И люди христианского мира живут, как животные, руководствуясь в
своей жизни одними личными интересами и борьбой друг с другом, тем только
отличаясь от животных, что животные остаются с незапамятных времен с тем же
желудком, когтями и клыками; люди же переходят с все большей и большей
быстротой от грунтовых дорог к железным, от лошадей к пару, от устной
проповеди и письма к книгопечатанию, к телеграфам, телефонам, от лодок с
парусами к океанским пароходам, от холодного оружия к пороху, пушкам,
маузерам, бомбам и аэропланам. И жизнь с телеграфами, телефонами,
электричеством, бомбами и аэропланами и с ненавистью всех против всех,
руководимая не каким-либо соединяющим людей духовным началом, а, напротив,
разъединяющими всех животными инстинктами, пользующимися для своего
удовлетворения умственными силами, становится все безумнее и безумнее, все
бедственнее и бедственнее.
III
Те, которые думают, что нельзя руководить людьми иначе, как насилием,
пренебрегая их разумом, делают с людьми то же, что делают с лошадьми,
ослепляя их, чтобы они смирнее ходили по кругу.
Для чего же разум людей, если на них можно воздействовать только насилием.
Право сильного не есть право, но простой факт, который может быть правом,
только покуда не встречает протеста и сопротивления. Это как бы холод,
тьма, тяжесть, которые должны быть переносимы до тех пор, покуда не найдешь
отопления, освещения, рычага. Вся человеческая промышленность есть
освобождение из-под власти грубой природы; прогресс же справедливости есть
не что иное, как ряд ограничений, которым подвергалась тирания сильного.
Как медицина состоит в победе над болезнью, так благо состоит в победе над
слепым зверством и необузданными вожделениями человека-зверя. Таким
образом, я вижу всегда один и тот же закон, возрастающее освобождение
личности, восхождение всего существа в жизни к благу, к справедливости, к
мудрости. Алчная жадность есть точка отправления; разумное великодушие есть
точка достижения.
Амиель.
Из того, что возможно насилием подчинить людей справедливости, вовсе не
следует, чтобы было справедливо подчинить людей насилию.
Паскаль.
Насилие производит только подобие справедливости, но удаляет людей от
возможности жить справедливо без насилия.
Большинство людей христианского мира чувствует все увеличивающуюся и
увеличивающуюся бедственность своего положения и употребляет для избавления
себя то средство, которое по своему миросозерцанию оно одно считает
действительным. Средство это - насилие одних людей над другими. Одни люди,
считающие для себя выгодным существующий порядок, насилием государственной
деятельности стараются удержать этот порядок, другие тем же насилием
революционной деятельности стараются разрушить существующее устройство и
установить на место его другое, лучшее.
Революций и подавлении их в христианском мире было много. Внешние формы
изменялись, но сущность государственного устройства: власть немногих над
многими, развращенность, ложь и страх перед угнетаемыми властвующих
классов, задавленность, порабощение, одурение и озлобленность народных масс
если и изменялись по форме, то по существу не только не уменьшались, но
заметно увеличивались и увеличиваются. То, что совершается теперь в России,
особенно ясно выставляет всю не только бесцельность, но очевидную
зловредность употребления насилия как средства соединения людей.
В каждой газете последнего времени все реже и реже известия о том, где и
как ограблена касса, где убиты жандарм, офицер, городовые, где обнаружено
покушение, и в каждой газете все чаще и чаще известия о казнях и смертных
приговорах.
Застреливают и вешают не переставая уже год и два, и задавлены и застрелены
тысячи. Побито и разорвано революционными бомбами тоже тысячи; но так как в
последнее время убиваемых властвующими все больше и больше, убиваемых же
революционерами все меньше и меньше, то правящие классы торжествуют, и им
кажется, что они победили и что они теперь будут продолжать свою обычную
жизнь, насилием поддерживая обман и обманом поддерживая насилие.
Сущность заблуждения всех возможных политических учении, как самых
консервативных, так и самых передовых, приведшего людей к их бедственному
положению, в том, что люди этого мира считали и считают возможным
посредством насилия соединить людей так, чтобы они все, не противясь,
подчинялись одному и тому же устройству жизни и вытекающему из него
руководству в поведении. Понятно, что люди могут, подчиняясь страсти,
заставлять посредством насилия несогласных с ними людей исполнять свою
волю. Можно силою вытолкать человека или втащить его туда, куда он не хочет
идти. (Как животные, так и люди всегда и поступают так под влиянием
страсти.) И это понятно, но совершенно непонятно рассуждение о том, что
насилие может быть средством побуждения людей к совершению желательных нам
поступков.
Всякое насилие состоит в том, что одни люди под угрозой страданий или
смерти заставляют других людей делать то, чего не хотят насилуемые. И
потому насилуемые делают то, чего они не хотят, только до тех пор, пока они
слабее насилующих и не могут избавиться от того, что им угрожает за
неисполнение требуемого. Как только они сильнее, то они естественно не
только перестают делать то, чего не хотят, но, раздраженные борьбой с
насиловавшими и всем перенесенным от них, сначала освобождаются от
насилующих, а потом заставляют в свою очередь несогласных с ними делать то,
что они считают для себя хорошим и нужным. И потому казалось бы ясно, что
борьба насилующих с насилуемыми никак не может соединить людей, а,
напротив, чем дальше продолжается, тем больше разъединяет их. Казалось бы,
это так ясно, что не стоило бы говорить про это, если бы с давнего времени
обман о том, что насилие одних людей над другими может быть полезно людям и
соединять их, не был бы так распространен и принят молчаливым согласием,
как самая несомненная истина, не только теми, кому выгодно насилие, но и
большинством тех самых людей, которые более всего страдали и страдают от
насилия. Обман этот существует давно, и до христианства и после него, и
оставался и остается еще во всей силе и теперь во всем христианском мире.
Разница между тем, что было в старину, до появления христианства, и тем,
что есть теперь в христианском мире, только в том, что неосновательность
предположения о том, что насилие одних людей над другими может быть полезно
людям и соединять их, в старину была совершенно скрыта от людей, теперь же,
выраженная особенно ясно в учении Христа истина о том, что насилие одних
людей над другими не может соединять, а может только разъединять людей, все
более и более уясняется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
своей жизни одними личными интересами и борьбой друг с другом, тем только
отличаясь от животных, что животные остаются с незапамятных времен с тем же
желудком, когтями и клыками; люди же переходят с все большей и большей
быстротой от грунтовых дорог к железным, от лошадей к пару, от устной
проповеди и письма к книгопечатанию, к телеграфам, телефонам, от лодок с
парусами к океанским пароходам, от холодного оружия к пороху, пушкам,
маузерам, бомбам и аэропланам. И жизнь с телеграфами, телефонами,
электричеством, бомбами и аэропланами и с ненавистью всех против всех,
руководимая не каким-либо соединяющим людей духовным началом, а, напротив,
разъединяющими всех животными инстинктами, пользующимися для своего
удовлетворения умственными силами, становится все безумнее и безумнее, все
бедственнее и бедственнее.
III
Те, которые думают, что нельзя руководить людьми иначе, как насилием,
пренебрегая их разумом, делают с людьми то же, что делают с лошадьми,
ослепляя их, чтобы они смирнее ходили по кругу.
Для чего же разум людей, если на них можно воздействовать только насилием.
Право сильного не есть право, но простой факт, который может быть правом,
только покуда не встречает протеста и сопротивления. Это как бы холод,
тьма, тяжесть, которые должны быть переносимы до тех пор, покуда не найдешь
отопления, освещения, рычага. Вся человеческая промышленность есть
освобождение из-под власти грубой природы; прогресс же справедливости есть
не что иное, как ряд ограничений, которым подвергалась тирания сильного.
Как медицина состоит в победе над болезнью, так благо состоит в победе над
слепым зверством и необузданными вожделениями человека-зверя. Таким
образом, я вижу всегда один и тот же закон, возрастающее освобождение
личности, восхождение всего существа в жизни к благу, к справедливости, к
мудрости. Алчная жадность есть точка отправления; разумное великодушие есть
точка достижения.
Амиель.
Из того, что возможно насилием подчинить людей справедливости, вовсе не
следует, чтобы было справедливо подчинить людей насилию.
Паскаль.
Насилие производит только подобие справедливости, но удаляет людей от
возможности жить справедливо без насилия.
Большинство людей христианского мира чувствует все увеличивающуюся и
увеличивающуюся бедственность своего положения и употребляет для избавления
себя то средство, которое по своему миросозерцанию оно одно считает
действительным. Средство это - насилие одних людей над другими. Одни люди,
считающие для себя выгодным существующий порядок, насилием государственной
деятельности стараются удержать этот порядок, другие тем же насилием
революционной деятельности стараются разрушить существующее устройство и
установить на место его другое, лучшее.
Революций и подавлении их в христианском мире было много. Внешние формы
изменялись, но сущность государственного устройства: власть немногих над
многими, развращенность, ложь и страх перед угнетаемыми властвующих
классов, задавленность, порабощение, одурение и озлобленность народных масс
если и изменялись по форме, то по существу не только не уменьшались, но
заметно увеличивались и увеличиваются. То, что совершается теперь в России,
особенно ясно выставляет всю не только бесцельность, но очевидную
зловредность употребления насилия как средства соединения людей.
В каждой газете последнего времени все реже и реже известия о том, где и
как ограблена касса, где убиты жандарм, офицер, городовые, где обнаружено
покушение, и в каждой газете все чаще и чаще известия о казнях и смертных
приговорах.
Застреливают и вешают не переставая уже год и два, и задавлены и застрелены
тысячи. Побито и разорвано революционными бомбами тоже тысячи; но так как в
последнее время убиваемых властвующими все больше и больше, убиваемых же
революционерами все меньше и меньше, то правящие классы торжествуют, и им
кажется, что они победили и что они теперь будут продолжать свою обычную
жизнь, насилием поддерживая обман и обманом поддерживая насилие.
Сущность заблуждения всех возможных политических учении, как самых
консервативных, так и самых передовых, приведшего людей к их бедственному
положению, в том, что люди этого мира считали и считают возможным
посредством насилия соединить людей так, чтобы они все, не противясь,
подчинялись одному и тому же устройству жизни и вытекающему из него
руководству в поведении. Понятно, что люди могут, подчиняясь страсти,
заставлять посредством насилия несогласных с ними людей исполнять свою
волю. Можно силою вытолкать человека или втащить его туда, куда он не хочет
идти. (Как животные, так и люди всегда и поступают так под влиянием
страсти.) И это понятно, но совершенно непонятно рассуждение о том, что
насилие может быть средством побуждения людей к совершению желательных нам
поступков.
Всякое насилие состоит в том, что одни люди под угрозой страданий или
смерти заставляют других людей делать то, чего не хотят насилуемые. И
потому насилуемые делают то, чего они не хотят, только до тех пор, пока они
слабее насилующих и не могут избавиться от того, что им угрожает за
неисполнение требуемого. Как только они сильнее, то они естественно не
только перестают делать то, чего не хотят, но, раздраженные борьбой с
насиловавшими и всем перенесенным от них, сначала освобождаются от
насилующих, а потом заставляют в свою очередь несогласных с ними делать то,
что они считают для себя хорошим и нужным. И потому казалось бы ясно, что
борьба насилующих с насилуемыми никак не может соединить людей, а,
напротив, чем дальше продолжается, тем больше разъединяет их. Казалось бы,
это так ясно, что не стоило бы говорить про это, если бы с давнего времени
обман о том, что насилие одних людей над другими может быть полезно людям и
соединять их, не был бы так распространен и принят молчаливым согласием,
как самая несомненная истина, не только теми, кому выгодно насилие, но и
большинством тех самых людей, которые более всего страдали и страдают от
насилия. Обман этот существует давно, и до христианства и после него, и
оставался и остается еще во всей силе и теперь во всем христианском мире.
Разница между тем, что было в старину, до появления христианства, и тем,
что есть теперь в христианском мире, только в том, что неосновательность
предположения о том, что насилие одних людей над другими может быть полезно
людям и соединять их, в старину была совершенно скрыта от людей, теперь же,
выраженная особенно ясно в учении Христа истина о том, что насилие одних
людей над другими не может соединять, а может только разъединять людей, все
более и более уясняется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177