Флаг у них вышел на славу: на темно-синем фоне красовался белый крест, в середине и на концах которого ярко выделялись восьмиконечные, тоже белые, звезды. Он выглядел величественно. Всем сразу захотелось подойти поближе и рассмотреть его, даже тем, кто не поддерживал Лейлора и не собирался принимать участие в его вражде с полицией.
Лейлор взобрался на подобие постамента из большого пня и горделиво встал на нем, уперев себе в ногу приклад ружья. Легкий ветерок колыхал флаг над его головой. Уже смеркалось, в лагере начинали зажигать костры, и огни засверкали в наступающей темноте, окрасив белую часть флага красным отсветом. Люди, подняв головы, во все глаза смотрели на это чудо, и их лица тоже озарялись огнем.
Лейлор поднял руку, попросив тишины.
– А теперь всем вооруженным отрядам подойти к флагштоку и выстроиться вокруг. Тех, кто не намерен давать присягу, попрошу немедленно покинуть митинг.
В полной тишине люди прошли вперед и разбились на группы. Те, кто только наблюдал, и я в их числе, отошли немного назад, но все же совсем не уходили. Затем Лейлор спустился с пня и, обнажив голову, встал на колени. Почти что пятьсот человек, стоящих у флагштока, сделали то же самое; среди них был и Син. Лейлор поднял правую руку. Он начал говорить, а все повторяли его слова хором:
– Клянемся Южным Крестом честно стоять друг за друга в борьбе за наши права и свободу!..
У нас просто в голове не укладывалось, что Син сегодня ужинает не с нами, а за забором форта.
– Комедианты, – ворчала Кейт, – взрослые люди, а ломают комедию, разыгрывая из себя вояк. Чего только они добиваются? А Сину вообще пора в кровать, а не на ихнюю идиотскую караульную службу. В войну они, понимаете, решили поиграть…
– Ничего, – сказал Дэн, – завтра же я вызволю из тюрьмы Пэта – завтра уж точно. Сегодня они еще отговаривались – мол, нет судей, чтобы рассмотреть их дела, но, я думаю, они не осмелятся держать их и завтрашний день. Только если кто не заплатит штраф…
– Пусть Пэт останется в тюрьме, Дэниэл Магвайр. Там он в гораздо большей безопасности, чем здесь, на воле. Он не причинит вреда ни себе, ни другим. Так что пусть остается.
– Прикованный к бревну? Это не совсем то место, где бы я хотел видеть своего сына.
– Значит, ты просто не знаешь своего сына. Может быть, именно там он поймет, что восстание – это вовсе не такая приятная вещь, как пытаются ее всем представить. Немного лишений ему не повредит. Я ходила к нему сегодня, и ему передали от меня еду и одеяло. В камерах там настоящий свинарник, так что уж лучше пусть побудет на воздухе. – Она встала и принялась зажигать свечи, после чего раздала их нам. – А теперь все идите спать – завтра у них наверняка все развалится. Хоть бы у них там кончились еда и виски – в этом их дурацком форте. Да, впрочем, они и без этого завтра же вернутся домой – потрусят к своим половинам, как ягнята!
Она засыпала золой последние тлеющие угольки в костре, и вместе с ними исчезли очарование и романтика, которыми мы прониклись, увидев сегодня реющий над Эврикой флаг. Мы смиренно отправились по палаткам.
Когда Кейт заглянула к Кону, обычно ночующему вместе с братьями, я услышала, как он говорит ей, уже почти засыпая:
– Завтра мы с Томми О'Брайеном начнем собирать наше собственное войско… Завтра же…
Но к утру оказалось, что Кейт была права. С восходом солнца мы увидели, что форт пришел в плачевное состояние, как будто подтверждая ее слова об игре в войну. Сразу же после завтрака, когда Лейлор начал учения, обнаружилось, что по сравнению со вчерашним днем число бойцов уменьшилось чуть ли не вдвое.
– Ну вот, образумились, – удовлетворенно сказала Кейт, – не удивлюсь, если сейчас Син явится в поисках чего-нибудь съестного, и на этом великое восстание закончится.
Ближе к полудню, когда старатели вышли из шахты, чтобы сделать перерыв на чай, выяснились новые подробности происходящего.
– Некрасиво получается, – сказал Дэн, – вчера вечером некоторые умники именем Комитета форта Эврики реквизировали у населения деньги, еду и патроны. Наверняка большая часть награбленного никогда не дойдет до ворот форта, а просто осядет у кого-то в карманах.
– Конечно, а что ты хочешь? Разве тебе неизвестно, что бунтовщики всегда наполовину состоят из тех, кто не прочь полакомиться на дармовщинку?
Подготовка к восстанию с каждым часом обрастала все новыми слухами. Поговаривали даже, что одна из групп форта намеревается захватить городскую казну. Наверное, эти сплетни дошли и до комиссара Реде, поэтому к банку подоспело подразделение полиции и принялось обкладывать здание мешками с песком.
– Ну уж тут он перегнул палку! – сказала Кейт. – Англичанин, да и только! Достаточно посмотреть на их жалкие подобия ружей и пик… К тому же здание каменное.
Лейлор послал в тюремный лагерь делегацию с требованием освободить заключенных, взятых во время вчерашней проверки. Реде воспринял это как ультиматум. Но все мы, и даже старатели, находящиеся вдали от форта, считали освобождение унизительным. Весь день удача то сопутствовала Лейлору, то грубо поворачивалась к нему спиной. Обращения за помощью в соседние «золотые» города начали, было, приносить первые плоды. Но те, кто пришел, ожидали найти здесь до зубов вооруженный и укрепленный форт, хорошо снабжаемый и едой, и виски. Посмотрев же на то, чем он был на самом деле, и не обнаружив у себя никакого боевого задора, большинство добровольцев вернулись обратно. А вслед за ними разбежались и многие воины из самого Балларата – даже те, кто давал присягу. Но это, как оказалось, пошло форту только на пользу. Там остался лишь костяк из самых решительных и серьезно настроенных бойцов. Учения у них проходили лучше, да и оружия хватало. В общем, несмотря ни на какие отсрочки, дело пахло войной.
Конечно, оставался еще шанс, что «все у них развалится», как говорила Кейт, – тогда бы мы прожили тот вечер в мире. Но полученная из Мельбурна новость отрезала все пути к отступлению: губернатор Готхэм сообщил, что решил раз и навсегда покончить с беззаконием на приисках и отправил в Балларат новое подкрепление – оставшиеся части 12-го и 40-го полков, оснащенные двумя полевыми орудиями и еще двумя гаубицами.
– Ну, теперь уж точно никто не смирится, – сказал Адам. – Это – война!
После обеда Адам нанял в прокате двуколку, взял нас с Розой, и мы отправились на поиски оружия и боеприпасов. Мы с Розой надели шляпки, перчатки и наши самые лучшие платья – лично я была в клетчатом зеленом. Так нам приказал Адам, впрочем, где дело касалось нарядов, Розу и не приходилось упрашивать. Она облачилась в голубое платье из муслина, которое прекрасно подошло бы для приема гостей где-нибудь в саду, и оно до обидного шло ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Лейлор взобрался на подобие постамента из большого пня и горделиво встал на нем, уперев себе в ногу приклад ружья. Легкий ветерок колыхал флаг над его головой. Уже смеркалось, в лагере начинали зажигать костры, и огни засверкали в наступающей темноте, окрасив белую часть флага красным отсветом. Люди, подняв головы, во все глаза смотрели на это чудо, и их лица тоже озарялись огнем.
Лейлор поднял руку, попросив тишины.
– А теперь всем вооруженным отрядам подойти к флагштоку и выстроиться вокруг. Тех, кто не намерен давать присягу, попрошу немедленно покинуть митинг.
В полной тишине люди прошли вперед и разбились на группы. Те, кто только наблюдал, и я в их числе, отошли немного назад, но все же совсем не уходили. Затем Лейлор спустился с пня и, обнажив голову, встал на колени. Почти что пятьсот человек, стоящих у флагштока, сделали то же самое; среди них был и Син. Лейлор поднял правую руку. Он начал говорить, а все повторяли его слова хором:
– Клянемся Южным Крестом честно стоять друг за друга в борьбе за наши права и свободу!..
У нас просто в голове не укладывалось, что Син сегодня ужинает не с нами, а за забором форта.
– Комедианты, – ворчала Кейт, – взрослые люди, а ломают комедию, разыгрывая из себя вояк. Чего только они добиваются? А Сину вообще пора в кровать, а не на ихнюю идиотскую караульную службу. В войну они, понимаете, решили поиграть…
– Ничего, – сказал Дэн, – завтра же я вызволю из тюрьмы Пэта – завтра уж точно. Сегодня они еще отговаривались – мол, нет судей, чтобы рассмотреть их дела, но, я думаю, они не осмелятся держать их и завтрашний день. Только если кто не заплатит штраф…
– Пусть Пэт останется в тюрьме, Дэниэл Магвайр. Там он в гораздо большей безопасности, чем здесь, на воле. Он не причинит вреда ни себе, ни другим. Так что пусть остается.
– Прикованный к бревну? Это не совсем то место, где бы я хотел видеть своего сына.
– Значит, ты просто не знаешь своего сына. Может быть, именно там он поймет, что восстание – это вовсе не такая приятная вещь, как пытаются ее всем представить. Немного лишений ему не повредит. Я ходила к нему сегодня, и ему передали от меня еду и одеяло. В камерах там настоящий свинарник, так что уж лучше пусть побудет на воздухе. – Она встала и принялась зажигать свечи, после чего раздала их нам. – А теперь все идите спать – завтра у них наверняка все развалится. Хоть бы у них там кончились еда и виски – в этом их дурацком форте. Да, впрочем, они и без этого завтра же вернутся домой – потрусят к своим половинам, как ягнята!
Она засыпала золой последние тлеющие угольки в костре, и вместе с ними исчезли очарование и романтика, которыми мы прониклись, увидев сегодня реющий над Эврикой флаг. Мы смиренно отправились по палаткам.
Когда Кейт заглянула к Кону, обычно ночующему вместе с братьями, я услышала, как он говорит ей, уже почти засыпая:
– Завтра мы с Томми О'Брайеном начнем собирать наше собственное войско… Завтра же…
Но к утру оказалось, что Кейт была права. С восходом солнца мы увидели, что форт пришел в плачевное состояние, как будто подтверждая ее слова об игре в войну. Сразу же после завтрака, когда Лейлор начал учения, обнаружилось, что по сравнению со вчерашним днем число бойцов уменьшилось чуть ли не вдвое.
– Ну вот, образумились, – удовлетворенно сказала Кейт, – не удивлюсь, если сейчас Син явится в поисках чего-нибудь съестного, и на этом великое восстание закончится.
Ближе к полудню, когда старатели вышли из шахты, чтобы сделать перерыв на чай, выяснились новые подробности происходящего.
– Некрасиво получается, – сказал Дэн, – вчера вечером некоторые умники именем Комитета форта Эврики реквизировали у населения деньги, еду и патроны. Наверняка большая часть награбленного никогда не дойдет до ворот форта, а просто осядет у кого-то в карманах.
– Конечно, а что ты хочешь? Разве тебе неизвестно, что бунтовщики всегда наполовину состоят из тех, кто не прочь полакомиться на дармовщинку?
Подготовка к восстанию с каждым часом обрастала все новыми слухами. Поговаривали даже, что одна из групп форта намеревается захватить городскую казну. Наверное, эти сплетни дошли и до комиссара Реде, поэтому к банку подоспело подразделение полиции и принялось обкладывать здание мешками с песком.
– Ну уж тут он перегнул палку! – сказала Кейт. – Англичанин, да и только! Достаточно посмотреть на их жалкие подобия ружей и пик… К тому же здание каменное.
Лейлор послал в тюремный лагерь делегацию с требованием освободить заключенных, взятых во время вчерашней проверки. Реде воспринял это как ультиматум. Но все мы, и даже старатели, находящиеся вдали от форта, считали освобождение унизительным. Весь день удача то сопутствовала Лейлору, то грубо поворачивалась к нему спиной. Обращения за помощью в соседние «золотые» города начали, было, приносить первые плоды. Но те, кто пришел, ожидали найти здесь до зубов вооруженный и укрепленный форт, хорошо снабжаемый и едой, и виски. Посмотрев же на то, чем он был на самом деле, и не обнаружив у себя никакого боевого задора, большинство добровольцев вернулись обратно. А вслед за ними разбежались и многие воины из самого Балларата – даже те, кто давал присягу. Но это, как оказалось, пошло форту только на пользу. Там остался лишь костяк из самых решительных и серьезно настроенных бойцов. Учения у них проходили лучше, да и оружия хватало. В общем, несмотря ни на какие отсрочки, дело пахло войной.
Конечно, оставался еще шанс, что «все у них развалится», как говорила Кейт, – тогда бы мы прожили тот вечер в мире. Но полученная из Мельбурна новость отрезала все пути к отступлению: губернатор Готхэм сообщил, что решил раз и навсегда покончить с беззаконием на приисках и отправил в Балларат новое подкрепление – оставшиеся части 12-го и 40-го полков, оснащенные двумя полевыми орудиями и еще двумя гаубицами.
– Ну, теперь уж точно никто не смирится, – сказал Адам. – Это – война!
После обеда Адам нанял в прокате двуколку, взял нас с Розой, и мы отправились на поиски оружия и боеприпасов. Мы с Розой надели шляпки, перчатки и наши самые лучшие платья – лично я была в клетчатом зеленом. Так нам приказал Адам, впрочем, где дело касалось нарядов, Розу и не приходилось упрашивать. Она облачилась в голубое платье из муслина, которое прекрасно подошло бы для приема гостей где-нибудь в саду, и оно до обидного шло ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116