— Белгарат, ты еще не посеял бриллиант, который нашел в Марадоре перед нашествием толнедрийцев?
— Думаю, нет. Он валяется где-то у меня в башне…
— Но там его за всю жизнь не отыскать!
— Он на полке в шкафу, что у южной стены, — уточнила Полидра, — прямо позади изъеденных крысами Даринских рукописей.
— Правда? — искренне изумился Белгарат. — А ты откуда знаешь?
— Помнишь, как Цирадис назвала меня в Реоне?
— Свидетельницей, а что?
— Надеюсь, это вразумительный ответ на твой вопрос.
— Послушай, одолжи-ка мне камушек, — попросил брата Белдин. — Впрочем, чего уж там — просто отдай, а? Очень сомневаюсь, что когда-либо смогу с тобой рассчитаться.
— О чем речь, Белдин! Мне этот булыжник все равно ни к чему.
— Он мне нужен сию секунду!
— Сейчас.
Белдин сосредоточился, вытянув вперед руку ладонью вверх. И вот на его темной ладони засиял камень, который можно было бы принять за кусок прозрачного льда, если бы не нежный розовый оттенок. Размерами он превосходил крупное яблоко.
— О зубы Торака с когтями вместе! — заикаясь, пробормотал Ярблек.
— Эй вы, двое! Как вам эта безделица? Хороша ли цена за эту хитрую девку? — заговорил Белдин на жаргоне шута Фельдегаста.
— Да он стоит в сто, нет, в тысячу раз дороже любой бабы! — восхищенно пробормотал Ярблек. — Ни за одну невольницу никогда не предлагали еще такой цены!
— Значит, это то, что надо! — торжествующе подытожила Велла. — Ярблек, когда вернешься в Гар-ог-Надрак, разнеси весть об этом торге по всему свету! Я хочу, чтобы все бабы королевства глаза выплакали от зависти!
— Ты жестокая девочка, Велла! — хмыкнул Ярблек.
— Это вопрос чести. — Танцовщица встряхнула иссиня-черными кудрями. — Ну, а теперь дело за малым. Ярблек, где мои бумаги?
— Да вот они.
— Тогда пусть мой новый хозяин поставит свою подпись.
— Но сперва мы должны поделить барыши, Велла. — Ярблек скорбно оглядел великолепный бриллиант. — Какая жалость, что придется распиливать эдакую красоту!
— Оставь его себе, — равнодушно сказала Велла. — Мне он без надобности.
— Ты… ты уверена?
— Он твой. Давай бумаги, Ярблек!
— Ты вообще соображаешь, что делаешь, Велла? — упрямился Ярблек.
— За всю жизнь еще ни в чем не была настолько уверена, а что?
— Но ведь он так безобразен — прости, конечно, Белдин, но это сущая правда. Велла, скажи, почему ты выбрала именно его?
— Из-за сущего пустяка.
— Какого пустяка?
— Он умеет летать, — благоговейно произнесла плясунья.
Ярблек лишь покачал головой, извлек на свет бумаги и быстро переписал их на имя Белдина.
— На кой сдались мне эти бумажонки? — изумился Белдин.
Гарион уже не впервые отметил, что, когда горбун пытается скрыть свои чувства, он прибегает к этому грубоватому жаргону. А чувства Белдина сейчас обуревали такие, что он сам их испугался…
— Спрячь их или выбрось, — пожала плечиками Велла. — Мне они также без надобности.
— Вот и ладненько, дорогуша.
Горбун смял бумаги и положил шарик на ладонь. Белый комочек тотчас же вспыхнул ярким пламенем и сгорел дотла.
— Так-то оно способнее будет. — Белдин сдунул с ладони пепел. — Ну что, дело сделано?
— Не совсем, — ответила Велла. Она наклонилась и вытащила из-за голенищ два острых кинжала. Потом еще два — из-за пояса.
— Вот, — протянула она их своему новому хозяину. — Они мне больше не нужны.
Взгляд ее был непривычно нежен и кроток.
— О-о-о… — Глаза Полгары наполнились слезами.
— Что это значит, Пол? — взволновался Дарник.
— Это самая великая жертва, на какую только способна надракийская женщина. — Полгара промокнула глаза уголком фартука. — Только что она всецело покорилась Белдину. Как это прекрасно!
— А на что мне эти ножички? — ласково улыбнулся Белдин.
Он подбросил кинжалы в воздух один за другим, и они пропали, обратившись в дым.
— До свиданьица, Белгарат, — сказал Белдин старому волшебнику. — Пошалили мы с тобой на славу, правда?
— Славное было времечко… — У Белгарата в глазах стояли слезы.
— Похоже, Дарник, — обратился горбун к кузнецу, — ты здесь меня заменишь.
— Ты говоришь сейчас так, будто собираешься умереть, — удивился Дарник.
— Еще чего, Дарник! Вовсе не собираюсь умирать. Просто… сменю образ жизни. Попрощайтесь за меня с близняшками. Все им растолкуйте. А ты, Ярблек, упивайся богатством, но не забудь, я все-таки остался в выигрыше! Гарион, смотри, чтобы в мире дела шли на лад!
— Ну, об этом позаботится Эрионд.
— Это я знаю, но приглядывай за ним! Не позволь ему влипнуть в новую историю!
Сенедре Белдин ничего не сказал — он просто облапил королеву и звонко чмокнул в щечку. Поцеловал он и Полидру. Она с любовью обняла его в ответ — янтарные глаза ее лучились.
— Пока, старая корова. — Он фамильярно шлепнул Полгару по мягкому месту. Потом выразительно поглядел на ее талию и добавил: — Говорил же я тебе, что растолстеешь, ежели будешь лопать столько конфет!
Она поцеловала его со слезами на глазах.
— Ну, а теперича, ласковая моя, — обратился он к Велле, — пойдем-ка прогуляемся. Нам надо кое-что обсудить, прежде чем мы всем сделаем ручкой.
И они рука об руку отправились на вершину ближайшего холма. Там они довольно долго беседовали. Потом обнялись, обменялись пламенным поцелуем и, не размыкая объятий, пропали, а в небе тотчас появились два ястреба.
Один из них был всем прекрасно знаком — с синей ленточкой на лапке. У другой же птицы ленточка эта отливала лиловым. Они резвились в воздухе, поднимаясь все выше и выше в своем свадебном танце, и вот превратились в две еле заметные точки. Потом и точки эти исчезли.
Гарион и остальные пробыли у Полгары и Дарника еще две недели. Но вот Полидра, заметив, что хозяевам хочется покоя и уединения, предложила всем съездить в Вейл. Пообещав к вечеру воротиться, Гарион с Сенедрой взяли сына и подросшего уже волчонка и вместе с Белгаратом и Полидрой отправились в самое сердце Вейла.
Около полудня они добрались до приземистой башни Белгарата и поднялись по винтовой лестнице на самый верхний этаж.
— Осторожнее, тут ступенька еле держится, — рассеянно предостерег их на лестнице хозяин.
Гарион помешкал, пропустил всех вперед, потом приподнял тяжелую каменную плиту и заглянул под нее. Под нею обнаружился круглый камушек величиной с лесной орех. Гарион вытащил его, сунул в карман и опустил плиту на место. Он заметил, что другие ступени вытерлись и просели от времени, а эта выглядит как новенькая, и подумал о том, сколько столетий или тысячелетий подряд старик перешагивал через нее. И Гарион стал подниматься с приятным сознанием выполненного долга.
— Что ты там делал? — спросил Белгарат.
— Ступеньку чинил. — И Гарион вручил старику странный камушек. — Она шаталась из-за этой вот штуковины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115