прижав дочь к себе, Роза склоняла над ней свое лицо. Мне казалось, что первыми воспоминаниями этого ребенка должны были стать ощущения от прикосновения к шелку и запах духов Розы.
Девочку назвали Анной. Роза уступила Джону Лангли право выбора имени для нее, так же как и вероисповедания. Возможно, ей просто не хотелось бороться с ним за это право. Так что ребенку дали английское имя и окрестили в английской церкви. Как я поняла, это являлось частью борьбы Джона Лангли против Магвайров.
Пожимая плечами, Роза оправдывалась:
– А какие еще у нее шансы? Я хочу, чтобы она попала в нужное общество, и не хочу, чтобы перед ней захлопнулись все двери…
Никто из Магвайров при крещении не присутствовал, и Кейт так и не удалось увидеть малышку в длинном кружевном одеянии, которое в свое время надевали на Тома и на Элизабет.
– Да я и представить себе не могу, чтобы я стояла и смотрела, как душу бедной крошки передают дьяволу. Ноги моей больше не будет в доме Лангли!
Но Роза продолжала ходить к Магвайрам. И они продолжали ее принимать. Хотя Кейт и не выказывала восторга от этих посещений, запретить Розе приходить она тоже не могла; Дэн же, едва увидев Розу, заключал ее в свои объятия.
– Ну, как ты, дорогая? И когда ты привезешь к нам свою малышку?
В конце концов она привезла ее с собой в гостиницу, и Джон Лангли не смог этому помешать. Роза приехала без няни, которая всегда заезжала за мной на Лангли-Лейн, когда ей не удавалось справиться с Анной. Кейт не могла так просто отказаться от своей первой внучки, поэтому Роза была прощена. Ребенка тормошили, подбрасывали, целовали, напевали ей песенки, качали. Вся дисциплина детской напрочь забывалась. Девочка научилась хватать Дэна за бороду, а Кон позволял ей пребольно таскать себя за волосы. Она стала царицей в переполненных комнатах в верхнем этаже гостиницы Магвайров и скоро сама это поняла.
Я слышала, как через несколько месяцев после рождения Анны Кейт, держа малышку на коленях, сказала:
– Не пора ли подумать о своем собственном доме, Роза? Ты ведь говорила, что он обещал помочь вам с этим после рождения ребенка.
Роза только плечами пожала.
– А он мне пока не нужен.
– Как не нужен? Да ты с ума сошла! Не нужен, когда появился случай избавиться от этого монстра? И вырвать из его рук эту невинную малышку!
Громко шелестя юбками, Роза дерзко прошла мимо Кейт к окну. Раздвинув кружевные занавески, она стала глядеть на Бурке-стрит.
– Сама я не смогла бы иметь такой дом, как у Лангли, а я хочу именно такой. Столько денег он, конечно, мне не даст. Я не смогла бы держать так много слуг и карету. Кроме того, меня вполне устраивает, что всем хозяйством занимается Элизабет. У меня все равно было бы все вверх дном – вы это прекрасно знаете!
– Где это видано, чтобы женщине не хотелось быть самой себе хозяйкой в своем собственном доме?
– А я и так сама себе хозяйка! – громко ответила Роза, и ее голос зазвенел. Однако ее следующая фраза потонула в кружевных занавесках; она предназначалась для того, чтобы мы ее просто прослушали, не задавая никаких вопросов: – К тому же кому захочется жить в доме один на один с Томом?
Я склонила голову над шитьем, а Кейт сделала вид, что целиком занята ребенком. Но не заметить беспокойного шороха юбок Розы, которая начала двигаться взад и вперед по комнате, собирая вещи, чтобы уходить, было невозможно.
А для меня настало несчастливое и беспокойное время. Дни стали слишком длинными и невероятно пустыми. Мой дом был безупречно прибран, и некому было нарушить этот идеальный порядок. Я вязала Адаму носки, пока их не оказалось более чем достаточно, и шила для него рубашки из тонкого полотна. Я даже связала шапочки извозчикам с Лангли-Лейн; они вполне могли обойтись и без них, и я понимала, что они смущенно принимали их только потому, что знали, как нужно мне было хоть чем-нибудь заниматься. Я продолжала вести бухгалтерские книги Ларри, но они отбирали у меня слишком мало времени и сил; наконец настало время, когда нечего даже было чинить Кейт, Дэну и Кону. У Розы была своя служанка, так что в моих услугах она уже больше не нуждалась. Мои руки были пусты, как и мои дни.
Теперь Адам стал мне словно чужой. Он был добрым и вежливым, но чужим. Не знаю, о чем он думал в те дни – о ребенке он никогда не говорил, знаю только, что он неустанно трудился. Когда «Энтерпрайз» находился в порту, Адам сам руководил всеми погрузочными работами, и если делать там было нечего, он приходил домой и доставал свои инструменты, чтобы поплотничать. Адам смастерил шкафы и полки и даже начал вынимать и менять истертые половицы на новые из хорошего твердого дерева. Много часов потратил он, чтобы покрыть их воском и до блеска натереть. Пожалуй, этот домик не стоил таких хлопот – ведь Адам три раза его покрасил и изготовил для каждого окна ставни. Мы были похожи с ним на двух Марионеток в кукольном домике. Теперь, провожая его, я чувствовала почти облегчение; но тем не менее каждый раз, когда «Энтерпрайз» отплывал или причаливал, я находилась на пристани в бухте Хобсона. Для нас это стало своего рода ритуалом. Мы жили вместе, внешне придерживаясь прежней жизни, которая на самом деле уже прошла. Никогда бы не поверила, что смерть нашего ребенка сможет так все изменить. Хоть мы и оставались любовниками, но связывала нас страсть, а не любовь. Я молилась о ребенке, но на этот раз забеременеть мне было труднее. Каждый месяц меня ждали надежда и разочарование, и с каждым месяцем Адам, казалось, все больше от меня отдалялся.
В то время мы откладывали деньги. «Энтерпрайз» перевозил много грузов, и Адам прилично зарабатывал. Он просто приносил деньги домой и отдавал их мне, не выказывая при этом никакого удовольствия, а я помещала их в банк. Адам никогда не интересовался суммой нашего вклада, оставляя это полностью на мое усмотрение. Он упорно трудился, но не ради денег.
И вот в начале 1856 года Джон Лангли объявил, что начинает строить второй корабль, который будет больше «Энтерпрайза». Он рассчитан на 314 тонн груза и команду из тридцати четырех человек. Адам должен был стать капитаном. Называться же корабль будет «Роза Лангли».
Выбор имени для нового корабля был призван подчеркнуть отношения между Розой и Джоном Лангли. Оно словно заявляло здешнему колониальному обществу, что между Лангли и его снохой не существует разлада; таким образом было сказано, что ее не только приняли, но приняли с одобрением. Я давно чувствовала, что будет именно так, еще до рождения Анны, но теперь об этом заявлялось с полной откровенностью.
Природное чутье Розы при обращении с мужчинами не подвело ее и в отношении Джона Лангли, оказав ей этим огромную услугу. Она сумела сломить его равнодушие и обезоружить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Девочку назвали Анной. Роза уступила Джону Лангли право выбора имени для нее, так же как и вероисповедания. Возможно, ей просто не хотелось бороться с ним за это право. Так что ребенку дали английское имя и окрестили в английской церкви. Как я поняла, это являлось частью борьбы Джона Лангли против Магвайров.
Пожимая плечами, Роза оправдывалась:
– А какие еще у нее шансы? Я хочу, чтобы она попала в нужное общество, и не хочу, чтобы перед ней захлопнулись все двери…
Никто из Магвайров при крещении не присутствовал, и Кейт так и не удалось увидеть малышку в длинном кружевном одеянии, которое в свое время надевали на Тома и на Элизабет.
– Да я и представить себе не могу, чтобы я стояла и смотрела, как душу бедной крошки передают дьяволу. Ноги моей больше не будет в доме Лангли!
Но Роза продолжала ходить к Магвайрам. И они продолжали ее принимать. Хотя Кейт и не выказывала восторга от этих посещений, запретить Розе приходить она тоже не могла; Дэн же, едва увидев Розу, заключал ее в свои объятия.
– Ну, как ты, дорогая? И когда ты привезешь к нам свою малышку?
В конце концов она привезла ее с собой в гостиницу, и Джон Лангли не смог этому помешать. Роза приехала без няни, которая всегда заезжала за мной на Лангли-Лейн, когда ей не удавалось справиться с Анной. Кейт не могла так просто отказаться от своей первой внучки, поэтому Роза была прощена. Ребенка тормошили, подбрасывали, целовали, напевали ей песенки, качали. Вся дисциплина детской напрочь забывалась. Девочка научилась хватать Дэна за бороду, а Кон позволял ей пребольно таскать себя за волосы. Она стала царицей в переполненных комнатах в верхнем этаже гостиницы Магвайров и скоро сама это поняла.
Я слышала, как через несколько месяцев после рождения Анны Кейт, держа малышку на коленях, сказала:
– Не пора ли подумать о своем собственном доме, Роза? Ты ведь говорила, что он обещал помочь вам с этим после рождения ребенка.
Роза только плечами пожала.
– А он мне пока не нужен.
– Как не нужен? Да ты с ума сошла! Не нужен, когда появился случай избавиться от этого монстра? И вырвать из его рук эту невинную малышку!
Громко шелестя юбками, Роза дерзко прошла мимо Кейт к окну. Раздвинув кружевные занавески, она стала глядеть на Бурке-стрит.
– Сама я не смогла бы иметь такой дом, как у Лангли, а я хочу именно такой. Столько денег он, конечно, мне не даст. Я не смогла бы держать так много слуг и карету. Кроме того, меня вполне устраивает, что всем хозяйством занимается Элизабет. У меня все равно было бы все вверх дном – вы это прекрасно знаете!
– Где это видано, чтобы женщине не хотелось быть самой себе хозяйкой в своем собственном доме?
– А я и так сама себе хозяйка! – громко ответила Роза, и ее голос зазвенел. Однако ее следующая фраза потонула в кружевных занавесках; она предназначалась для того, чтобы мы ее просто прослушали, не задавая никаких вопросов: – К тому же кому захочется жить в доме один на один с Томом?
Я склонила голову над шитьем, а Кейт сделала вид, что целиком занята ребенком. Но не заметить беспокойного шороха юбок Розы, которая начала двигаться взад и вперед по комнате, собирая вещи, чтобы уходить, было невозможно.
А для меня настало несчастливое и беспокойное время. Дни стали слишком длинными и невероятно пустыми. Мой дом был безупречно прибран, и некому было нарушить этот идеальный порядок. Я вязала Адаму носки, пока их не оказалось более чем достаточно, и шила для него рубашки из тонкого полотна. Я даже связала шапочки извозчикам с Лангли-Лейн; они вполне могли обойтись и без них, и я понимала, что они смущенно принимали их только потому, что знали, как нужно мне было хоть чем-нибудь заниматься. Я продолжала вести бухгалтерские книги Ларри, но они отбирали у меня слишком мало времени и сил; наконец настало время, когда нечего даже было чинить Кейт, Дэну и Кону. У Розы была своя служанка, так что в моих услугах она уже больше не нуждалась. Мои руки были пусты, как и мои дни.
Теперь Адам стал мне словно чужой. Он был добрым и вежливым, но чужим. Не знаю, о чем он думал в те дни – о ребенке он никогда не говорил, знаю только, что он неустанно трудился. Когда «Энтерпрайз» находился в порту, Адам сам руководил всеми погрузочными работами, и если делать там было нечего, он приходил домой и доставал свои инструменты, чтобы поплотничать. Адам смастерил шкафы и полки и даже начал вынимать и менять истертые половицы на новые из хорошего твердого дерева. Много часов потратил он, чтобы покрыть их воском и до блеска натереть. Пожалуй, этот домик не стоил таких хлопот – ведь Адам три раза его покрасил и изготовил для каждого окна ставни. Мы были похожи с ним на двух Марионеток в кукольном домике. Теперь, провожая его, я чувствовала почти облегчение; но тем не менее каждый раз, когда «Энтерпрайз» отплывал или причаливал, я находилась на пристани в бухте Хобсона. Для нас это стало своего рода ритуалом. Мы жили вместе, внешне придерживаясь прежней жизни, которая на самом деле уже прошла. Никогда бы не поверила, что смерть нашего ребенка сможет так все изменить. Хоть мы и оставались любовниками, но связывала нас страсть, а не любовь. Я молилась о ребенке, но на этот раз забеременеть мне было труднее. Каждый месяц меня ждали надежда и разочарование, и с каждым месяцем Адам, казалось, все больше от меня отдалялся.
В то время мы откладывали деньги. «Энтерпрайз» перевозил много грузов, и Адам прилично зарабатывал. Он просто приносил деньги домой и отдавал их мне, не выказывая при этом никакого удовольствия, а я помещала их в банк. Адам никогда не интересовался суммой нашего вклада, оставляя это полностью на мое усмотрение. Он упорно трудился, но не ради денег.
И вот в начале 1856 года Джон Лангли объявил, что начинает строить второй корабль, который будет больше «Энтерпрайза». Он рассчитан на 314 тонн груза и команду из тридцати четырех человек. Адам должен был стать капитаном. Называться же корабль будет «Роза Лангли».
Выбор имени для нового корабля был призван подчеркнуть отношения между Розой и Джоном Лангли. Оно словно заявляло здешнему колониальному обществу, что между Лангли и его снохой не существует разлада; таким образом было сказано, что ее не только приняли, но приняли с одобрением. Я давно чувствовала, что будет именно так, еще до рождения Анны, но теперь об этом заявлялось с полной откровенностью.
Природное чутье Розы при обращении с мужчинами не подвело ее и в отношении Джона Лангли, оказав ей этим огромную услугу. Она сумела сломить его равнодушие и обезоружить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116