— Они — безмастерные, Анита. Мастер, создавший их, погиб, и sourdre de sang, создавший эту линию, тоже был уничтожен. Они смогли пережить уничтожение своей линии, но оно их ослабило.
Я посмотрела в лицо блондина — Истины или Нечестивца, не знаю, кто он был. А он уставился на Малькольма, и по его лицу было видно, что Малькольм говорит правду.
— Если бы ты связал их обетом крови, у них был бы теперь мастер.
— Я допустил их в свою церковь. Практически любой другой мастер просто бы их убил.
— Почему?
Лежащий на земле вампир ответил сдавленным голосом:
— Они нас боятся.
— Не разговаривай, брат, я все за тебя скажу, — торопливо заявил блондин. — Они боятся, что другие вампиры узнают, как мы пережили уничтожение всей нашей линии крови, и задумаются, не могут ли они убить тех, кто их порабощает, и тоже выжить.
— Брат? — спросила я.
Блондин посмотрел на меня. От свежих слез глаза его были красноваты.
— Истина — мой брат.
А, черт.
— Малькольм правду говорит, что если мы вынем нож, то… Истина не залечит эту рану?
— Когда-то мог бы, но гибель нашей линии нас ослабила. От серебряного оружия мы оправляемся не лучше людей.
Я посмотрела на торчащую из груди вампира рукоять.
— Если бы он был человеком, он бы уже погиб. А он ещё не умер.
— Он умирает, Анита, разве ты не чувствуешь?
Я положила руку на грудь вампира, рядом с лезвием, и сосредоточилась. Я ощутила, как его энергия — за неимением лучшего слова — тает.
Он сделал судорожный вдох, и следующий дался ему ещё труднее.
— Блин, он истекает кровью. — Вампир потерял столько крови, что тело его переставало функционировать. Черт. Я посмотрела на блондина. — Если мы будем сидеть, сложа руки, он умрёт. Если вытащим лезвие, может открыться возможность его спасти.
— Как? — спросил блондин (я даже мысленно не могу никого назвать Нечестивец — в смысле имени).
Как? Интересный вопрос. Будь здесь Жан-Клод, мы могли бы привязать его клятвой крови. Конечно, учитывая наши метки, Истина может взять кровь у меня и быть привязанным к Жан-Клоду. Примо обнаружил это случайно, а теперь открывалась возможность.
— Я свяжусь со своим мастером, он Мастер Города. Если он согласится, у меня есть идея.
И я позвала мысленно:
— Жан-Клод!
Вокруг него было какое-то движение — он оказался в клубе.
— Oui, ma petite, ты звала?
Не прибегая к словам, я дала ему пробежать свои мысли стенографически. Он был весьма заинтересован.
— Нечестивая Истина в Америке!
— Ты их знаешь?
— Единственные вампиры за всю нашу историю, которые намеренно выследили всех вампиров своей линии и убили.
Это меня потрясло:
— Как, почему?
— Я знал их мастера и его мастера, sourdre de sang. Это были воины, ma petite, ещё какие воины! Они в битве были как Бёлль Морт в сексе.
— Так что, они слишком опасны, чтобы брать их на борт?
— Ты знаешь, что случается, когда родоначальник линии сходит с ума?
Вопрос казался ловушкой, но я все же ответила:
— Что-то плохое.
Он засмеялся у меня в голове, и мурашки поползли у меня по коже.
— В этой линии все начали вдруг убивать людей — без платы, без политики, без какого бы то ни было мотива. Я тогда был ещё с Бёлль при дворах. Я знаю, что совет собирался подослать убийц, но двое вампиров из этой линии сделали все сами. Они спасли нас от ненужного внимания в Англии, и за это совет был им благодарен, но они убили источник своей линии, своего создателя, а это у нас — смертный приговор.
— Так почему же они не мертвы?
— Потому что вмешался кто-то в совете. Не знаю, зачем, не знаю даже наверняка, кто, но они остались безмастерными и были сосланы странствовать, и рука любого мастера, встреченного ими, оборачивалась против них. Если они смогли убить источник своей крови и выжить, то они слишком опасны, чтобы оставлять их в живых.
— А как настроен ты?
— Что ты предлагаешь, ma petite?
— Ты помнишь, как вышло с Примо?
— Ты дашь пить Истине, и он будет привязан к тебе и ко мне?
— Ага.
— Это не драчуны из линии Дракона, это воины, пережившие столетия, когда рука всякого обращалась против них. Я видел их однажды, когда их мастер прибыл ко дворам. Они — мужи чести.
— Что он говорит? — спросил Нечестивец.
Я подняла руку:
— Он думает.
— Никто не станет рисковать, — произнёс Истина сдавленным, трудным голосом.
Жан-Клод дышал сквозь мой разум, покрывая мурашками кожу. Я убрала руку от раненого вампира, чтобы эффект не распространился на него. Потом широко открыла между нами метки, и Жан-Клод меня заполнил, пролился по моему телу, по коже. Его сила встретилась с моей, и будто пламя подожгло огромный сложенный костёр. У меня голова запрокинулась, выгнулась спина, сила хлынула из меня. Она лилась и лилась, и я ощущала каждого вампира в коридоре. Чувствовала их, как отдельные огоньки в темноте, будто с закрытыми глазами я знала их всех.
— Назад, дети мои! — прозвучал издалека голос Малькольма. — Оставим место сие для её чёрной магии.
Я открыла глаза, тут же поняв, что они выцвели в карий огонь с чёрной оторочкой.
— Что сейчас будет? — спросил Смит.
Я посмотрела на него, и он испустил удивлённый возглас, облизал губы и уставился на меня, бледный и перепуганный.
— Если не хочешь этого видеть, вернись к Зебровски.
Смит покачал головой:
— Я останусь.
— Тебе не понравится, — предупредила я.
Он сдерживался, чтобы не обхватить себя за плечи, и я вспомнила, что он умел воспринимать энергию оборотней. Ничего нет хуже, как оказаться слегка экстрасенсом посреди метафизических событий.
— Мне уже не нравится, но я держу твою спину — во всяком случае, против всего, что можно остановить пистолетом.
Последние слова заставили меня задуматься, не восприимчивее ли он, чем кажется. Он знает, что в коридоре сейчас есть опасные создания, но ничего, против чего могут помочь пистолеты. Даже слишком умный. Надо будет поосторожнее с метафизикой при Смите — он может вычислить больше, чем мне хотелось бы.
Я обернулась к двоим вампирам:
— Я слуга-человек Жан-Клода. Мы действительно кровь от крови моей друг для друга.
— Что ты предлагаешь? — спросил Нечестивец.
— Нож вынимаем, я даю Истине пить, и мы привязываем его клятвой крови к Жан-Клоду.
— Он воистину согласен нас принять?
— Он говорит «да».
Нечестивец обернулся к брату.
— Ты согласен на это? Быть привязанным к другому мастеру?
— Ощути её силу, её зов, — выдохнул он между двумя судорожными вдохами. — Если это слуга, каков же тогда хозяин?
— Это значит «да»? — спросила я.
Нечестивец кивнул.
— Но если вы берете моего брата, вы должны будете взять и меня.
Я просто знала, что Жан-Клод согласен — спрашивать было незачем.
— Согласны. Хотя смогу ли я питать вас обоих сегодня — это другой вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216