Вылезла из самолета, доложилась - рассказала им то же самое, что и тебе, к этому нечего добавить - и потом пошла домой. Я не знала, ждешь ли ты меня.
- Я же сказал, что буду ждать. Ее начало трясти.
Я шагнул к Лиз, но она остановила меня: - Джим, только что я сбросила первую почти за целое столетие атомную бомбу в Соединенных Штатах. Всю жизнь меня учили, что только сумасшедший использует ядерное оружие. Всю мою жизнь это считалось самым непростительным грехом. Мы и выжили в Апокалипсисе - только отрекшись от ядерной войны. Вся планета поклялась: никогда больше. И я единственная нарушила эту клятву.
- Ты не единственная.
- Я сбросила первые бомбы, Джим…
- Элизабет!
Она испуганно подняла глаза. Я сказал: - А если бы я сбросил бомбы?
- Я бы тебя возненавидела, - призналась она. - Я возненавидела бы любого, сделавшего это.
- Значит, ты считаешь, что я должен ненавидеть тебя?
- А разве нет? - выдавила Лиз.
- Нет, потому что я сам сбросил бы те бомбы, если бы мог.
- Нет… - Она покачала головой. - Никто не хотел. Они поручили это дело мне… потому что ненавидят меня.
- Они поручили это тебе, потому что знали, что ты сможешь это выполнить!
- Ненавижу их, - сказала Лиз. - За то, что они сделали со мной. Я ненавижу их почти так же сильно, как себя - за бомбы.
- Ты сделала это, потому что это необходимо было сделать.
- Пошел ты к черту! Неужели ты думаешь, я не знаю? Час я провела в воздухе по пути туда и час - обратно. Я уже прошла через все. Прекрати успокаивать меня!
- Сама пошла к черту! - закричал я. - Ты спросила, по-прежнему ли я люблю тебя! Да, люблю! Так что, черт возьми, я еще должен сделать?
- Не знаю, но мне не требуется твое проклятое сочувствие! Я ненавижу сочувствующих! Ненавижу! - Она швырнула стакан о стенку. Он разлетелся вдребезги, оставив ярко-красное пятно. Лупоглазый бибикнул и принялся собирать осколки. Она начала бить его ногой. Тот в ответ издавал тихое кваканье.
- Лиз!
- Оставь меня одну! Дай разрядиться!
Она снова пнула лупоглазого. Он перевернулся и остался лежать на полу с бешено вращающимися колесиками, издавая ужасное («робот терпит бедствие») верещание. Лиз продолжала пинать его и бить кулаками.
- Лиз! Такие роботы дорого стоят! И достать их трудно!
Я схватил ее за талию и левое запястье. Она могла перебросить меня через правое плечо, но я опередил ее, завернув левую руку за спину, - она вырвалась и ткнула меня в живот. Я уже нырнул в сторону, так что Лиз вместо солнечного сплетения угодила мне по ребрам. Я зацепил ее носком за икру и повалил на спину - она потащила меня за собой. Я налетел на кровать и покатился на пол. Она навалилась сверху…
Я обхватил Лиз и крепко прижал к себе, чтобы она не могла замахнуться и ударить меня. Перекатился и, оказавшись сверху, заглянул ей в глаза.
- КОНЧАЙ ЭТО!
Она неожиданно прекратила всякое сопротивление. Обмякла в моих руках.
- Я не могу… не могу больше сражаться. - И она заплакала.
Я держал ее, пока она рыдала. Дрожала, Задыхалась и кашляла. Ее душили спазмы. Она закричала. Я боялся за Лиз, но руки не разжимал.
А потом, когда худшее осталось позади, она начала тихо всхлипывать.
- Прости меня, Джим.
- За что?
- За все. - Она вытерла нос. - За то, что я все разрушила.
- Ты ничего не разрушила!
- Я сбросила атомные бомбы. Мне уже никогда не стать собою. Я теперь всегда буду той, что сбросила бомбы. - Она шмыгнула носом. - Может, придумают какоенибудь гнусное прозвище, вроде Сумасшедшей Бом-бардирки из Колорадо. Я немного подумал.
- Такой вариант недостаточно гнусен. И неостроумен.
- Ну, лучше я не придумаю, - вздохнула Лиз. - В конце концов, я все еще расстроена.
- Хочешь еще поколотить робота?
- Я его не сломала? - Лиз попыталась сесть. Я толкнул ее назад.
- Вот так тебя и назовут - Убийца Роботов!
- Не назовут. Пусти, я хочу посмотреть… Я сел вместе с ней.
Лупоглазый, со зловещей дырой в боку, каким-то образом ухитрился встать на колесики и теперь стирал со стенки пятно коктейля Лиз. Ездил он вихляя.
- Меня не назовут Убийцей Роботов - я его только ранила.
- Хочешь попробовать еще раз?
- Не-а. Если уж с первого раза не вышло, то и черт с ним. - Лиз повернулась ко мне и посерьезнела. - Ты правда любишь меня?
- Почему ты все время спрашиваешь?
- Наверное, мне трудно в это поверить, - предположила она. - Я настолько привыкла, что люди меня не любят. - И добавила: - Или любят и бросают…
- Лиз, милая, очень просто любить человека, когда все прекрасно. Настоящая любовь сохраняется, когда все кругом ужасно. Я люблю тебя, хотя и не могу сказать почему. Мне наплевать, сколько атомных бомб ты сбросила. Я всегда буду любить тебя.
- Даже если меня будут звать Лиззи Гунн?
- Даже если тебя будут звать Лиззи Гунн. Она шмыгнула носом.
- Наверное, я не заслуживаю тебя.
- Очень даже заслуживаешь. Я ковыряю в носу, ем печенье в постели и какаю в ванну. Люди, которые бросаются атомными бомбами, не заслуживают лучшего. Я - твое наказание.
Лиз тихо засмеялась и притянула меня к себе. Когда мы прервали поцелуй, она сказала: - Давай разденемся. Я хочу, чтобы ты прижал меня к себе покрепче; я засну и проснусь в твоих объятиях. Хочу позавтракать с тобой в постели, а потом хочу, чтобы ты затрахал меня до беспамятства. Я хочу, чтобы ты остался со мной, Джим, и хочу тоже любить тебя.
- М-м. - Я расстегнул молнию комбинезона. - Кто я такой, чтобы спорить с Лиззи Потрошительницей?
- Ты храбрый мужчина, вот ты кто! - Она уже раздевала меня.
- М-м. Мне нравится. Ты можешь исколошматить моего робота до смерти в любой момент.
Славилась Мейм хваткой когтистой
И своим бугорком (очень кустистым).
Приходилось Майку
Тыкать свою свайку
Ей в лицо, выбирая, где помясистей.
БОЛЬШОЙ КУСОК ПРАВДЫ
Любовь - это когда смотришь в глаза любимому человеку и видишь, как Бог улыбается тебе в ответ.
Соломон Краткий
Но мы не заснули.
Не сразу заснули.
Сначала мы занялись любовью. Это было бешенство, почти безумие. Я чувствовал ее желание. Я отказался от себя, полностью отдавшись ей, и нас понес ураган. Через какое-то время нас там не было - осталось только желание, только бешенство, только отчаянное стремление освободиться.
Потом я лежал, задыхаясь, и прислушивался к биению крови в висках, гадая, разорвется ли сейчас мое сердце и так ли выглядит смерть.
Потом Лиз свернулась калачиком на моей левой руке, а правую руку положила на себя. Какое-то время она просто лежала, тихо мурлыкая, а потом отвела мою руку и начала играть с волосами на моей груди. Их было не так уж много, но она ухитрялась.
А потом она заговорила: - Я так боялась. С тех самых пор, как началось все это. Я знала, что мы можем сбросить бомбу. Об этом уже давно поговаривали, и последние несколько месяцев - очень серьезно. И я испугалась, потому что понимала, что полечу одной из первых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- Я же сказал, что буду ждать. Ее начало трясти.
Я шагнул к Лиз, но она остановила меня: - Джим, только что я сбросила первую почти за целое столетие атомную бомбу в Соединенных Штатах. Всю жизнь меня учили, что только сумасшедший использует ядерное оружие. Всю мою жизнь это считалось самым непростительным грехом. Мы и выжили в Апокалипсисе - только отрекшись от ядерной войны. Вся планета поклялась: никогда больше. И я единственная нарушила эту клятву.
- Ты не единственная.
- Я сбросила первые бомбы, Джим…
- Элизабет!
Она испуганно подняла глаза. Я сказал: - А если бы я сбросил бомбы?
- Я бы тебя возненавидела, - призналась она. - Я возненавидела бы любого, сделавшего это.
- Значит, ты считаешь, что я должен ненавидеть тебя?
- А разве нет? - выдавила Лиз.
- Нет, потому что я сам сбросил бы те бомбы, если бы мог.
- Нет… - Она покачала головой. - Никто не хотел. Они поручили это дело мне… потому что ненавидят меня.
- Они поручили это тебе, потому что знали, что ты сможешь это выполнить!
- Ненавижу их, - сказала Лиз. - За то, что они сделали со мной. Я ненавижу их почти так же сильно, как себя - за бомбы.
- Ты сделала это, потому что это необходимо было сделать.
- Пошел ты к черту! Неужели ты думаешь, я не знаю? Час я провела в воздухе по пути туда и час - обратно. Я уже прошла через все. Прекрати успокаивать меня!
- Сама пошла к черту! - закричал я. - Ты спросила, по-прежнему ли я люблю тебя! Да, люблю! Так что, черт возьми, я еще должен сделать?
- Не знаю, но мне не требуется твое проклятое сочувствие! Я ненавижу сочувствующих! Ненавижу! - Она швырнула стакан о стенку. Он разлетелся вдребезги, оставив ярко-красное пятно. Лупоглазый бибикнул и принялся собирать осколки. Она начала бить его ногой. Тот в ответ издавал тихое кваканье.
- Лиз!
- Оставь меня одну! Дай разрядиться!
Она снова пнула лупоглазого. Он перевернулся и остался лежать на полу с бешено вращающимися колесиками, издавая ужасное («робот терпит бедствие») верещание. Лиз продолжала пинать его и бить кулаками.
- Лиз! Такие роботы дорого стоят! И достать их трудно!
Я схватил ее за талию и левое запястье. Она могла перебросить меня через правое плечо, но я опередил ее, завернув левую руку за спину, - она вырвалась и ткнула меня в живот. Я уже нырнул в сторону, так что Лиз вместо солнечного сплетения угодила мне по ребрам. Я зацепил ее носком за икру и повалил на спину - она потащила меня за собой. Я налетел на кровать и покатился на пол. Она навалилась сверху…
Я обхватил Лиз и крепко прижал к себе, чтобы она не могла замахнуться и ударить меня. Перекатился и, оказавшись сверху, заглянул ей в глаза.
- КОНЧАЙ ЭТО!
Она неожиданно прекратила всякое сопротивление. Обмякла в моих руках.
- Я не могу… не могу больше сражаться. - И она заплакала.
Я держал ее, пока она рыдала. Дрожала, Задыхалась и кашляла. Ее душили спазмы. Она закричала. Я боялся за Лиз, но руки не разжимал.
А потом, когда худшее осталось позади, она начала тихо всхлипывать.
- Прости меня, Джим.
- За что?
- За все. - Она вытерла нос. - За то, что я все разрушила.
- Ты ничего не разрушила!
- Я сбросила атомные бомбы. Мне уже никогда не стать собою. Я теперь всегда буду той, что сбросила бомбы. - Она шмыгнула носом. - Может, придумают какоенибудь гнусное прозвище, вроде Сумасшедшей Бом-бардирки из Колорадо. Я немного подумал.
- Такой вариант недостаточно гнусен. И неостроумен.
- Ну, лучше я не придумаю, - вздохнула Лиз. - В конце концов, я все еще расстроена.
- Хочешь еще поколотить робота?
- Я его не сломала? - Лиз попыталась сесть. Я толкнул ее назад.
- Вот так тебя и назовут - Убийца Роботов!
- Не назовут. Пусти, я хочу посмотреть… Я сел вместе с ней.
Лупоглазый, со зловещей дырой в боку, каким-то образом ухитрился встать на колесики и теперь стирал со стенки пятно коктейля Лиз. Ездил он вихляя.
- Меня не назовут Убийцей Роботов - я его только ранила.
- Хочешь попробовать еще раз?
- Не-а. Если уж с первого раза не вышло, то и черт с ним. - Лиз повернулась ко мне и посерьезнела. - Ты правда любишь меня?
- Почему ты все время спрашиваешь?
- Наверное, мне трудно в это поверить, - предположила она. - Я настолько привыкла, что люди меня не любят. - И добавила: - Или любят и бросают…
- Лиз, милая, очень просто любить человека, когда все прекрасно. Настоящая любовь сохраняется, когда все кругом ужасно. Я люблю тебя, хотя и не могу сказать почему. Мне наплевать, сколько атомных бомб ты сбросила. Я всегда буду любить тебя.
- Даже если меня будут звать Лиззи Гунн?
- Даже если тебя будут звать Лиззи Гунн. Она шмыгнула носом.
- Наверное, я не заслуживаю тебя.
- Очень даже заслуживаешь. Я ковыряю в носу, ем печенье в постели и какаю в ванну. Люди, которые бросаются атомными бомбами, не заслуживают лучшего. Я - твое наказание.
Лиз тихо засмеялась и притянула меня к себе. Когда мы прервали поцелуй, она сказала: - Давай разденемся. Я хочу, чтобы ты прижал меня к себе покрепче; я засну и проснусь в твоих объятиях. Хочу позавтракать с тобой в постели, а потом хочу, чтобы ты затрахал меня до беспамятства. Я хочу, чтобы ты остался со мной, Джим, и хочу тоже любить тебя.
- М-м. - Я расстегнул молнию комбинезона. - Кто я такой, чтобы спорить с Лиззи Потрошительницей?
- Ты храбрый мужчина, вот ты кто! - Она уже раздевала меня.
- М-м. Мне нравится. Ты можешь исколошматить моего робота до смерти в любой момент.
Славилась Мейм хваткой когтистой
И своим бугорком (очень кустистым).
Приходилось Майку
Тыкать свою свайку
Ей в лицо, выбирая, где помясистей.
БОЛЬШОЙ КУСОК ПРАВДЫ
Любовь - это когда смотришь в глаза любимому человеку и видишь, как Бог улыбается тебе в ответ.
Соломон Краткий
Но мы не заснули.
Не сразу заснули.
Сначала мы занялись любовью. Это было бешенство, почти безумие. Я чувствовал ее желание. Я отказался от себя, полностью отдавшись ей, и нас понес ураган. Через какое-то время нас там не было - осталось только желание, только бешенство, только отчаянное стремление освободиться.
Потом я лежал, задыхаясь, и прислушивался к биению крови в висках, гадая, разорвется ли сейчас мое сердце и так ли выглядит смерть.
Потом Лиз свернулась калачиком на моей левой руке, а правую руку положила на себя. Какое-то время она просто лежала, тихо мурлыкая, а потом отвела мою руку и начала играть с волосами на моей груди. Их было не так уж много, но она ухитрялась.
А потом она заговорила: - Я так боялась. С тех самых пор, как началось все это. Я знала, что мы можем сбросить бомбу. Об этом уже давно поговаривали, и последние несколько месяцев - очень серьезно. И я испугалась, потому что понимала, что полечу одной из первых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142