— О, миз Блейк, пожалуйста, не подавайте на нас в суд! Не надо, чтобы в газетах было, будто я сумасшедшая. Наши дочери и так уже начитались многого.
Я повернулась и хотела ответить, но Берт меня затащил в свой кабинет и закрыл дверь. Кроме как начать с ним драться, у меня не было другого способа освободиться, так что я пока не стала сопротивляться.
Он остался у двери, закрывая её спиной, будто боялся, что я выскочу.
— Анита, это справедливо.
— Что именно? — спросила я, чувствуя, как голос мой начинает разогреваться и готов сорваться на крик.
— Мы действительно можем подать на них в суд.
— Но мы этого делать не будем.
— Но могли бы.
— Берт, или скажи мне правду, или отойди от двери.
— Бонус, Анита. За то, что они на тебя набросились. Что в этом плохого?
— Сколько?
Он неловко замялся.
— Сколь-ко? — повторила я раздельно.
— Десять штук, — ответил он и быстро добавил: — у него своя строительная фирма. Он может себе это позволить, и они действительно зарвались.
— Берт, ты сволочь.
— Когда я заговорил о суде, его жена предложила мне чек в размере закладной на дом. Я его не взял. Как видишь, я не такая сволочь, как ты думаешь.
— Нельзя брать деньги за то, что не подашь в суд. Это противозаконно.
— Я не говорил прямо, за что эти деньги. Намекнул, возможно, но не такой я дурак, чтобы говорить что-нибудь конкретное. Хоть в этом отдай мне должное.
Я смерила его взглядом.
— Я тебе отдаю ровно столько должного, сколько ты заслуживаешь, Берт. Если они остынут и скажут копам, что ты сделал, как ты объяснишь, за что взял деньги?
— Как задаток.
— Я не могу поднять их сына, Берт, и его подружку тоже.
— Но ты можешь хотя бы поговорить с детективом, который вёл дело?
— И тогда ты сможешь оставить деньги себе?
— Я больше думал о том, что ты можешь послужить для полиции экспертом.
— Я не специалист по убийствам, Берт, если в них не замешаны монстры.
— А серийный убийца монстром не считается? — спросил он.
— Почему — серийный?
— Их сын и его девушка были первыми, но не последними. Через год он убил другую пару.
— И есть уверенность, что это один и тот же преступник?
Берт пожал плечами:
— Тебе стоило бы поговорить об этом деле с полицией, а для того тебе нужно разрешение родителей, поскольку, как ты верно указала, это не тот вид преступлений, что подпадают под твою юрисдикцию.
Он почти улыбался.
— Вот что, босс, договоримся так: я поговорю с копом, который вёл дело. Если они знают, кто это, но только доказательств у них нет, то я помочь не могу. Если же они в потёмках, то одна идея у меня есть.
Берт расплылся в улыбке.
— Я же знал, что ты согласишься.
— Но если моя идея не сработает, и Браунам от неё пользы не будет, ты им лично выпишешь чек на десять штук.
— Анита, я просто верну деньги.
Я покачала головой.
— Нет, твой личный чек на десять штук.
— Ты не сможешь меня заставить.
— Нет, но я могу поставить на голосование вопрос насчёт тебя отсюда вышибить. Ты ни хрена не понимаешь ни в зомби, ни в преступлениях, ни в вампирах. Ты — финансист. Но ведь не единственный финансист в мире?
— Анита… да ты всерьёз, — сказал он с удивлением.
— Ты только что выдурил у этих людей десять тысяч долларов, Берт. И это заставляет задуматься, что ещё ты успел сделать. Задуматься, не надо ли нам устроить аудиторскую проверку.
Он начинал злиться — видно было по глазам и по линии сжатых губ.
— Это ниже пояса. Я никогда никого не обманывал в этой компании.
— Может быть, но кто смошенничал раз, смошенничает и второй раз.
— Не могу себе представить, как ты можешь меня в таком обвинить.
— А я не могу себе представить, как мне раньше такое в голову не пришло.
Он потемнел от усилий не сорваться. Видно было, как растёт у него давление.
— Зови аудиторов — и ко всем чертям.
— Предлагаю тебе сделку, Берт. Меня устроит, если ты отдашь им обратно чек вместо своего личного, но такое гадство не должно повториться. У нас хватает денег, Берт, без того чтобы людям дурить головы.
— Они сами предложили деньги, я не просил.
— Нет, но спорить могу, ты их навёл на такую мысль. Ничего прямо не говорится, как ты уже и сказал, но как-то ты их заставил об этом подумать.
Он открыл рот, закрыл снова, прислонился к двери.
— Может, так и было, Анита. Но с ними это было так легко…
— …что ты просто не устоял?
Он сокрушённо выдохнул, плечи его опустились.
— Я слегка потерял голову.
Я покачала головой и чуть не засмеялась.
— Так вот, больше не теряй. Договорились?
— Постараюсь, но обещать не буду, а то ты мне не поверишь.
Тут я действительно рассмеялась:
— С этим не могу спорить.
— Хочешь, чтобы я прямо сейчас порвал этот чек?
Я высматривала в его лице признаки страдания, которое всегда причиняет Берту расставание с деньгами, но видела только решимость, будто он уже с этими деньгами распрощался навсегда.
— Пока нет.
Он поднял глаза, и в них мелькнула тень надежды.
— Не радуйся пока. Есть хиленький шанс, но если он как-нибудь поможет полиции, то сколько-то мы заработаем. Если нет, то мы деньги вернём.
— Мне стоит знать, что у тебя за план?
Он спрашивал, законно ли это, и если нет, то ему лучше не знать, чтобы потом отрицать было проще. Берт знал, что я переступаю такие черты, за которыми не тюремный срок, а смертный приговор. Я знала, что передо мной — маска жулика, мошенника, но он знал — или подозревал, — что перед ним маска хладнокровного убийцы. Бывали такие начальники, которые не смогли справиться с подобными сомнениями или почти уверенностью. А мы сейчас стояли друг напротив друга и отлично один другого понимали.
— Я спрошу, не дадут ли копы что-нибудь из одежды мальчика, чтобы Эванс на это глянул.
— Ясновидец-осязатель, который себе руки хотел отрезать? — Берт сморщился.
— Он уже вышел из больницы, — ответила я.
Берт нахмурился.
— Но ведь в газетах писали, что он хотел себе отрезать руки, чтобы не видеть убийств и насилий каждый раз, когда до чего-нибудь дотрагивается?
— Так и было, — кивнула я.
— Анита, никогда не думал, что мне придётся такое говорить, но оставь беднягу в покое. Я отдам деньги.
Я прищурилась. Он хочет меня обдурить? Или говорит всерьёз? Вслух же я сказала:
— Эванс чувствует себя так хорошо, как давно уже не было. Он снова берет активных клиентов.
Берт смотрел на меня, и не совсем дружелюбно.
— Этот человек пытался покончить с собой, чтобы не видеть таких вещей, а ты хочешь принести ему предметы из дела серийного убийцы, зарезавшего юную пару. Анита, это действительно бессердечно.
— Эванс сам вернул себя к работе, Берт, а не я. Он теперь женат, и куда спокойнее, чем был в этой жизни.
— Любовь — великая вещь, Анита, но она не все лечит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216