— В смысле? — спросил Грэхем.
— Нарушила несколько личных правил, вот и все.
— Нарушила правила, которые думала никогда не нарушать, — тихо сказал Реквием.
Я посмотрела на него удивлённо:
— Ты говоришь так, будто это тебе знакомо.
— У каждого есть своё представление о себе, и когда происходит что-то, нарушающее это представление, ты оплакиваешь себя прежнего. Того, кем ты себя считал.
Я покачала головой:
— Черт побери, я все та же, кто и была!
Он пожал плечами, что напомнило мне грациозный всегдашний жест Жан-Клода.
— Как скажет миледи.
Я повернулась на сиденье и упёрлась лбом в руль. Хоть бы уже прошла эта ночь. Не хочу я объяснять себя никому, тем более мужчине, с которым совершенно случайно только что имела секс. Проблема в том, что я сама не до конца верила в то, что говорила. Не в сексе с Байроном и Реквиемом было дело, а в том, что сегодня я впустила Жан-Клода к себе в голову настолько, насколько он способен был влезть. Впервые мы коснулись того, чего могли коснуться, только когда я не мешала. До сегодня я не понимала, насколько я нас калечила — столько же в своём духе, сколько и Ричард. Я думала, что спать с Жан-Клодом и делать с ним всякие мелочи — это и значит быть слугой-человеком. Менее часа назад я узнала, что все это совсем не так, и сейчас это знание меня грызло. Не то, что я ограничивала нас как триумвират силы. Нет, об этом я и раньше догадывалась, я только не знала, насколько. Считала, что мои запреты и пределы связывают нас, а не обрубают нам ноги по колено. Чего я не ожидала, чего не хотела знать — это как прекрасно ощущение, когда Жан-Клод меня подчиняет. Это было, мать его, потрясающе. Успокоительно и пьяняще одновременно. Я не знала, чего я себя лишала, потому что очень старалась не дать ему это мне показать. А он уважал мои желания.
Теперь я знала, как дорого это ему стоило. Стоило силы, которую он мог бы иметь, безопасности, которой он мог бы окружить своих вампиров, и чистого наслаждения, которое он мог бы испытать. Он от столького себя отрезал — просто потому, что я не могла с этим справиться. И от этого возникало чувство вины, но отчасти реальная проблема была в другом: после того, как я так глубоко впустила Жан-Клода, я запросто потрахалась с Байроном и дала Реквиему себя укусить. Две вещи, которые мне давались нелегко. Да, это было важно, может быть, жизненно важно, может быть, это спасло жизнь тем женщинам в клубе. Может быть, даже спасло жизнь Жан-Клода. Я чувствовала силу Примо, слышала шёпот Дракона. Но не это меня больше всего волновало.
Жан-Клод обрёл голод Натэниела и Дамиана. А я что обрела? Я занималась сексом с Байроном и Реквиемом и не переживала теперь по этому поводу. Даже сейчас я переживала только из-за того, что не переживаю. Не переживаю. Из-за этого я чуть три раза не врезалась в чужую машину и заехала на стоянку, чтобы отдаться кратковременной шоковой реакции.
Насчёт Байрона меня совесть не мучила. Мучила совесть насчёт того, что она меня не мучает. И даже теперь мне хотелось развернуть машину и вернуться к Жан-Клоду. Чтобы он держал меня, целовал меня, кормился от меня. Я хотела всю программу, раз уж попробовала, какова она на вкус. Хотела, как наркоман хочет дозу. А это уже не любовь, это власть. Я никому не стала бы давать над собой такой власти. Не могла дать такую власть и остаться собой.
Это все я не стала объяснять Грэхему или Реквиему. Они не настолько мне близки для такой исповеди. Я только сказала:
— Кто чувствует себя в силах, пусть ведёт машину.
— Я не умею, — ответил Реквием.
— Я поведу, — предложил Грэхем. — Только ты меня не трогай, пока я за рулём.
— Изо всех сил постараюсь удержаться, — сказала я, тоном показывая, что это будет нетрудно.
Он засмеялся и вышел из машины, чтобы обойти её. В те секунды, которые у него на это ушли, Реквием заметил:
— Мне кажется, ты сегодня очень серьёзна, Анита.
— Я всегда серьёзна.
— Возможно, — сказал он.
Может быть, он бы ещё что-то сказал, но Грэхем открыл дверцу, и я вышла. Обойдя машину, я села на сиденье, когда Грэхем уже запустил мотор.
— Куда ехать?
— Кладбище Сансет. И пяти минут отсюда не будет.
— Ты себя достаточно хорошо чувствуешь, чтобы сегодня поднимать мёртвых? — спросил Реквием.
— Вы меня только туда отвезите и не давайте прикасаться к клиентам. Остальное я сделаю сама. Только не давайте мне кого-нибудь оттрахать или горло выдрать.
— А если ты прикажешь нам не мешать тебе кого-то трахать? — спросил Реквием.
— Или убивать? — добавил Грэхем.
— Я на сегодня такого не планирую. Договорились?
— Ты и раньше такого не планировала, — напомнил Реквием.
Грэхем аккуратно вывел машину в поток на Гравуа, будто мы хотели наверстать время, потраченное из-за моего плохого вождения.
— Что нам делать, если вдруг включится какая-то из новых вампирских сил? — спросил он.
— Просто не давайте мне никого изуродовать.
— А если у тебя снова проснётся голод, что тогда?
Это уже спросил Реквием.
Я повернулась, насколько позволял ремень, взглянуть на его лицо в свете уличных фонарей. На миг его резко высветил белый луч фонаря. Глаза его вспыхнули, тень проползла по заднему сиденью, и снова его глаза засияли глубоким синим светом.
— К чему ты клонишь?
— Ты не подумала, почему Жан-Клод выбрал охранять тебя сегодня нас и только нас?
— Кое-какие идеи были, но просвети меня.
— Он подбирал достаточно сильных и доминантных, которые, если надо будет, смогут с тобой справиться. Которые будут полагаться на своё суждение, а не слепо следовать за тобой.
— Похвальные качества.
— Но дело не только в этом.
— Реквием, выкладывай, а то эта прелюдия меня уже начинает утомлять.
— Мне так и говорили, — сказал Грэхем.
— Как именно? — повернулась я к нему.
— Что ты не любишь слишком длинных прелюдий.
Я посмотрела на него ледяным взглядом:
— Во-первых, никто тебе такой ерунды никогда не сказал бы. Во-вторых, не забирай себе в голову этот небольшой метафизический секс. Не забудь, ты тут извивался на сиденье, я на тебя смотрела, и меня это не привлекало. Это была не прелюдия, не демонстрация, а просто случайность.
— Прошу прощения.
Я повернулась к Реквиему:
— А теперь просто выкладывай, что ты должен мне сказать. Без предисловий и объяснений.
— Тебе это не понравится.
— Мне это уже не нравится. Давай, Реквием, рассказывай.
У меня начинала болеть голова. Не знаю, от потери крови, или от напряжения, или от чего ещё, но боль начинала биться где-то за глазами.
— Он думал, что если дело обернётся настолько плохо, насколько это возможно…
— Опять играешь словами. Говори прямо.
Он вздохнул, и будто весь джип отозвался эхом.
— Если тебе придётся утолять ardeur или если проснётся зверь, мы двое почти наверняка сможем выжить в этом нападении, не нанося тебе травм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216