Он еще так молод и невинен, а потому нельзя вот так сразу бросать его в бездну человеческой подлости и разврата. Не хотелось бы столь горько разочаровывать юношу в самом начале его славного пути. Ведь всем нам памятен Торак с его неутолимой жаждой поклонения — однако, как только мы заикнулись о том, чтобы чтить Эрионда как бога, он поднял нас на смех. Может, Полгара кое-что упустила из виду, воспитывая парня?
И все же мы сделали маленькое исключение. Группа официальных лиц в сопровождении третьей, седьмой и девятой армий посетила Мал-Яск. Стража храма и чандимы вознамерились было улизнуть, но генерал Атеска живо приказал окружить их. Я дождался, покуда Эрионд не отправится на утреннюю прогулку — он каждое утро выезжает на своем коне, — и решительно побеседовал с гролимами. Я не намеревался расстраивать нашего мальчика, но дал гролимам ясно понять, что буду сам невероятно удручен, если они в ближайшем будущем кардинально не переменят своих обычаев. Рядом со мною стоял Атеска, поигрывая мечом, и гролимы быстро уловили суть. И тут, словно гром с ясного неба, в храме появился Эрионд. (Интересно, с какой скоростью бегает этот его конь? В то утро парня видели более чем в трех лигах от города! ) Он объявил собравшимся, что их черные балахоны в высшей степени неприглядны и что белые пойдут им гораздо больше, и тут же без лишних слов изменил цвет всех их одежд. Боюсь, что тут и пришел конец его инкогнито, по крайней мере, в этой части Маллореи! Потом он заявил, что их ножички больше им не понадобятся, и в храме тотчас же не осталось ни единого кинжала. Покончив с этим, Эрионд погасил огонь в святилище и украсил алтарь живыми цветами. Уже позже до моего сведения довели, что подобные волшебные перемены имели в тот час место по всей Маллорее. Теперь Ургит выясняет, как с этим обстоят дела в Хтол-Мургосе. Положительно, к нашему новому богу всем предстоит еще привыкнуть…
В общем, гролимы все как один дружненько пали ниц. (Я лично подозреваю, что не все они так уж искренни, посему не спешу проводить в армии демобилизацию.) Эрионд поспешно повелел всем подняться и заняться делами: ухаживать за больными и немощными, приглядывать за бедняками, сиротами и бездомными.
По пути домой в Мал-Зэт Пелат подъехал ко мне, улыбнулся своей сладенькой улыбочкой и говорит: «Мой Учитель считает, что пора тебе переменить свой статус, император Маллореи». Тут у меня, надо признаться, поджилки затряслись. Я решил было, что Эрионд предложит мне отречься от престола и отправит куда-нибудь в горы овец пасти. Но Пелат продолжал: «Мой Учитель полагает, что вы кое-что откладываете в долгий ящик, причем совершенно неоправданно».
«И что именно?» — спросил я.
«Более того, ваша медлительность крайне печалит прорицательницу из Келля. Учитель настоятельно советует вам просить ее руки. Он хочет, чтобы это дело было улажено, прежде чем какие-либо неожиданные события расстроят ваши планы».
И вот, воротясь в Мал-Зэт, я сделал Цирадис официальное предложение. Как мне показалось, выражения мои были вполне уместны. Но Цирадис сразила меня наповал! Она наотрез мне отказала! Я думал, сердце мое вот-вот остановится. И тут наша маленькая загадочная пророчица заговорила сама, да как! Она сказала мне все, что обо мне думает. Никогда прежде не видел ее такой! Говорила она страстно, а некоторые ее выражения, хоть и были архаичными, все же никоим образом не льстили моему самолюбию. Потом я лазал в словари, настолько упомянутые выражения были таинственны».
— Вот молодчина! — воскликнула Сенедра.
«Но я жаждал примирения, — продолжал чтение Гарион, — и немедленно рухнул перед нею на колени, умоляя ее стать моей в таких идиотских и тошнотворно выспренних выражениях, что красноречие мое глубоко растрогало Цирадис, сердце ее смягчилось и она согласилась».
— Ох, уж эти мужчины! — презрительно фыркнула Сенедра.
«Церемония бракосочетания была столь пышной, что я вконец разорился. Мне пришлось даже занять деньжат у одного из деловых партнеров Хелдара — кстати, под гигантские проценты. Шафером на свадьбе был, разумеется, Эрионд — таким образом в мой гроб был забит последний гвоздь: если церемонию совершает бог, то ни о каком разводе и помыслить невозможно. Я погиб! В общем, месяц тому назад мы с Цирадис поженились и, доложу вам, никогда еще в жизни не был я счастливее!»
— О-о-о, — прерывисто вздохнула Сенедра, — как трогательно! — И она потянулась к кружевному платочку.
— Это еще не конец письма, — поспешно сказал Гарион.
— Так читай дальше! — Сенедра приложила платочек к глазам.
«Маллорейцы из Ангарака были вовсе не в восторге от того, что я взял в жены далазийку, но мудро предпочли держать свое мнение при себе: конечно, я переменился, но не настолько! Теперь Цирадис с величайшим трудом привыкает к своему новому положению — я в лепешку расшибся, но так и не смог убедить ее, что императрице подобает носить драгоценности. Она упорно украшает себя живыми цветами, а придворные дамы рабски подражают ей, чем повергают в отчаяние всех ювелиров Мал-Зэта.
Я долго намеревался обезглавить моего родственничка, эрцгерцога Отрата, но парень настолько жалок, что в конце концов я передумал и попросту отправил его домой. Следуя мудрому совету, который дал мне Белдин еще в Дал-Периворе, я приказал этому кретину заточить жену в мельсенском дворце и до конца дней своих не приближаться к ней более. Спору нет, эта дама — истинно притча во языцех в родном своем Мельсене, но, полагаю, она заслужила некоторую компенсацию за то, что все эти годы имела дело с таким ублюдком.
Вот, пожалуй, и все наши новости, Гарион. С величайшим нетерпением ждем весточки от вас и всех наших друзей, коим шлем самый горячий привет и заверения в искренней любви.
Всегда ваши
Каль (зачеркнуто) Закет и императрица Цирадис.
P.S. Заметь, я решительно отказываюсь от этой глупой и хвастливой приставки! О, чуть было не забыл: моя киска пару месяцев тому назад вновь покрыла себя позором. Не хочется ли Сенедре котеночка? Может быть, такой подарочек сгодится и для вашей малютки? Могу прислать сразу двоих.
З.»
С началом зимы королева Ривы все чаще стала выходить из себя, причем ее недовольство собою и миром возрастало по мере увеличения объема ее талии. Есть женщины, словно самой природой созданные для беременности, — королева Ривы явно была не из их числа. Она дерзила мужу, сурово обходилась с сыном, а однажды попыталась даже пнуть ногой безобидного волчонка. Юный волк проворно увернулся от удара и непонимающими глазами уставился на Гариона.
— Разве брат кого-то обидел? — спросил он по-волчьи.
— Нет, — ответил Гарион. — Все дело в том, что моя волчица сильно не в духе. Вскоре ей предстоит ощениться, а в такое время самки двуногих всегда невыносимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
И все же мы сделали маленькое исключение. Группа официальных лиц в сопровождении третьей, седьмой и девятой армий посетила Мал-Яск. Стража храма и чандимы вознамерились было улизнуть, но генерал Атеска живо приказал окружить их. Я дождался, покуда Эрионд не отправится на утреннюю прогулку — он каждое утро выезжает на своем коне, — и решительно побеседовал с гролимами. Я не намеревался расстраивать нашего мальчика, но дал гролимам ясно понять, что буду сам невероятно удручен, если они в ближайшем будущем кардинально не переменят своих обычаев. Рядом со мною стоял Атеска, поигрывая мечом, и гролимы быстро уловили суть. И тут, словно гром с ясного неба, в храме появился Эрионд. (Интересно, с какой скоростью бегает этот его конь? В то утро парня видели более чем в трех лигах от города! ) Он объявил собравшимся, что их черные балахоны в высшей степени неприглядны и что белые пойдут им гораздо больше, и тут же без лишних слов изменил цвет всех их одежд. Боюсь, что тут и пришел конец его инкогнито, по крайней мере, в этой части Маллореи! Потом он заявил, что их ножички больше им не понадобятся, и в храме тотчас же не осталось ни единого кинжала. Покончив с этим, Эрионд погасил огонь в святилище и украсил алтарь живыми цветами. Уже позже до моего сведения довели, что подобные волшебные перемены имели в тот час место по всей Маллорее. Теперь Ургит выясняет, как с этим обстоят дела в Хтол-Мургосе. Положительно, к нашему новому богу всем предстоит еще привыкнуть…
В общем, гролимы все как один дружненько пали ниц. (Я лично подозреваю, что не все они так уж искренни, посему не спешу проводить в армии демобилизацию.) Эрионд поспешно повелел всем подняться и заняться делами: ухаживать за больными и немощными, приглядывать за бедняками, сиротами и бездомными.
По пути домой в Мал-Зэт Пелат подъехал ко мне, улыбнулся своей сладенькой улыбочкой и говорит: «Мой Учитель считает, что пора тебе переменить свой статус, император Маллореи». Тут у меня, надо признаться, поджилки затряслись. Я решил было, что Эрионд предложит мне отречься от престола и отправит куда-нибудь в горы овец пасти. Но Пелат продолжал: «Мой Учитель полагает, что вы кое-что откладываете в долгий ящик, причем совершенно неоправданно».
«И что именно?» — спросил я.
«Более того, ваша медлительность крайне печалит прорицательницу из Келля. Учитель настоятельно советует вам просить ее руки. Он хочет, чтобы это дело было улажено, прежде чем какие-либо неожиданные события расстроят ваши планы».
И вот, воротясь в Мал-Зэт, я сделал Цирадис официальное предложение. Как мне показалось, выражения мои были вполне уместны. Но Цирадис сразила меня наповал! Она наотрез мне отказала! Я думал, сердце мое вот-вот остановится. И тут наша маленькая загадочная пророчица заговорила сама, да как! Она сказала мне все, что обо мне думает. Никогда прежде не видел ее такой! Говорила она страстно, а некоторые ее выражения, хоть и были архаичными, все же никоим образом не льстили моему самолюбию. Потом я лазал в словари, настолько упомянутые выражения были таинственны».
— Вот молодчина! — воскликнула Сенедра.
«Но я жаждал примирения, — продолжал чтение Гарион, — и немедленно рухнул перед нею на колени, умоляя ее стать моей в таких идиотских и тошнотворно выспренних выражениях, что красноречие мое глубоко растрогало Цирадис, сердце ее смягчилось и она согласилась».
— Ох, уж эти мужчины! — презрительно фыркнула Сенедра.
«Церемония бракосочетания была столь пышной, что я вконец разорился. Мне пришлось даже занять деньжат у одного из деловых партнеров Хелдара — кстати, под гигантские проценты. Шафером на свадьбе был, разумеется, Эрионд — таким образом в мой гроб был забит последний гвоздь: если церемонию совершает бог, то ни о каком разводе и помыслить невозможно. Я погиб! В общем, месяц тому назад мы с Цирадис поженились и, доложу вам, никогда еще в жизни не был я счастливее!»
— О-о-о, — прерывисто вздохнула Сенедра, — как трогательно! — И она потянулась к кружевному платочку.
— Это еще не конец письма, — поспешно сказал Гарион.
— Так читай дальше! — Сенедра приложила платочек к глазам.
«Маллорейцы из Ангарака были вовсе не в восторге от того, что я взял в жены далазийку, но мудро предпочли держать свое мнение при себе: конечно, я переменился, но не настолько! Теперь Цирадис с величайшим трудом привыкает к своему новому положению — я в лепешку расшибся, но так и не смог убедить ее, что императрице подобает носить драгоценности. Она упорно украшает себя живыми цветами, а придворные дамы рабски подражают ей, чем повергают в отчаяние всех ювелиров Мал-Зэта.
Я долго намеревался обезглавить моего родственничка, эрцгерцога Отрата, но парень настолько жалок, что в конце концов я передумал и попросту отправил его домой. Следуя мудрому совету, который дал мне Белдин еще в Дал-Периворе, я приказал этому кретину заточить жену в мельсенском дворце и до конца дней своих не приближаться к ней более. Спору нет, эта дама — истинно притча во языцех в родном своем Мельсене, но, полагаю, она заслужила некоторую компенсацию за то, что все эти годы имела дело с таким ублюдком.
Вот, пожалуй, и все наши новости, Гарион. С величайшим нетерпением ждем весточки от вас и всех наших друзей, коим шлем самый горячий привет и заверения в искренней любви.
Всегда ваши
Каль (зачеркнуто) Закет и императрица Цирадис.
P.S. Заметь, я решительно отказываюсь от этой глупой и хвастливой приставки! О, чуть было не забыл: моя киска пару месяцев тому назад вновь покрыла себя позором. Не хочется ли Сенедре котеночка? Может быть, такой подарочек сгодится и для вашей малютки? Могу прислать сразу двоих.
З.»
С началом зимы королева Ривы все чаще стала выходить из себя, причем ее недовольство собою и миром возрастало по мере увеличения объема ее талии. Есть женщины, словно самой природой созданные для беременности, — королева Ривы явно была не из их числа. Она дерзила мужу, сурово обходилась с сыном, а однажды попыталась даже пнуть ногой безобидного волчонка. Юный волк проворно увернулся от удара и непонимающими глазами уставился на Гариона.
— Разве брат кого-то обидел? — спросил он по-волчьи.
— Нет, — ответил Гарион. — Все дело в том, что моя волчица сильно не в духе. Вскоре ей предстоит ощениться, а в такое время самки двуногих всегда невыносимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115