Слишком невыгодная позиция. Зажатый между двумя холмами, поселок будет как на ладони для всякого, кто оседлает любую из высот. Может, упрятать сюда крематорий и было хорошей идеей, но для крепости это место не годилось. Нет, явно не годилось. Я повернулся…
В двери с разинутым ртом застыл Маккейн.
- У-у… - тихо протянул он, озираясь вокруг. Я опустил ружье.
- Кажется, тебе велено ждать. - В моем голосе появилась нотка раздражения.
- Виноват, сэр, но вас так долго не было, что я забеспокоился.
- Угу.
Я начал понимать взаимоотношения Маккейна и полученных им приказов. Он не считал, что они относятся к нему лично. Все правильно. Потому его и приписали ко мне.
Теперь он проверял, не расходится ли у меня слово с делом. Если я спущу на этот раз, парень начнет испытывать меня снова, а если приколочу гвоздями к стенке за невыполнение приказа, то стану тупым ревнителем устава, и у него будут все основания порочить мою репутацию где только можно. Шла большая игра, которую я в любом случае проигрывал.
Он шагнул вперед, раскрыв рот в благоговейном испуге.
- Я слышал о таких местах, но своими глазами вижу впервые. - Тут ему в голову пришла простая мысль, и он повернулся ко мне. - Это не опасно?
Я не ответил - слишком было противно. Я испытывал отвращение к мальчишке, к нашему заданию, к самому себе. Когда мы вернемся…
- Привет, - раздался тоненький голосок позади нас. Мы оба обернулись как ужаленные…
Ей было не больше шести-семи лет, худенькому созданию, стоявшему в дверном проеме. Когда-то ее платьице имело желтый или оранжевый цвет, но сейчас стало коричневым. У нее были огромнейшие глаза.
Я опустил дуло ружья, но только чуть-чуть.
- Больше так не делай. Ты испугала меня до судорог. Она нерешительно перевела взгляд с меня на Маккейна, потом снова на меня.
- Привет, красавица, - сказал мальчишка. - Как тебя зовут? - Он закинул винтовку за плечо и шагнул к ней. Она подалась назад. - Не бойся. Мы хорошие. Это дядя Джим, а я дядя Джон.
- Какой Джон? - спросила она. - Ты живешь здесь? Маккейн посмотрел на меня.
- Какая она худая, и перепугалась, наверное, до смерти. Можно, я отдам ей наши пайки? - Он не стал ждать ответа. - Красавица, хочешь есть?
Она медленно кивнула. Ее глаза перебегали с одного на другого.
- Подожди, - сказал я мальчишке. Мы находились за много миль от населенных мест. Как она попала сюда? - Как твое имя, малышка? Ты ведь не одна, верно?
- Это ваш дом? Вы живете здесь? - снова спросила она и, зайдя внутрь, осмотрелась.
- Нет, не живем, и ты не будешь. - Я посмотрел на мальчишку: - Выведи ее отсюда.
Я подождал, пока они выйдут, и лишь потом опустил оружие и позволил себе задрожать. Нервы были на пределе. Сначала я чуть не застрелил его. Потом ее.
Проклятье!
Какая кутерьма поднялась бы.
Нет, так поступать не годилось. Ни в первом случае, ни во втором. Я повесил ружье на плечо и пошел следом за ними.
Я должен был…
Снаружи донеслись выстрелы - захлебывающиеся очереди «АМ-280».
А потом - крик мальчишки.
Я на бегу снимал винтовку с плеча…
Врач-проктолог Николас
В зад себе воткнул стеклянный глаз,
Изогнулся винтом
И молвил при том:
«Теперь хоть кто-то смотрит на нас».
МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ВТОРОЙ
Причастность - не какая-то мелочь. Это всегда вызов.
Соломон Краткий
Второй день занятий был посвящен чистоте.
На этот раз зал обставили по-другому: 498 стульев располагались пятью концентрическими кругами вокруг сцены. Восемь одинаковых проходов делили их, как пирог, на равные части. Проходы сходились к высокому, похожему на алтарь помосту. Я почувствовал себя церковным служкой на некоем священнодействии.
Экранов над помостом не было, но в центре каждой из четырех пустых стен зала висели экраны еще большего размера.
Заняв свое место, я все гадал, зачем понадобилось менять обстановку. Почему-то меня это тревожило. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
Места быстро заполнялись. Сегодня мы все были одеты в одинаковые коричневые комбинезоны. Ни военная.] форма, ни гражданская одежда, вообще никакие различия не допускались. Таким было одно из правил: никаких внешних различий, за исключением нашивки на левой стороне груди, где крупными буквами написана фамилия. Только фамилия, ни имени, ни чина.
Некоторые из старших офицеров начали было роптать, но Формана это не интересовало. Он лишь заметил, что тем самым они демонстрируют, насколько привыкли отождествлять себя со своими погонами, и заявил, что чины к делу, которым мы займемся, отношения не имеют, а, напротив, могут только помешать. Он посоветовал оставить их за порогом и стать самими собой. Это было не совсем понятно, но он не вдавался в объяснения.
Без часов я чувствовал себя неуютно - пришлось расстаться и с ними, - но все равно не сомневался, что давно пора начинать, хотя еще не все стулья были заняты. Я недоумевал, чем вызвана задержка.
В комнату продолжали входить люди. Появились две седовласые дамыполковники, сидевшие вчера в конце моего ряда. Они, похоже, думали, что имеют специальное разрешение обсуждать все происходящее; в конце концов их болтовня так надоела, что им предложили - не приказали, а предложили - сесть порознь. Сейчас они тоже не прекращали разговор и, вместо того чтобы разойтись по своим местам, остановились у двери, продолжая болтать. Я даже подумал: какие невоспитанные старухи. Наконец к ним подошли два ассистента и под ручку развели по местам, которые располагались на противоположных сторонах круга.
Однако еще оставались незанятые места. Где же остальные? Я насчитал двенадцать пустых стульев. Что случилось? Куда делись их хозяева?
Тянулись минуты.
Ассистенты в молчаливой готовности стояли вдоль стен, у столов, расположенных позади последнего ряда стульев, у дверей и в начале проходов. Их было не меньше полусотни. Все - с бесстрастными, застывшими лицами.
На противоположной стороне поднялся высокий кряжистый мужчина и решительно зашагал к столу в дальнем конце зала, где сидела куратор курса.
- Чего мы ждем? - требовательно спросил он. Лицо у него было красное и рассерженное.
Куратор посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.
- Вернитесь на свое место. - Ее голос слышали все.
- Я хочу знать, что происходит.
- Ничего не происходит. Вернитесь на место.
- Нам обещали, что будут отвечать на все наши вопросы, - резко сказал он.
Куратор встала. По сравнению с ней мужчина выглядел особенно высоким и массивным, но она встретила его взгляд с бесстрастным видом.
- Вам обещали, что ко всем вопросам будут относиться соответствующим образом. Данный вопрос неуместен.
- Почему? Объясните!
Он навис над ней, опершись о край стола руками, похожими на окорока. Повидимому, таким приемом он привык добиваться своего, демонстрируя готовую обрушиться гору мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
В двери с разинутым ртом застыл Маккейн.
- У-у… - тихо протянул он, озираясь вокруг. Я опустил ружье.
- Кажется, тебе велено ждать. - В моем голосе появилась нотка раздражения.
- Виноват, сэр, но вас так долго не было, что я забеспокоился.
- Угу.
Я начал понимать взаимоотношения Маккейна и полученных им приказов. Он не считал, что они относятся к нему лично. Все правильно. Потому его и приписали ко мне.
Теперь он проверял, не расходится ли у меня слово с делом. Если я спущу на этот раз, парень начнет испытывать меня снова, а если приколочу гвоздями к стенке за невыполнение приказа, то стану тупым ревнителем устава, и у него будут все основания порочить мою репутацию где только можно. Шла большая игра, которую я в любом случае проигрывал.
Он шагнул вперед, раскрыв рот в благоговейном испуге.
- Я слышал о таких местах, но своими глазами вижу впервые. - Тут ему в голову пришла простая мысль, и он повернулся ко мне. - Это не опасно?
Я не ответил - слишком было противно. Я испытывал отвращение к мальчишке, к нашему заданию, к самому себе. Когда мы вернемся…
- Привет, - раздался тоненький голосок позади нас. Мы оба обернулись как ужаленные…
Ей было не больше шести-семи лет, худенькому созданию, стоявшему в дверном проеме. Когда-то ее платьице имело желтый или оранжевый цвет, но сейчас стало коричневым. У нее были огромнейшие глаза.
Я опустил дуло ружья, но только чуть-чуть.
- Больше так не делай. Ты испугала меня до судорог. Она нерешительно перевела взгляд с меня на Маккейна, потом снова на меня.
- Привет, красавица, - сказал мальчишка. - Как тебя зовут? - Он закинул винтовку за плечо и шагнул к ней. Она подалась назад. - Не бойся. Мы хорошие. Это дядя Джим, а я дядя Джон.
- Какой Джон? - спросила она. - Ты живешь здесь? Маккейн посмотрел на меня.
- Какая она худая, и перепугалась, наверное, до смерти. Можно, я отдам ей наши пайки? - Он не стал ждать ответа. - Красавица, хочешь есть?
Она медленно кивнула. Ее глаза перебегали с одного на другого.
- Подожди, - сказал я мальчишке. Мы находились за много миль от населенных мест. Как она попала сюда? - Как твое имя, малышка? Ты ведь не одна, верно?
- Это ваш дом? Вы живете здесь? - снова спросила она и, зайдя внутрь, осмотрелась.
- Нет, не живем, и ты не будешь. - Я посмотрел на мальчишку: - Выведи ее отсюда.
Я подождал, пока они выйдут, и лишь потом опустил оружие и позволил себе задрожать. Нервы были на пределе. Сначала я чуть не застрелил его. Потом ее.
Проклятье!
Какая кутерьма поднялась бы.
Нет, так поступать не годилось. Ни в первом случае, ни во втором. Я повесил ружье на плечо и пошел следом за ними.
Я должен был…
Снаружи донеслись выстрелы - захлебывающиеся очереди «АМ-280».
А потом - крик мальчишки.
Я на бегу снимал винтовку с плеча…
Врач-проктолог Николас
В зад себе воткнул стеклянный глаз,
Изогнулся винтом
И молвил при том:
«Теперь хоть кто-то смотрит на нас».
МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ВТОРОЙ
Причастность - не какая-то мелочь. Это всегда вызов.
Соломон Краткий
Второй день занятий был посвящен чистоте.
На этот раз зал обставили по-другому: 498 стульев располагались пятью концентрическими кругами вокруг сцены. Восемь одинаковых проходов делили их, как пирог, на равные части. Проходы сходились к высокому, похожему на алтарь помосту. Я почувствовал себя церковным служкой на некоем священнодействии.
Экранов над помостом не было, но в центре каждой из четырех пустых стен зала висели экраны еще большего размера.
Заняв свое место, я все гадал, зачем понадобилось менять обстановку. Почему-то меня это тревожило. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
Места быстро заполнялись. Сегодня мы все были одеты в одинаковые коричневые комбинезоны. Ни военная.] форма, ни гражданская одежда, вообще никакие различия не допускались. Таким было одно из правил: никаких внешних различий, за исключением нашивки на левой стороне груди, где крупными буквами написана фамилия. Только фамилия, ни имени, ни чина.
Некоторые из старших офицеров начали было роптать, но Формана это не интересовало. Он лишь заметил, что тем самым они демонстрируют, насколько привыкли отождествлять себя со своими погонами, и заявил, что чины к делу, которым мы займемся, отношения не имеют, а, напротив, могут только помешать. Он посоветовал оставить их за порогом и стать самими собой. Это было не совсем понятно, но он не вдавался в объяснения.
Без часов я чувствовал себя неуютно - пришлось расстаться и с ними, - но все равно не сомневался, что давно пора начинать, хотя еще не все стулья были заняты. Я недоумевал, чем вызвана задержка.
В комнату продолжали входить люди. Появились две седовласые дамыполковники, сидевшие вчера в конце моего ряда. Они, похоже, думали, что имеют специальное разрешение обсуждать все происходящее; в конце концов их болтовня так надоела, что им предложили - не приказали, а предложили - сесть порознь. Сейчас они тоже не прекращали разговор и, вместо того чтобы разойтись по своим местам, остановились у двери, продолжая болтать. Я даже подумал: какие невоспитанные старухи. Наконец к ним подошли два ассистента и под ручку развели по местам, которые располагались на противоположных сторонах круга.
Однако еще оставались незанятые места. Где же остальные? Я насчитал двенадцать пустых стульев. Что случилось? Куда делись их хозяева?
Тянулись минуты.
Ассистенты в молчаливой готовности стояли вдоль стен, у столов, расположенных позади последнего ряда стульев, у дверей и в начале проходов. Их было не меньше полусотни. Все - с бесстрастными, застывшими лицами.
На противоположной стороне поднялся высокий кряжистый мужчина и решительно зашагал к столу в дальнем конце зала, где сидела куратор курса.
- Чего мы ждем? - требовательно спросил он. Лицо у него было красное и рассерженное.
Куратор посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.
- Вернитесь на свое место. - Ее голос слышали все.
- Я хочу знать, что происходит.
- Ничего не происходит. Вернитесь на место.
- Нам обещали, что будут отвечать на все наши вопросы, - резко сказал он.
Куратор встала. По сравнению с ней мужчина выглядел особенно высоким и массивным, но она встретила его взгляд с бесстрастным видом.
- Вам обещали, что ко всем вопросам будут относиться соответствующим образом. Данный вопрос неуместен.
- Почему? Объясните!
Он навис над ней, опершись о край стола руками, похожими на окорока. Повидимому, таким приемом он привык добиваться своего, демонстрируя готовую обрушиться гору мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142