— Если это все, чего ты от нас хочешь, мы можем себя сдержать, — сказал Жан-Клод шёлковым голосом.
Я закрыла глаза. Это действительно все, чего я от них хочу? Нет. Все, на что я в данный момент способна? Может быть. Предложение чудесное. Оно вроде бы решает все проблемы насчёт нашей новой силы, так чего же я колеблюсь?
— Знаешь, найти жену, которая будет согласна, чтобы ты спал с другими женщинами, будет непросто.
— Все, что легко, ничего не стоит, — сказал Ричард, — и я, может быть, пойму в конце концов, что белый штакетник не для меня. Все, что я сейчас знаю, в этот момент — так это чего я хочу. А хочу я тебя.
Многие женщины бросились бы ему на шею с воплем: «О, Ричард!» Но не я. Я подумала, что если бы Клер была у него подружкой по траху, он бы сейчас здесь не был. Он не хотел бы меня — сейчас. Я бросила полотенце на пол и покачала головой:
— Мне эта мысль не кажется удачной.
Ричард по-прежнему протягивал ко мне руку:
— Мне тоже.
— Так зачем же нам снова это делать?
— Потому что нам этого хочется.
— Не кажется мне эта причина достаточной.
Но я медленно пошла к кровати.
— Потому что, когда я рядом с тобой, я только и могу думать о запахе твоей кожи, о твоих волосах чёрной пеной у меня на подушке. Потому что, когда я рядом с тобой, я одно помню — ощущение твоего тела рядом с моим. Я был гадом по отношению к тебе, и потому я не падаю к твоим ногам, не молю принять меня обратно. Я говорю, что ненавидел не тебя, я ненавидел себя. Себя, и мне очень жаль, что я это на тебя обрушил. Так жаль, что словами не выразить. Что у тебя хватило мужества построить свою жизнь так, как это было возможно, не оглядываясь на то, как ты хотела бы её построить. Помоги мне обрести мужество для того же самого, Анита. Помоги мне быть тем, кто я есть.
Он подвинул руки чуть ближе к моим, коснулся пальцами. Я бы, наверное, отдёрнула руки, как бывает, когда касаешься чего-то такого горячего, что можно и обжечься. Но он поймал меня за руки, обернул их теплотой своих ладоней. Они были настолько больше моих, что он мог полностью их накрыть, как руки ребёнка. Это мне в Ричарде никогда по-настоящему не нравилось. Он настолько больше меня, что иногда подавляет. Как вот сейчас.
Я давно уже знаю, что если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, то оно и есть неправда. Если тебе обещается все, чего твоё сердце желает, то это ложь.
Он втянул меня в круг своих рук, прижал к себе. Ричард зарылся лицом мне в грудь, все ещё закрытую шёлком, но от его нажима я закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела Жан-Клода. Он смотрел не на обнажённую спину Ричарда, а на меня, мне в лицо. И я видела, что он боится — боится, что я скажу «нет».
Ричард потёрся лицом о шёлк, дыхание его прошло сквозь ткань как что-то такое горячее, что должно бы обжигать — но оно не обжигало. Наоборот, я задрожала, как от холода, но в круге его рук, с этим горячим дыханием на коже я чувствовала, будто мне холодно уже не будет никогда. И не могла остановить руки, которые гладили его волосы. Все ещё слишком короткие на мой вкус, но густые, тяжёлые, и просто… просто Ричардовские.
Жан-Клод стоял на коленях. Рук он не тянул, но на лице, в глазах была мольба. И голос его шептал у меня в голове:
— Ma petite, этой нерешительностью мы подвергаем опасности всех, кто от нас зависит. Все, что мы так долго строили, повисло на волоске перед опасностью очередного вызова власти моей или Ричарда. Если мы не воспримем свою силу как триумвирата, то настанет ночь, когда кто-то сметёт нас, и мы не устоим. Худшее, что может случиться — это не то, что Ричард придёт в твою постель единожды и не придёт больше, или тебе станет недостаточно Мики и Натэниела. Худшее — это что мы все погибнем, а наши люди будут брошены на милость тех, кто их не любит. — Он протянул мне руку. — Приди к нам, ma petite, приди к нам, и да построим мы крепость вокруг народа своего, всего нашего народа, чтобы был он в безопасности.
Последние слова он произнёс вслух.
Ричард поднял глаза ко мне.
— Анита, прошу тебя, не наказывай всех за то, что я был сволочью.
Жан-Клод был настолько близко, что я могла бы взять его за руку. Ричард по-прежнему держал меня в объятиях.
— Прошу, ma petite, если есть слово или дело, которое может тебя тронуть, я скажу его, или сделаю его. Только скажи мне, что сказать или сделать, и так оно и будет.
Я набрала полную грудь воздуху — и медленно выпустила его. Протянула руку и коснулась пальцами пальцев Жан-Клода. Он тоже чуть придвинулся, чтобы взять меня за руку — и это оно и было. Он взял меня за руку, и я знала, что ничего из того, что он шептал мне мысленно, ложью не было. На что я готова, чтобы защитить своих леопардов? Да на все. На что я готова, чтобы исправить вред, который нанёс Ричард своей стае? Почти на все. На что я готова, чтобы защитить вампиров Жан-Клода от власти мастеров вроде Бёлль Морт? На все.
Ночь метафизического или не слишком метафизического секса, с мужчиной, которого я люблю, и другим, который вечно разбивает мне сердце, так что и его я, наверное, тоже люблю, иначе он бы не мог этого делать, — цена не слишком высокая. А может быть, я просто хотела оказаться в постели с ними двумя впервые. Да, впервые, вопреки всем слухам. Может быть, я боялась упустить шанс, который никогда не повторится, и просто не хотела быть той, которая скажет «нет». Может быть.


Глава пятьдесят восьмая

Мы застряли в углу кровати, будто на ней больше места не было. Я все ещё сомневалась, что мы это хорошо придумали. Наверное, Ричарду было неловко, что Жан-Клод в той же постели. Жан-Клод был весь терпение, потому что знал: стоит ему начать форсировать события, как кто-нибудь из нас взбрыкнёт. Когда губы Ричарда впервые нашли мои, и я стала впивать его вкус как давно забытый наркотик, я подумала, что это я сейчас удеру, вопя и потеряв голову. Но когда в третий раз Ричард вздрогнул, когда Жан-Клод задел его голую спину, я стала думать, что не я сейчас обломаю всю малину.
Жан-Клод выругался по-французски и тут же по-английски добавил:
— Я положил руку тебе на плечо только для опоры, больше ни для чего. А ты ведёшь себя так, будто я посягаю на твою добродетель. Смею тебя заверить, что меня интересует добродетель ma petite, а не твоя.
Ричард вздохнул и опустил глаза, так что я, даже сидя у него на коленях, не видела его лицо.
— А трогаешь ты все время меня.
Жан-Клод аж застонал от досады:
— Как мне коснуться её, если она у тебя на коленях, в твоих объятиях, целует тебя? Как мне её коснуться, чтобы тебя не задеть? Я не волшебник, чтобы делить женщину с другим мужчиной и ни разу не прикоснуться к его телу.
— Уверяю тебя, он ничего больше не делает, как меня держит, — сказала я, тронула Ричарда за подбородок, и он позволил мне поднять его лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216