Когда мы заняли комнату в Булл-энд-Мауз рядом с Восточным рынком на Бурке-стрит, то с самого первого дня Адам попытался встретиться с Джоном Лангли. Помню, как он уходил в первый раз в своем лучшем костюме, улыбаясь, скорее чтобы казаться бодрым, чем от уверенности, что встреча состоится. Вернулся Адам злой, держа свою шляпу так, словно хотел отшвырнуть ее.
– Он даже не пожелал меня видеть. Только послал клерка сказать, чтобы я пришел завтра.
Так продолжалось почти неделю. Оставалось только ждать. Страна все еще была взбудоражена событиями на Эврике, и имена большинства участников были всем известны. Мы и не надеялись, что Джон Лангли мог не знать о роли, которую сыграл во всем этом Адам. Мы съездили в бухту Хобсона посмотреть на «Энтерпрайз». На борт мы не поднимались, просто полюбовались с пристани его изящными линиями, новой краской, почти законченным верхом. Адам глядел на все это, как влюбленный. Такого взгляда не было у него ни для меня, ни даже для Розы.
– Когда-нибудь и у меня будет свой корабль, Эмми.
– Конечно, – кивнула я, хотя и понятия не имела, возможно ли это на самом деле, но слова его прозвучали, как обещание.
Мы вернулись домой, и весь вечер Адам просидел, задумчиво стругая мягкое дерево, и по выражению его лица я поняла, что думает он об «Энтерпрайзе» – или, скорее всего, о собственном корабле. Эти его мысли меня не пугали, достаточно было того, что он не думал о Розе, и это меня вполне устраивало.
Наконец Джон Лангли принял Адама. Его пригласили не в контору Лангли в магазине, а к нему в дом, который тоже находился на Коллинз-стрит, но немного ниже. Я прождала его весь душный летний день, рассеянно слушая гудение мух и гул на Бурке-стрит. Только под вечер послышались шаги на лестнице, и вбежал взволнованный Адам.
Он схватил меня за плечи и почти крикнул:
– Все в порядке, Эмми! Ты слышишь? Все в порядке!
– «Энтерпрайз» остается твоим?
– Да, остается! – он даже покраснел от возбуждения.
Скрестив руки за спиной, он принялся ходить взад-вперед по комнате и одновременно продолжал рассказывать:
– Сначала он хотел вышвырнуть меня. Думаю, он пытался решиться на это всю неделю. Но все-таки не смог, потому что теперь он начинает понимать, что означало для него потерять Тома. Старик упрям и ни за что не признается, как бы ему хотелось его вернуть. А сейчас, без Тома, ему требуется кто-нибудь из Лангли. Так что «Энтерпрайз» снова мой, хотя Том, наверное, будет считать, что я его у него украл.
– Какая глупость!
Он кивнул.
– Я понимаю, Том все равно не мог бы стать капитаном «Энтерпрайза», поэтому я нисколько не ущемляю его прав.
– А женитьба? – спросила я. – Он говорил о женитьбе?
– А что ты хотела? – Адам пожал плечами. – Конечно, он не в восторге от этого, совершенно не в восторге. У старика были свои определенные представления о девушке, на которой Тому следует жениться. Например, сестра Тома Элизабет вышла замуж весьма удачно, он говорил мне… за сына какого-то дворянина. И Том, как он считает, был обязан поступить так же.
– Ну и где же Элизабет Таунсенд теперь? – воскликнула я. – Снова с отцом – ни мужа, ни наследника. Ничего себе замужество! Все кругом считают Элизабет несчастной. По крайней мере хоть Том женился на женщине…
И тут я поймала себя на мысли, что сама защищаю Розу. Но я сказала о ней совсем немного. Именно на это она тогда так жестоко указала мне. А теперь я повторяла те же слова и понимала, как они важны.
– Спрашивал ли он… Спрашивал ли Джон Лангли о ней?
– Нет. У него собственное мнение о Розе. Он не любит ирландцев, к тому же иммигрантов. Он думает, что Том женился просто на какой-то девчушке с болот, плюс ко всему католичке. Он считает, что нужно аннулировать этот брак. Но сам же понимает, что это только разговоры. Не так просто сделать что-либо с дважды повторенной церемонией перед свидетелями.
Тогда мы с Адамом впервые обсуждали эту женитьбу. Адам говорил о тех двух церемониях с чувством подавленности, как о чем-то раз и навсегда решенном. Боже, как, наверное, часто он думал об этом все время, когда молчал! Я стала ревновать его к этим приступам молчания, так как боялась, что они принадлежат Розе.
– Но он доверяет Ларри, – сказала я. – Лангли ему верит… и знает, что он за человек. Неужели сестра Ларри может быть совсем другой?
– В деловых отношениях Джона Лангли больше беспокоит, будет ли от человека прок. Сам человек его не волнует. Ларри не ожидал, что после этого брака он останется работать у Джона Лангли. Единственное отличие в том, что Лангли распорядился не принимать его. Все дела ведутся только через Клэя, главного клерка.
– Какой же хитрый старик, – протянула я. – Не хватает честности, чтобы совсем порвать с Магвайрами – держится за Ларри из-за барыша. Неудивительно, что Том ушел… как он, должно быть, ненавидит своего отца.
Я опять уселась в кресло-качалку у окна, глядя, как пустеет рынок к обеденному часу. Меня беспокоил Джон Лангли. Я чувствовала, что Адама прибирают к рукам, и желала даже, чтобы он потерял «Энтерпрайз»: тогда бы мы освободились от Джона Лангли.
– Теперь понимаю, почему Том так хотел быть с Магвайрами, – промолвила я задумчиво. – А я-то удивлялась, зачем ему эти прииски, когда и здесь достаточно… Бедный Том!
– Бедный Том? – Голос Адама был резок от презрения. – Он убежал на прииски в припадке злости, когда его отец отослал из дома служанку. Всем известна эта история!..
– Говорят, Джон Лангли посадил ее на английский корабль тайком от Тома. Наверно, он хотел на ней жениться.
– Жениться? Вряд ли. Том не таков.
– Но ведь он женился на Розе.
– Роза не служанка!. – заметил он с жаром.
Я отпрянула. Это был Адам в худшие моменты, надменный и бескомпромиссный, когда из него выплескивалась вся наследственная строгость и пуританство. В такие минуты ему было не до жалости. Тогда он наказал меня и за то, что я судила Тома, не понимая его мотивов, и за то, что говорила так о Розе. Я знала, что в своем сердце он хранил далекий от реальности образ Розы, романтический идеал красоты и невинности. Теперь он дал мне понять, что я не вправе порочить этот идеал.
Долго я глядела на него в безмолвии. Впервые после нашей женитьбы мы открыто выяснили отношения. Со временем я научилась не говорить при нем о Розе ничего, кроме слов похвалы. Но тогда я не была еще так покладиста и не усвоила урок. Меня разбирало зло.
Адам нашел трубку и набил ее. Он несколько раз взглянул на меня, пока зажигал ее. Думаю, он раскаивался. К моему удивлению, Адам заговорил первым.
– Джон Лангли не так уж плох, – сказал он. Слова прозвучали увертюрой к примирению. – Ты убедишься сама, когда придется иметь с ним дело.
– Спасибо, надеюсь, не придется.
– А что касается дома, так надо немного позаботиться о том, где ты будешь жить, пока я буду в плавании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116