На секунду Адам остолбенел. Потом он подбежал к дереву и некоторое время стоял молча, словно не веря своим глазам.
– Точно в середину! – крикнул он нам. Адам не мог врать. Медленным шагом он пошел обратно.
Я снова почувствовала предательскую дрожь во всем теле. В ноздри мне ударил едкий запах пороха, который в моем сознании был прочно связан со смертью. Над землей, в сумраке деревьев, висело белое облако дыма. Подошедший Адам странно посмотрел на меня.
– Ты никогда раньше не стреляла?
Я покачала головой. Не могла же я сказать ему правду.
– Просто удачный выстрел, – ответила я и отдала ему пистолет.
Он даже не предлагал мне попробовать еще раз. В гробовой тишине аккуратно сложил все обратно в лакированную шкатулку и протянул ее мне.
– Возьми ее ты, Эмми, – с усилием сказал он, как будто ему было неловко разговаривать. Наверное, в этом выстреле прорвалось мое страшное, болезненное отчаяние, от которого повеяло смертью. Адам уловил это, и его невольно потянуло к Розе, чья легкомысленная веселость, напротив, была сама жизнь. Но все-таки пистолеты он отдал мне.
Всю дорогу до Балларата я молчала – разговаривали только Адам и Роза. На коленях я держала красивую и блестящую шкатулку, но все время, пока мы ехали, у меня было острейшее желание набраться смелости и забросить ее подальше в придорожные кусты.
Глава седьмая
В ту ночь я не спала. Было тепло; временами дул легкий ветерок, и тогда незакрытый полог палатки щекотал меня по лицу. С моего места, как всегда, был виден кусочек неба. На нем были те же самые звезды, что и в другие мои бессонные ночи. Я уже изучила их – эти южные звезды. Изредка ветер доносил со стороны форта мужские голоса. Наш лагерь располагался почти рядом с одной из укрепленных стен, иногда мы даже слышали, как переговариваются часовые. В форте до утра горели костры. Почему-то он не вызывал у меня мыслей об опасности, о том, что благодаря такому соседству мы рискуем оказаться в эпицентре войны. Сейчас я думала совсем о другом. Все мои помыслы были об Адаме и о двух пистолетах, лежащих в шкатулке под матрасом. Я думала и о Розе, которая сладко спала рядом со мной. Мне хотелось восторженно принимать их любовь с Адамом, радоваться за Розу, что та наконец победила собственный эгоизм; ведь, несмотря ни на что, я ее любила. Словом, пора было взглянуть правде в лицо.
Уже перед самым рассветом я встала и пошла раздувать костер. Потом повесила над ним котелок, чтобы вскипятить воду. В четыре часа Син ушел вместе с другими мужчинами нести ночной караул в форте. Я решила отнести им чай и лепешки с беконом. Ночной ветерок уже стих, но, чтобы выглядеть прилично, я накинула на плечи шаль. Солнце еще не взошло; от земли поднимался влажный туман.
Когда все было готово и уложено в корзину, наконец чуть забрезжил рассвет. Перед тем как выйти из лагеря, я тихонько зашла в палатку, взяла из шкатулки один из пистолетов и положила его в корзину вместе с остальными вещами. Скорее всего, я сделала это, сознавая в глубине души, как будет доволен Адам, если узнает, что я взяла его. Когда я уходила, все еще спали. Звезды светили уже не так ярко и спустились ниже к горизонту. В темноте едва начинали проступать смутные очертания предметов. Когда я дошла до входа в форт, часовой остановил меня:
– Стой! Кто идет?
– Ты прекрасно знаешь, кто идет, – сказала я, слегка раздражаясь, – разве ты не видел, как я готовила чай в десяти ярдах отсюда целых полчаса?
Он помахал ружьем.
– Такие уж порядки, Эмми, – сказал он, – мы обязаны это говорить. Бог свидетель – я с двенадцати ночи только и делаю, что таращу глаза в темноту и ни черта не могу разглядеть. Не представляю, что будет, если действительно кто-нибудь подойдет.
Это был Джим Уилсон – я знала его по магазину Сампсона. Их участок был на Черной горке.
– У меня есть свежий чай, – сказала я, – когда ты закончишь, выпьешь кружечку.
– Спасибо, – сказал он, – с удовольствием. Ну все, хватит – это моя последняя ночь здесь. У меня и на Черной горке дел хватает. А то стою здесь, как болван, а семья сидит там без корки хлеба…
Кивнув ему, я пошла дальше. В одном из лагерей мужчины собирались заступить в караул. Негромко поприветствовав меня, они протянули мне кружки для чая.
– Скоро придется уйти с Эврики, мисс Эмми, – сказал один из них. – Когда придет подкрепление из Мельбурна, здесь будет небезопасно.
– Это точно, – согласился другой, – я слышал, Дэн Магвайр собирается переселить вас, женщин. Вчера он говорил что-то… Кажется, Бен Сампсон готов предоставить вам жилье…
– Ничего об этом не слышала, – сказала я, – нам и здесь нормально, на Эврике. Не думаю, чтобы Кейт Магвайр согласилась уйти, если мужчины останутся.
– Сейчас все остаются, Эмми, – это был Рори Митчелл, – у нас есть оружие, и мы можем сражаться не хуже других. Видела, какую винтовку я взял у Тома Лангли? С магазином… я никогда не видел такой… – Он любовно погладил приклад своего ружья.
– Том Лангли? Он здесь?
– Был здесь до полуночи. Может быть, еще не ушел, не знаю. Он дежурил на укреплении. Довольно странный тип. Вообще, странно видеть Лангли среди защитников форта. Скорее, его место по другую сторону баррикад. Еще остались лепешки, Эмми?
Среди них я чувствовала себя, как дома; они не стеснялись меня, не испытывали неловкость, как в присутствии Розы. Для них я была просто Эмми, которая всегда поможет и поддержит, накормит и напоит. Я стояла и терпеливо выслушивала их рассказы о том, как прошла ночь в форте, вместе с ними ждала, когда встанет солнце и наступит смена караула. Они хвастались передо мной своим оружием и доблестными подвигами. «Эмми, ты слышала, как я обыграл Чарли Фергесса из Кресвика? Получил двадцать фунтов…», «Эмми, ты не поверишь, я послал ей в Мельбурн письмо, в котором сообщил, что положил в банк сто пятьдесят фунтов, а она говорит, мол, приедешь в Мельбурн, тогда пойду за тебя, а на прииски к тебе не собираюсь… Так вот, я теперь хочу…» – и все в таком духе.
На востоке небо уже посветлело. Беседа продолжалась, а на баррикадах все было тихо. Но вдруг совсем неподалеку мы услышали одиночный выстрел. В ответ на него грянул залп из нескольких стволов сразу, который едва нас не оглушил.
– Наступление! – закричали в форте.
Я не успела оглянуться, как осталась у костра одна, потому что мужчины тут же с криками побежали к забору, на ходу потрясая ружьями и поднимая тех, кто еще спал. Со стороны укреплений был слышен яростный перестук выстрелов – настоящий шквальный огонь. Из палаток начали вылезать испуганные люди. По ту сторону низкого частокола были прекрасно видны войска атакующих: несколько рядов пехоты, прикрытые с флангов конниками. Всего их было не меньше трехсот человек, тогда как в форте едва набиралась сотня, к тому же не все были вооружены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116