В молитвенных зданиях и помещениях могли храниться только богослужебные
книги. Не допускалось преподавание каких бы то ни было религиозных
вероучений в государственных, общественных и частных учебных и
воспитательных заведениях. Такое преподавание допускалось лишь на
специальных богословских курсах, открываемых по особому разрешению НКВД,
а на территории автономных республик с разрешения центрального
исполнительного комитета соответствующей автономной республики.
Религиозным обществам и группам верующих иногда позволялось
организовывать местные, всероссийские и всесоюзные религиозные съезды и
совещания на основании особых в каждом отдельном случае разрешений НКВД.
Русская Церковь выстояла. Митрополиту Сергию "удалось, несмотря на
сатанинскую ненависть большевиков к религии, сохранить громадную
церковную организацию и, следовательно, предохранить Русский народ от двух
тяжких бедствий - от полного безверия и от патологических форм сектантского
мистицизма... Сохранение церковной организации в России достигается путем
мученического пожертвования своим добрым именем вследствие компромиссов
с советской властью".
"Стяжание Духа Святаго" на путях Святой Руси не прекращалось даже в самые
тяжелые годы существования России. Однако проявлялось оно трагически.
Убийство Царя, осквернение и преследования Церкви нарушили дивную
симфонию русской жизни. Дух Святой стал проявляться не в гармоничной
радости, а в бесконечном страдании миллионов мучеников за веру. Пока жизнь
русского человека была пронизана воцерковлением под покровительством Царя,
Россия крепла и благоденствовала. А когда замолк на Руси голос Церковной
правды, страна "подлинно во мгновение ока" пала в страшную бездну.
Чувство тоски по утраченной Родине - Святой Руси - обуревает миллионы
русских людей. Богатая, безыскусная, глубокая, многообразная жизнь
дореволюционной России особенно ярко выразилась в творчестве выдающегося
русского писателя И.С. Шмелева. Писатель раскрывает Святую Русь в
конкретных образах - "красочно благочестивый, православный, русский,
народный быт". Причем, он дает "быт ради веры", но не "веру ради быта".
Шмелев прекрасно понимал, что если "Пасха для нас не великое торжество
Воскресения Христова и милости Божьей, дарующей нам и обновление и
спасение, а только пасхальный стол, христосование и веселие, не предваренное
подвигом воздержания и покаяния, то тогда быт становится для нас религией, но
религией не духа - а чувства, не жизни - а смерти". Шмелев рисует
необыкновенно притягательный образ простого русского человека, живущего
ценностями Святой Руси, по фамилии Горкин, в котором живая вера в Бога
сочеталась с житейской мудростью. Он, как и Святая Церковь, распределяет
время года по праздникам и постам, сопрягая это исчисление с народными
приметами и знамениями. В Боге он находил ответы на все житейские вопросы и
трудности, в Боге он видел радость и красоту Вселенной.
Вот несколько образцов описания "быта ради веры": "Мы идем от всенощной, и
Горкин все напевает любимую молитвочку - "Благодатная Мария, Господь с
Тобо-ю..." Светло у меня на душе, покойно. Завтра праздник такой великий, что
никто ничего не должен делать, а только радоваться, потому что если бы не было
Благовещенья, никаких бы праздников не было Христовых, а как у турок. Завтра
и поста нет: уже был "перелом поста - щука ходит без хвоста". Спрашиваю у
Горкина: "А почему без хвоста?"
- А лед хвостом разбивала и поломала, теперь без хвоста ходит. Воды на
Москва-реке на два аршина прибыло, вот-вот ледоход пойдет. А денек завтра я-
сный будет! Это ты не гляди, что замолаживает... это снега дышут-тают, а
ветерок-то на ясную погоду "..."
- Завтра с тобой и голубков, может, погоняем... первый им выгон сделаем.
Завтра и голубиный праздничек, Дух-Свят в голубке сошел.
То на Крещенье, а то на Благовещенье. Богородица голубков в церковь носила,
по Ее так и повелось "..." Я просыпаюсь рано, а солнце уже гуляет в комнате.
Благовещенье сегодня! В передней, рядом, гремит ведерко, и слышится плеск
воды. "Погоди... держи его так, еще убьется..." - слышу я, говорит отец. "Носик-
то ему прижмите, не захлебнулся бы..." - слышится голос Горкина. А, соловьев
купают - и я торопливо одеваюсь.
Пришла весна, и соловьев купают, а то и не будут петь "..."
Засучив рукава на белых руках с синеватыми жилками, отец берет соловья в
ладонь, зажимает соловью носик и окунает три раза в ведро с водой. Потом
осторожно встряхивает и ловко пускает в клетку. Соловей очень смешно
топорщится, садится на крылышки и смотрит, как огорошенный. Мы смеемся.
Потом отец запускает руку в стеклянную банку от варенья, где шустро бегают
черные тараканы и со стенок срываются на спинки, вылавливает - не боится, и
всовывает в прутья клетки. Соловей будто и не видит, таракан водит усиками, и...
тюк! таракана нет "..." У нас их много, к прибыли - говорят "..." Ловят их в таз
на хлеб, а старая Домнушка жалеет. Увидит - и скажет ласково, как цыпляткам:
"Ну, ну... шши!" И они тихо уползают"...
Старая Домнушка жалеет тараканов. Плотник Горкин жалеет голубей. Кучер
Антип ("Постный рынок") жалеет древнюю кобылу Кривую, на которой езживала
еще прабабушка Устинья. Хозяин - отец мальчика, жалеет кучера Антипа,
"которого тоже уважают, и который теперь живет" у купца - "только для
хлебушка" - на покое. Весь дом и все служащие уважают и по-своему любят и
хозяина, и хозяйского сына. Все кругом проникнуто жалостью и уважением. По
уверению старого кучера Антипа, даже лошади на конюшне уважают древнюю
кобылу Кривую: ""ведешь мимо ее денника, всегда посуются-фыркнут!
Поклончик скажут... а расшумятся если, она стукнет ногой - тише, мол! и все и
затихнут". Антип все знает. У него борода, как у святого, а на глазу бельмо:
смотрит все на кого-то, а никого не видно"...
Добрый, душевный народ жил на Москве кругом Ивана Шмелева.
Старая Кривая, на которой Горкин вез хозяйского сыночка на постный рынок,
остановилась на мосту и решила основательно передохнуть... "Буточник кричит
- "чего заснули?" - знакомый Горкину. Он старый, добрый. Спрашивает-
шутит:
- Годков сто будет? Где вы такую раскопали, старей Москва-реки?
Горкин просит:
- И не маши лучше, а то и до вечера не стронет!"..."
Да и с чего было злиться русскому человеку, когда всего было изобилье, на все
нужное дешевка.
"Вот он, горох, гляди... хоро-ший горох, мытый. Розовый, желтый, в санях,
мешками. Горошники - народ веселый, свои, ростовцы. У Горкина тут
знакомцы. "А, наше вашим... за пуколкой?" - "Пост, надоть повеселить робят-
то... Серячок почем положишь?" - "Почем почемкую - потом и потомкаешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364