты поможешь мне распаковываться. Я так рада, что окна нашей комнаты смотрят на набережную, а ты, Том? Мне нравится, когда слышно все, что творится вокруг.
Быстрым движением руки она распахнула одно из окон, которое выходило на улицу, и, облокотившись на подоконник, высунулась наружу. Я видела, как Элизабет открыла было рот, чтобы возразить. Мне пришло в голову, что, возможно, с тех самых пор, как построен этот дом, никто никогда не выглядывал из его окон, чтобы таким образом обозревать Коллинз-стрит. Роза же в эту минуту казалась властительницей всего мира.
Элизабет сразу же принялась снимать какие-то ключи со связки, которую держала в руках.
– Я оставляю их вам. Это от высокого комода и от шкафов для одежды. А теперь меня ждут дела…
Роза быстро отвернулась от окна.
– Ну, не можете же вы так скоро уйти. У меня есть… Мне еще нужно вам кое-что показать. Том, подай мне скорее саквояж! Нет-нет, она, должно быть, вон в той корзине, – она приложила руку ко лбу. – Куда же я могла ее деть?
Элизабет медленно отступала к дверям.
– Да что ты ищешь? – спросил Том.
– Брошку, которую мы купили специально для Элизабет в Балларате.
Роза принялась выбрасывать из плетеной корзинки все содержимое, а Элизабет стояла, как прикованная, глядя на то, во что превращается еще пять минут тому назад безукоризненно убранная комната. Она не заметила выражения лица Тома, его удивленно поднятых бровей и полного изумления взгляда. Кончилось тем, что Роза высыпала все вещи из саквояжа на кровать.
– Да вот же она! – Роза приблизилась к Элизабет с маленькой коробочкой в руке, которая оказалась бархатным футляром из ювелирного магазина. Его крышка была сломана и висела на одной петле.
– Она сломалась в поездке – эти извозчики такие неаккуратные, – но сама брошка не пострадала. Взгляните-ка, она сделана здесь, в Мельбурне, у Симмонса.
Наступило короткое замешательство, во время которого Элизабет отступила еще на два шага назад. Было такое впечатление, что она не собирается принимать этот подарок – выражение ее лица было замкнутым и недоверчивым. Но тут неожиданно для всех Роза сама достала брошь из футляра и приложила ее к воротничку Элизабет.
– Посмотрите, как красиво смотрится она на этом платье!
И она быстро приколола брошь к накрахмаленному стоячему воротничку Элизабет. Это был маленький кружочек золота, в который был вставлен темно-голубой опал.
Элизабет принялась ощупывать брошку с таким выражением лица, как будто Роза не просто дотронулась, а ужалила ее. Она повернулась, чтобы уйти.
– Так я оставлю ключи, – бросила Элизабет на ходу, однако не вернула брошь обратно, хотя я ожидала, что она поступит именно так.
– Не беспокойтесь о ключах, – ответила Роза беспечно. – Все равно я никогда ничего не запираю.
Но Элизабет уже ушла. Мы услышали только шорох ее темного платья, звон ключей, которые она оставила на бюро, да звук поспешно закрываемой двери. Роза пожала плечами, всем своим видом изображая беспомощность.
– Ну что ж, я, как могла, старалась подружиться. Том тихо произнес:
– Зачем ты отдала ей эту брошь, Роза? Она предназначилась совсем не для Элизабет. Ведь я купил ее тебе!
– Ах, оставь! Какая ерунда. На ней такое ужасное платье – его обязательно надо было как-то украсить.
– Тебе не стоило так поступать без моего согласия.
Роза снова пожала плечами. На Тома она уже привыкла не обращать внимания, ей действительно стало жаль Элизабет Лангли, и она решила в дальнейшем ей покровительствовать. Отвернувшись от Тома, Роза нехотя принялась разбирать кучу вещей, которые в беспорядке валялись по всей кровати.
– Послушай, Эмми. Давай решим, куда мы все это положим. Я устала и хочу отдохнуть. Мне надо хорошо выглядеть сегодня вечером, когда мистер Лангли вернется домой.
Для себя Роза уже решила, что существует только один человек, с чьим мнением следует считаться в этом доме. Это решение было принято ею сразу, однако помогало ей потом многие годы.
Роза взглянула на мужа, который оставался стоять в той же позе, с тех пор как она подарила свою брошь Элизабет, с видом обиженным и оскорбленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116