Ему я велела убить Примо, если тот начнёт рваться из гроба. Жан-Клод, вероятно, согласился бы со мной, но он был занят на сцене, так что распорядилась я сама. Своими распоряжениями я была довольна, и мне не нравилось, что ими не доволен Базз.
— Скажем так: мне будет спокойнее идти поднимать мертвецов, если я буду знать, что Лизандро сидит над гробом с серебряными пулями и готовностью стрелять.
— Я здесь командую охраной, Анита. Это надо было согласовать со мной.
Я вздохнула:
— Ты прав, надо было. Я прошу прощения.
Он только заморгал на меня, как олень в свете фар. Наверное, ожидал возражений. Но я устала, было поздно, и мне все ещё было очень неловко за секс с Байроном и Реквиемом.
— Мне пора идти, Базз.
— Твой эскорт уже ждёт у двери, — показал он головой в сторону упомянутой двери.
Там стоял Реквием в своём чёрном плаще, переодетый в одолженные у кого-то штаны. Кожаные, то есть, наверное, взяты у кого-то из танцоров. Но он был не один — к нему прилагался темноволосый вервольф, который свалился на нас с Клеем, когда Примо всех расшвыривал. Звали его Грэхем, и отличался он той шириной плеч и толщиной бицепсов, которые могут дать лишь достаточно серьёзные занятия с железом. Чёрные волосы сверху были достаточно длинными и закрывали уши, но ниже выбриты под ноль. Довольно странная причёска, на мой взгляд, но ведь не моя же.
Лицо у него было экзотическое, не такое, как у потомков выходцев из северной или южной Европы. Прямые чёрные волосы, едва-едва приподнятые углы глаз наводили на мысль о несколько более восточных странах.
Я бы стала возражать, что охранники мне не нужны, но ведь я же сама распорядилась насчёт Примо и Лизандро, так что Жан-Клод дал свои распоряжения насчёт этой охраны перед тем, как отбыть на сцену: я никуда не поеду без сопровождения. Он не знал наверняка, что именно сделала с нами в эту ночь Дракон, и стыдно будет, если случится что-нибудь весьма неприятное. Чего он не сказал этой охране, вампирской и прочей, это того, что произошло сегодня у меня в кабинете на работе. Это никак не было связано с Драконом и полностью связано с моими собственными метафизическими заморочками. То есть моими и Жан-Клода.
Жан-Клод даже оставил список лиц, которых он считал подходящими для этого задания. Байрона там не было, и Клея тоже. Чертовски короток был этот список, состоящий в основном из Реквиема и Грэхема. Меньше всего мне хотелось оказаться в одной машине с Реквиемом, но времени спорить не было. У меня едва осталось время позвонить своим клиентам и попросить их стоять насмерть на кладбище, я уже еду.
Одета я была в кожаный жакет Байрона вместо своего костюмного, измазанного кровью. Только он как-то подходил мне по размеру, не создавая впечатления, что я напялила верхнюю половину гориллы. И слегка ещё пах одеколоном Байрона.
Базз перевёл взгляд с меня на публику. Мужчина, споривший со своей дамой, все ещё стоял, но теперь встала и женщина, и начинался скандал.
— Извини, я должен этим заняться.
— Ради бога, — разрешила я.
Натэниел появился будто ниоткуда и проводил меня к наружной двери. Он улыбался, выглядел чертовски раскованно, каким я его давно не видела или вообще никогда. Странно, что он был так доволен именно сегодня.
— Ты обещала вернуться вовремя и посмотреть моё выступление, — напомнил он, улыбаясь.
— У меня два клиента торчат на кладбищах.
Он посмотрел на меня наполовину надув губы, а наполовину с таким видом, будто знает, что спор уже выиграл:
— Ты же обещала.
— Может, лучше просто потом дома потрахаемся?
Он нахмурился:
— Я же буду мохнатым, а мохнатых ты не трахаешь.
У меня возникла мысль — страшная мысль.
— Я тебе обещала оставить засос на шее… ну ты же не думаешь, что я буду делать это на публике?
Он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то, чего я раньше не видела. Какой-то намёк на уверенность в себе, на внутреннюю свободу, которой раньше не было. Он видел только что, как я занималась сексом с двумя незнакомыми мужчинами, и теперь в себе уверен. Можете себе представить?
— Ты, эксгибиционист мелкий, — сказала я. — Тебе в кайф, чтобы я пометила тебя впервые перед всем этим народом?
Он с негодующим видом пожал плечами, и это было притворство, потому что в глазах его прыгали чёртики.
— Мне много что в кайф, Анита.
Я попыталась посмотреть на него сурово, но не сдержала улыбки.
— Ты меня заставил обещать, что я тебе поставлю засос, и теперь этим пользуешься.
— Ты опаздываешь, — напомнил он. — Клиенты ждут на кладбище.
Вид у него был серьёзный, только искорки посверкивали в глазах, портя эффект.
Я улыбнулась:
— Мне пора.
— Я знаю.
— Это не разрушит иллюзию, если я тебя поцелую на прощание?
— Рискну, — сказал он.
Я поцеловала его — целомудренным касанием губ, почти без телодвижений. Потом отодвинулась, глядя на него подозрительно. Он рассмеялся и подтолкнул меня к двери:
— Ты же опаздываешь.
Я вышла, но вышла я в октябрьскую тьму, ещё сильнее утвердившись в мысли, что ни черта не понимаю в мужчинах. Точнее, я ничего не понимаю в мужчинах моей жизни.
Я обернулась глянуть на Жан-Клода на сцене уже с другой женщиной — он целовал её так, будто хотел исследовать ей миндалины без помощи рук. У многих в момент такого поцелуя вид напряжённый или неуклюжий, но только не у него. У Жан-Клода получалось изящно, эротично, идеально. Я поняла, что попрощалась с Натэниелом, но не с Жан-Клодом. Не хотелось прерывать, но и оставлять Жан-Клода с ощущением брошенного тоже не хотелось. Я послала ему воздушный поцелуй, когда его руки освободились от этой женщины. Он бледной рукой вернул мне его. Нижняя часть лица у него была кроваво-алой от помады. На самом деле она не выглядела как кровь — по крайней мере, для тех, кто видал настоящую, но это было не такое зрелище, которое хочется унести с собой в ночь. Один из других мужчин моей жизни улыбался у двери, предвкушая любовную игру со мной на глазах у публики. Иногда самые для меня дикие фрагменты моей жизни состоят не в том, чтобы иметь дело с вампирами, вервольфами и зомби. Даже вампирская политика не так смущает меня, как моя собственная интимная жизнь.
Глава тридцать девятая
Мы стояли на Гравуа, застряв между бесконечными рядами витрин, видавших лучшие дни. Весь этот район медленно сползал к состоянию «после темноты лучше не появляться». Ещё не опасная зона, но если ничего не изменится, то через два года станет ею. Ресторан «Бево-милл», самая что ни на есть настоящая ветряная мельница, смотрелся кораблём в море зданий пониже и времён похуже. Здесь все ещё подавали отличную немецкую еду. Медленно вертящаяся мельница была прямо перед нами, и вдруг оказалось, что мы едем под каменными блоками моста за мельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
— Скажем так: мне будет спокойнее идти поднимать мертвецов, если я буду знать, что Лизандро сидит над гробом с серебряными пулями и готовностью стрелять.
— Я здесь командую охраной, Анита. Это надо было согласовать со мной.
Я вздохнула:
— Ты прав, надо было. Я прошу прощения.
Он только заморгал на меня, как олень в свете фар. Наверное, ожидал возражений. Но я устала, было поздно, и мне все ещё было очень неловко за секс с Байроном и Реквиемом.
— Мне пора идти, Базз.
— Твой эскорт уже ждёт у двери, — показал он головой в сторону упомянутой двери.
Там стоял Реквием в своём чёрном плаще, переодетый в одолженные у кого-то штаны. Кожаные, то есть, наверное, взяты у кого-то из танцоров. Но он был не один — к нему прилагался темноволосый вервольф, который свалился на нас с Клеем, когда Примо всех расшвыривал. Звали его Грэхем, и отличался он той шириной плеч и толщиной бицепсов, которые могут дать лишь достаточно серьёзные занятия с железом. Чёрные волосы сверху были достаточно длинными и закрывали уши, но ниже выбриты под ноль. Довольно странная причёска, на мой взгляд, но ведь не моя же.
Лицо у него было экзотическое, не такое, как у потомков выходцев из северной или южной Европы. Прямые чёрные волосы, едва-едва приподнятые углы глаз наводили на мысль о несколько более восточных странах.
Я бы стала возражать, что охранники мне не нужны, но ведь я же сама распорядилась насчёт Примо и Лизандро, так что Жан-Клод дал свои распоряжения насчёт этой охраны перед тем, как отбыть на сцену: я никуда не поеду без сопровождения. Он не знал наверняка, что именно сделала с нами в эту ночь Дракон, и стыдно будет, если случится что-нибудь весьма неприятное. Чего он не сказал этой охране, вампирской и прочей, это того, что произошло сегодня у меня в кабинете на работе. Это никак не было связано с Драконом и полностью связано с моими собственными метафизическими заморочками. То есть моими и Жан-Клода.
Жан-Клод даже оставил список лиц, которых он считал подходящими для этого задания. Байрона там не было, и Клея тоже. Чертовски короток был этот список, состоящий в основном из Реквиема и Грэхема. Меньше всего мне хотелось оказаться в одной машине с Реквиемом, но времени спорить не было. У меня едва осталось время позвонить своим клиентам и попросить их стоять насмерть на кладбище, я уже еду.
Одета я была в кожаный жакет Байрона вместо своего костюмного, измазанного кровью. Только он как-то подходил мне по размеру, не создавая впечатления, что я напялила верхнюю половину гориллы. И слегка ещё пах одеколоном Байрона.
Базз перевёл взгляд с меня на публику. Мужчина, споривший со своей дамой, все ещё стоял, но теперь встала и женщина, и начинался скандал.
— Извини, я должен этим заняться.
— Ради бога, — разрешила я.
Натэниел появился будто ниоткуда и проводил меня к наружной двери. Он улыбался, выглядел чертовски раскованно, каким я его давно не видела или вообще никогда. Странно, что он был так доволен именно сегодня.
— Ты обещала вернуться вовремя и посмотреть моё выступление, — напомнил он, улыбаясь.
— У меня два клиента торчат на кладбищах.
Он посмотрел на меня наполовину надув губы, а наполовину с таким видом, будто знает, что спор уже выиграл:
— Ты же обещала.
— Может, лучше просто потом дома потрахаемся?
Он нахмурился:
— Я же буду мохнатым, а мохнатых ты не трахаешь.
У меня возникла мысль — страшная мысль.
— Я тебе обещала оставить засос на шее… ну ты же не думаешь, что я буду делать это на публике?
Он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то, чего я раньше не видела. Какой-то намёк на уверенность в себе, на внутреннюю свободу, которой раньше не было. Он видел только что, как я занималась сексом с двумя незнакомыми мужчинами, и теперь в себе уверен. Можете себе представить?
— Ты, эксгибиционист мелкий, — сказала я. — Тебе в кайф, чтобы я пометила тебя впервые перед всем этим народом?
Он с негодующим видом пожал плечами, и это было притворство, потому что в глазах его прыгали чёртики.
— Мне много что в кайф, Анита.
Я попыталась посмотреть на него сурово, но не сдержала улыбки.
— Ты меня заставил обещать, что я тебе поставлю засос, и теперь этим пользуешься.
— Ты опаздываешь, — напомнил он. — Клиенты ждут на кладбище.
Вид у него был серьёзный, только искорки посверкивали в глазах, портя эффект.
Я улыбнулась:
— Мне пора.
— Я знаю.
— Это не разрушит иллюзию, если я тебя поцелую на прощание?
— Рискну, — сказал он.
Я поцеловала его — целомудренным касанием губ, почти без телодвижений. Потом отодвинулась, глядя на него подозрительно. Он рассмеялся и подтолкнул меня к двери:
— Ты же опаздываешь.
Я вышла, но вышла я в октябрьскую тьму, ещё сильнее утвердившись в мысли, что ни черта не понимаю в мужчинах. Точнее, я ничего не понимаю в мужчинах моей жизни.
Я обернулась глянуть на Жан-Клода на сцене уже с другой женщиной — он целовал её так, будто хотел исследовать ей миндалины без помощи рук. У многих в момент такого поцелуя вид напряжённый или неуклюжий, но только не у него. У Жан-Клода получалось изящно, эротично, идеально. Я поняла, что попрощалась с Натэниелом, но не с Жан-Клодом. Не хотелось прерывать, но и оставлять Жан-Клода с ощущением брошенного тоже не хотелось. Я послала ему воздушный поцелуй, когда его руки освободились от этой женщины. Он бледной рукой вернул мне его. Нижняя часть лица у него была кроваво-алой от помады. На самом деле она не выглядела как кровь — по крайней мере, для тех, кто видал настоящую, но это было не такое зрелище, которое хочется унести с собой в ночь. Один из других мужчин моей жизни улыбался у двери, предвкушая любовную игру со мной на глазах у публики. Иногда самые для меня дикие фрагменты моей жизни состоят не в том, чтобы иметь дело с вампирами, вервольфами и зомби. Даже вампирская политика не так смущает меня, как моя собственная интимная жизнь.
Глава тридцать девятая
Мы стояли на Гравуа, застряв между бесконечными рядами витрин, видавших лучшие дни. Весь этот район медленно сползал к состоянию «после темноты лучше не появляться». Ещё не опасная зона, но если ничего не изменится, то через два года станет ею. Ресторан «Бево-милл», самая что ни на есть настоящая ветряная мельница, смотрелся кораблём в море зданий пониже и времён похуже. Здесь все ещё подавали отличную немецкую еду. Медленно вертящаяся мельница была прямо перед нами, и вдруг оказалось, что мы едем под каменными блоками моста за мельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216