Не выйдет.
- Джим, пожалуйста…
Я наклонился к самому ее лицу.
- Марси, - мягко сказал я. - Замолчи. Это говорит твоя запрограммированность на выживание. Я не собираюсь ее слушать, потому что знаю: она - не то, что ты есть на самом деле.
- Ты - сукин сын.
- У меня был хороший учитель.
Я отошел от нее и включил мегафон.
- Я хочу подчеркнуть одну вещь. Когда животное, болеет, его избавляют от боли. Человеческое существо заслуживает такого же милосердия. То, ради чего мы собрались здесь, не месть. Месть - это преступление против нас самих. Наша акция - это дезинфекция. Не считайте ее жестокой, думайте об этом как об удалении раковой опухоли. Тех, кто чувствует, что не выдержит этого зрелища, прошу уйти. Те, кто пришел сюда ради мести, тоже уйдите. Те, кто находится здесь, чтобы оплакать потерю еще одной частички человечества, останьтесь и разделите с ними свою печаль.
Я повернулся к семерым членам ревилеционистского Племени Джейсона Деландро и надолго задумался. Нет. Больше мне нечего сказать. Все уже сказано.
Джейсон посмотрел на меня.
- Нам предоставят последнее слово?
- Это не казнь. Это терминация. Последнее слово больше соответствует процедуре. Но если хотите молоть языком, никто не будет вас останавливать.
Он не захотел говорить.
Я вынул пистолет из кобуры. Обошел шеренгу сзади.
Подошел к первому из них. Не знаю, кем был этот мужчина с рыжими волосами. Я подумал о Холли, Банг.
Шаг в сторону. Волосы женщины были гладко причесаны и уложены в пучок. Я подумал об Алеке. Банг.
Шаг в сторону. Джордж. Чудовище Франкенштейна. Мне было жаль его. Чудовище всегда жаль. Тем хуже. Банг.
Шаг в сторону. Нервный парень в очках с толстыми стеклами. Мы познакомились в первый мой вечер в лагере Деландро. Он радовался моему появлению. Я подумал о Томми. Банг.
Шаг в сторону. Марси.
- Джим, пожалуйста… - прохныкала она. Я нагнулся и положил ее руки обратно на затылок.
- Ты меня удивляешь. Я и не представлял, что твоя вера настолько слаба. - Я понизил голос до шепота, так, чтобы только она могла слышать меня. - Мои дети мертвы. Какого дьявола я должен заботиться о твоем?
Банг.
Шаг в сторону. Джесси. Женщина, отдавшая свое дитя червю. Среди них не было человеческих существ. Банг.
Я остановился, чтобы перезарядить пистолет. Вставил новую обойму, обошел Деландро и направил пистолет ему в лицо.
- Мне жаль тебя, Джеймс. Тебе предстоит жить, чтобы увидеть свои ошибки. Я прощаю тебя.
- Черт с тобой.
Закрыв глаза, я нажал на спуск.
Джейми Мак-Биза уговаривать бесполезно,
В своей правоте убежден он железно.
Он говорит: «Не стыдись,
Что поймал, тем и гордись».
Он, конечно, имеет в виду венерические болезни.
ОРРИ
Иисус предвидел, что это войдет в моду. Фарисейство всегда прибивают гвоздями.
Соломон Краткий
Оставалось завершить начатое.
Дорога заняла три часа. Не так долго, как я думал.
Старое пижонское ранчо было сожжено дотла. Некоторые деревья и кусты поблизости тоже сгорели, но дальше огонь не пошел.
Я въехал на широкую проплешину, служившую стоянкой для автомашин, и заглушил мотор.
Потом включил громкоговоритель.
- Прррт? - сказал я в мегафон. - Пррт?
День безмолвствовал.
Я открыл дверцу и вылез наружу. Обошел автобус и достал огнемет. Потом вернулся к радиатору машины.
Орри как раз подходил к руинам конюшни. Я предвидел это. Он должен был вернуться.
Он разыскивал детенышей. Он искал свою семью, свое племя.
- Орри! - крикнул я. - Это я, Джим! Иди сюда! - Нужно было, чтобы он приблизился на расстояние выстрела.
Червь остановился и посмотрел на меня. Подозрительно скосил большие черные глаза, вращающиеся независимо друг от друга.
- Подойди сюда, Орри, я отправлю тебя к Джейсону!
- Прррт? - спросил он.
- Пррт, - ответил я, опускаясь на одно колено. - Иди сюда, детка. Иди к Джимми.
Это сработало. Орри скользнул навстречу. Но в последний момент заколебался. - Прр-рррт?
- Все в порядке, детка. Я знаю. Они ушли и бросили тебя одного. Ты голоден, да?
Он наполовину приподнялся. Бросает вызов?
Нет, скорее это вопрос.
Хторр опустился на землю, решив довериться мне.
И заскользил вперед.
На какую-то долю секунды я испытал искушение - отложить огнемет, подойти к червю, обнять и почесать позади глаз. Какую-то долю секунды я снова любил его.
А потом я все-таки поднял огнемет - и отправил его прямиком в ад.
Орри вздохнул, взвизгнул от удивления и ярости, потрясенный предательством. Пламя с ревом окутало его. Он кричал. Он корчился, и катался, и визжал, и умер. В какой-то момент его крики стали почти человеческими. В какой-то момент я почти пожалел о том, что сделал.
Но это чувство прошло.
Долг был уплачен.
Я по-прежнему не знал, что случилось с Томми. И не думал, что когда-нибудь узнаю.
Я закинул огнемет за спину и пошел к автобусу, оставив позади сгоревшее тело Орри.
Через двадцать минут я был уже на скоростной автостраде.
Я пролетел две сотни миль, прежде чем съехал на обочину, остановился и дал наконец волю слезам.
Сидел, и плакал, и жалел, что у меня не хватает мужества вышибить и свои мозги тоже.
Через какое-то время я перестал плакать. Слез оставалось еще много, очень много, но для них еще не пришло время.
Это не имело значения. Я знал, чем займусь. Я собирался ехать и убивать червей, ехать и убивать - пока один из них не убьет меня.
Хоть какое-то дело.
Слегка гинеколог хватил лишку,
Дома забыл очки и, похоже, башку.
Даму лишил он заднего доступа,
Перевязав ей сослепу
Вместо фаллопиевых труб прямую кишку.
ПЕЧАЛЬ
Бессмертие - это проще простого. Остановите часы, которые делают вас старше (а также ограничьте острое после ста семидесяти лет).
Соломон Краткий
А потом, закончив с торгом, мы погрузились в печаль.
В депрессию.
Эта часть процесса была ограничена строгими рамками. Форман попросил нас отодвинуть стулья к стенам и ходить по кругу в центре зала. Меня он отослал к остальным курсантам.
Некоторые, проходя мимо, дружески хлопали меня по плечу. Другие отводили глаза. От стыда? Испуга? Не знаю.
Мы медленно кружили по залу. Круг за кругом, круг за кругом. Не слышалось никаких звуков, кроме шарканья подошв. Таково было условие - просто ходить, не пытаясь понять зачем. Не думать. Не разговаривать. Просто походить некоторое время по кругу и дать возможность своим чувствам выйти на поверхность.
Я заметил, что свет потускнел. Ненамного, но теперь в зале было уже не так светло.
- А теперь, - сказал Форман, - вы можете выпустить это из себя. Наград не будет, если вы удержите это в себе. Всю вашу ярость. Всю печаль. Все горести.
И продолжал: - Помните, вам говорили: «Ты недостаточно хорош», или «Мне жаль, но тебе просто не повезло», или «Разве мы не можем быть просто друзьями?». Что вы при этом чувствовали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- Джим, пожалуйста…
Я наклонился к самому ее лицу.
- Марси, - мягко сказал я. - Замолчи. Это говорит твоя запрограммированность на выживание. Я не собираюсь ее слушать, потому что знаю: она - не то, что ты есть на самом деле.
- Ты - сукин сын.
- У меня был хороший учитель.
Я отошел от нее и включил мегафон.
- Я хочу подчеркнуть одну вещь. Когда животное, болеет, его избавляют от боли. Человеческое существо заслуживает такого же милосердия. То, ради чего мы собрались здесь, не месть. Месть - это преступление против нас самих. Наша акция - это дезинфекция. Не считайте ее жестокой, думайте об этом как об удалении раковой опухоли. Тех, кто чувствует, что не выдержит этого зрелища, прошу уйти. Те, кто пришел сюда ради мести, тоже уйдите. Те, кто находится здесь, чтобы оплакать потерю еще одной частички человечества, останьтесь и разделите с ними свою печаль.
Я повернулся к семерым членам ревилеционистского Племени Джейсона Деландро и надолго задумался. Нет. Больше мне нечего сказать. Все уже сказано.
Джейсон посмотрел на меня.
- Нам предоставят последнее слово?
- Это не казнь. Это терминация. Последнее слово больше соответствует процедуре. Но если хотите молоть языком, никто не будет вас останавливать.
Он не захотел говорить.
Я вынул пистолет из кобуры. Обошел шеренгу сзади.
Подошел к первому из них. Не знаю, кем был этот мужчина с рыжими волосами. Я подумал о Холли, Банг.
Шаг в сторону. Волосы женщины были гладко причесаны и уложены в пучок. Я подумал об Алеке. Банг.
Шаг в сторону. Джордж. Чудовище Франкенштейна. Мне было жаль его. Чудовище всегда жаль. Тем хуже. Банг.
Шаг в сторону. Нервный парень в очках с толстыми стеклами. Мы познакомились в первый мой вечер в лагере Деландро. Он радовался моему появлению. Я подумал о Томми. Банг.
Шаг в сторону. Марси.
- Джим, пожалуйста… - прохныкала она. Я нагнулся и положил ее руки обратно на затылок.
- Ты меня удивляешь. Я и не представлял, что твоя вера настолько слаба. - Я понизил голос до шепота, так, чтобы только она могла слышать меня. - Мои дети мертвы. Какого дьявола я должен заботиться о твоем?
Банг.
Шаг в сторону. Джесси. Женщина, отдавшая свое дитя червю. Среди них не было человеческих существ. Банг.
Я остановился, чтобы перезарядить пистолет. Вставил новую обойму, обошел Деландро и направил пистолет ему в лицо.
- Мне жаль тебя, Джеймс. Тебе предстоит жить, чтобы увидеть свои ошибки. Я прощаю тебя.
- Черт с тобой.
Закрыв глаза, я нажал на спуск.
Джейми Мак-Биза уговаривать бесполезно,
В своей правоте убежден он железно.
Он говорит: «Не стыдись,
Что поймал, тем и гордись».
Он, конечно, имеет в виду венерические болезни.
ОРРИ
Иисус предвидел, что это войдет в моду. Фарисейство всегда прибивают гвоздями.
Соломон Краткий
Оставалось завершить начатое.
Дорога заняла три часа. Не так долго, как я думал.
Старое пижонское ранчо было сожжено дотла. Некоторые деревья и кусты поблизости тоже сгорели, но дальше огонь не пошел.
Я въехал на широкую проплешину, служившую стоянкой для автомашин, и заглушил мотор.
Потом включил громкоговоритель.
- Прррт? - сказал я в мегафон. - Пррт?
День безмолвствовал.
Я открыл дверцу и вылез наружу. Обошел автобус и достал огнемет. Потом вернулся к радиатору машины.
Орри как раз подходил к руинам конюшни. Я предвидел это. Он должен был вернуться.
Он разыскивал детенышей. Он искал свою семью, свое племя.
- Орри! - крикнул я. - Это я, Джим! Иди сюда! - Нужно было, чтобы он приблизился на расстояние выстрела.
Червь остановился и посмотрел на меня. Подозрительно скосил большие черные глаза, вращающиеся независимо друг от друга.
- Подойди сюда, Орри, я отправлю тебя к Джейсону!
- Прррт? - спросил он.
- Пррт, - ответил я, опускаясь на одно колено. - Иди сюда, детка. Иди к Джимми.
Это сработало. Орри скользнул навстречу. Но в последний момент заколебался. - Прр-рррт?
- Все в порядке, детка. Я знаю. Они ушли и бросили тебя одного. Ты голоден, да?
Он наполовину приподнялся. Бросает вызов?
Нет, скорее это вопрос.
Хторр опустился на землю, решив довериться мне.
И заскользил вперед.
На какую-то долю секунды я испытал искушение - отложить огнемет, подойти к червю, обнять и почесать позади глаз. Какую-то долю секунды я снова любил его.
А потом я все-таки поднял огнемет - и отправил его прямиком в ад.
Орри вздохнул, взвизгнул от удивления и ярости, потрясенный предательством. Пламя с ревом окутало его. Он кричал. Он корчился, и катался, и визжал, и умер. В какой-то момент его крики стали почти человеческими. В какой-то момент я почти пожалел о том, что сделал.
Но это чувство прошло.
Долг был уплачен.
Я по-прежнему не знал, что случилось с Томми. И не думал, что когда-нибудь узнаю.
Я закинул огнемет за спину и пошел к автобусу, оставив позади сгоревшее тело Орри.
Через двадцать минут я был уже на скоростной автостраде.
Я пролетел две сотни миль, прежде чем съехал на обочину, остановился и дал наконец волю слезам.
Сидел, и плакал, и жалел, что у меня не хватает мужества вышибить и свои мозги тоже.
Через какое-то время я перестал плакать. Слез оставалось еще много, очень много, но для них еще не пришло время.
Это не имело значения. Я знал, чем займусь. Я собирался ехать и убивать червей, ехать и убивать - пока один из них не убьет меня.
Хоть какое-то дело.
Слегка гинеколог хватил лишку,
Дома забыл очки и, похоже, башку.
Даму лишил он заднего доступа,
Перевязав ей сослепу
Вместо фаллопиевых труб прямую кишку.
ПЕЧАЛЬ
Бессмертие - это проще простого. Остановите часы, которые делают вас старше (а также ограничьте острое после ста семидесяти лет).
Соломон Краткий
А потом, закончив с торгом, мы погрузились в печаль.
В депрессию.
Эта часть процесса была ограничена строгими рамками. Форман попросил нас отодвинуть стулья к стенам и ходить по кругу в центре зала. Меня он отослал к остальным курсантам.
Некоторые, проходя мимо, дружески хлопали меня по плечу. Другие отводили глаза. От стыда? Испуга? Не знаю.
Мы медленно кружили по залу. Круг за кругом, круг за кругом. Не слышалось никаких звуков, кроме шарканья подошв. Таково было условие - просто ходить, не пытаясь понять зачем. Не думать. Не разговаривать. Просто походить некоторое время по кругу и дать возможность своим чувствам выйти на поверхность.
Я заметил, что свет потускнел. Ненамного, но теперь в зале было уже не так светло.
- А теперь, - сказал Форман, - вы можете выпустить это из себя. Наград не будет, если вы удержите это в себе. Всю вашу ярость. Всю печаль. Все горести.
И продолжал: - Помните, вам говорили: «Ты недостаточно хорош», или «Мне жаль, но тебе просто не повезло», или «Разве мы не можем быть просто друзьями?». Что вы при этом чувствовали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142