— Тебе нужно как минимум ещё одно дневное кормление.
Смена темы была для меня слишком быстрой. Я прижалась к двери, так, чтобы можно было дотянуться до дверной ручки. Если я сбегу, то хочу попасть в дверь, а не в стену.
— Да, хотя оказалось, что я могу кормиться от человеческого облика, потом от облика животного, и это два разных кормления.
Жан-Клод подполз ближе к краю. Халат скорее обрамлял его тело, нежели что-нибудь скрывал.
— Так что фактически у тебя появилось ещё два кормления?
— Вроде того. Мы сейчас с Натэниелом считаем, что мне надо кормить ardeur каждые шесть часов, иначе я начинаю тянуть энергию из Дамиана. Поскольку я не могу кормиться от одного и того же каждый день, образуется некоторая недостача.
— Это может создать, как ты сказала, недостачу и ночью. Ты пыталась увеличить интервал между кормлениями до двенадцати часов.
— Не знаю, Жан-Клод, но похоже, что мне нужно чаще.
— Ты — источник энергии для своего нового триумвирата. И тебе нужна энергия, чтобы его поддерживать.
Ричард обернулся к Жан-Клоду.
— Ты хочешь сказать, что мы с Анитой черпаем энергию из тебя?
Он повернулся не ожидая ответа, и выражение его лица явно показывало, что он не слишком доволен спектаклем, который устроил Жан-Клод.
— Не буквально, но в некотором смысле — oui. Любая сила имеет свою цену, Ричард, и цена эта бывает высокой.
— Я думаю, что пока я пойму, как распределять силу между нами тремя, это будет каждые шесть часов. Я не подумала, что ночью меня кормите вы с Ашером. Блин!
Последнее слово я произнесла с чувством.
— Теперь у тебя есть Дамиан, — сказал Ричард. — Трое — этого не хватит?
Я посмотрела на него, пытаясь уловить ревность или гнев, но он будто просто констатировал факт.
— Не знаю, может быть.
— Я уверен, что ma petite будет контролировать то, что в её власти, — сказал Жан-Клод почти от конца кровати. Халат сполз с его плеч, и почти все, что выше завязанного пояса, показалось на свет. Что-то было необычное в том, как его тело отражало свет, бледное и сверкающее, почти нереальное, будто он был ожившим произведением искусства, которое только тронь — и оно растает, слишком красивое, чтобы быть настоящим.
Ричард щёлкнул пальцами, и этот резкий звук привлёк моё внимание. Сам Ричард хмурился:
— Ты действительно меня отшиваешь?
Слишком это был трудный вопрос. Я закрыла глаза, чтобы никого из них не видеть.
— Не совсем, но мне надо знать, чего ждать, Ричард. Надо знать, что это меняет.
— Каждые три дня или около того я буду приходить к тебе домой и питать твой ardeur.
Я открыла глаза:
— То есть толика секса, и все.
— А чего ты от меня хочешь, Анита?
Я отодвинулась от двери, потому что теперь уже я начинала злиться.
— Никакой романтики, так, дружеский трах?
— Ты и так живёшь с двумя мужчинами. Я не думаю, что в твоей жизни есть место для меня.
Хотелось мне сказать вот что: раз ты можешь просто меня трахать, и больше ничего, значит, мы никогда не были влюблены. Вслух я сказала:
— Ричард, мне не просто секса не хватает. Мне не хватает наших киномарафонов по субботам. Не хватает тех мест, где мы с тобой бывали. Тебя не хватает, а не просто твоего тела, Ричард. — И я чуть не промолчала дальше, но мне надо было знать, а сейчас самое время. — А тебе, Ричард, не хватает меня или только моего тела?
Я произнесла это спокойно, очень спокойно. Очко в мою пользу.
Он опустил глаза. Противоречивые эмоции сражались на его лице. Сила его полыхнула тёплым ветром и стихла. Когда он поднял глаза, в них были боль и гнев.
— Ты первая об этом заговорила, Анита. Мы не годимся друг другу в единственные. Я очень стараюсь принять свою жизнь как она есть, но жить как ты я не могу. Я все ещё хочу, чтобы одна женщина была у меня на всю жизнь. Я хочу семью, может быть, детей. Хочу жизни, Анита. И знаю, что с тобой у меня этого не будет. — Он протянул ко мне руки, но они сжались в кулаки. — Но мне недостаёт тебя. Не только секса. Недостаёт твоего запаха у меня на подушке, на коже. Я должен извиниться перед тобой. Тогда, в Теннеси, я сперва винил своего зверя, потом тебя. Шесть недель у психотерапевта понадобилось мне, чтобы понять, что я на тебя злился за то, что ты спасла моих мать и брата, когда я этого не смог.
— Ты готов был отдать жизнь, чтобы их спасти.
— Да, но тогда погибли бы мы все. — Не просто боль была в его глазах — мука. Из тех эмоций, что выедают тебя изнутри и выплёвывают. — Ты страшную вещь сделала, Анита, страшную, чтобы вовремя узнать, где они. Ты пытала человека, вытягивая из него информацию. Я бы не смог. И не дал бы никому это делать у меня на глазах. Ты не просто спасла их, а я нет. Когда я услышал, как все было, то понял, что будь я с тобой, они бы погибли. Мама и Дэниел погибли бы просто потому, что я не дал бы тебе сделать необходимое для их спасения.
Я смотрела молча, потому что ничего умного в голову не приходило. Я не гордилась тем, что сделала в Теннеси, ну никак не гордилась, но и не жалела ни чуточки, потому что ради спасения Шарлотты и Дэниела я бы пошла и на худшее. Единственное, о чем я жалела — что не успела их спасти до насилия и пытки. Это сожаление я унесу с собой в могилу, потому что видела, как Шарлотта разрыдалась у себя в кухне. Она все повторяла: «Я не знаю, отчего плачу. Как это глупо». Это не было глупо, и я порекомендовала хорошего психотерапевта — того самого, которого я обычно рекомендую людям, собирающимся вступить в Церковь Вечной Жизни.
— Ты — Больверк моей стаи. Выполняющий зло, тот, кто делает вещи, которые Ульфрик не хочет или не может делать. Райна была Больверком для Маркуса.
— Да, — сказала я.
Видите? Говорить я могла, только сказать было нечего.
— Я хочу белый штакетник, Анита, а ты нет.
— Не в том дело, что не хочу, Ричард, просто мне уже слишком поздно. Моя жизнь в такую картинку не уложится.
Он кивнул.
— Я знаю, может быть, и моя тоже, но мне все ещё хочется попытаться. Есть Ульфрики, имеющие жену и детей вне стаи. Я пытался найти для стаи новую лупу, и никто не подходит. Никто не ты.
Опять я не знала, что сказать, и потому промолчала. Держа язык за зубами, я редко попадала в неприятности.
— Я думаю, что причина выхода из-под контроля твоего зверя сегодня — это то, что ты слишком много времени проводишь в обществе всего одного вида. Я думаю, если у тебя будет личный контакт с кем-то кроме леопардов, твой зверь снова станет аморфным, более метафизическим, чем физическим. Я прошу твоего дозволения прислать кого-нибудь из своих волков, чтобы ты с ним спала.
— Ричард…
— Не трахалась, а именно спала. Или возьми в дом кого-нибудь из крысолюдов, выбери любое животное, но если твоя сила будет касаться только леопардов, она и начнёт вести себя как леопард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216