- возмутилась Бетти-Джон, - Да ты видел хотя бы своих собственных детей? Алек превратился в поломанный граммофон. Мы не можем его остановить. Он отыскивает слова, которые ему нравятся, и повторяет их снова и снова, пока они не надоедают, а после придумывает новое слово, и все начинается сызнова.
- Он играет, Би-Джей, в игру, известную только ему. Но заметь, что теперь он играет с языком, а не сопротивляется ему. Он приноравливается к новому умственному ландшафту. Я так рад, что он хоть что-то бормочет. В малыше накопилась масса энергии, которую надо выпустить.
- Но, черт возьми, не батарейка же он! Христос на блине! Где ты нахватался этого психопатического лепета?
- Э… - Я колебался.
- Кто ты такой, Джим? Недоделанный моди?
- Никогда не занимался модулирующей тренировкой. - Я ощутил некоторую неловкость.
- И так, черт возьми, уверенно рассуждаешь! Откуда ты взялся?
Я замотал головой: - Мне бы не хотелось…
- Да? Не выйдет. Если хочешь учить детей открытости, начни с себя. Кто вы такой, мистер?
- Ты знаешь, кто я такой.
- Нет, не знаю. Единственное, что я знаю: ты можешь оказаться шпионом ренегатов.
Внутри у меня все похолодело. Я едва не вскочил со стула.
- Нет! Только не это. Я знаю, какие они, аБи-Джей, гораздо лучше, чем ты думаешь. Я не из них и не хочу снова стать похожим на них…
- Снова?
Я замялся. Потом подтвердил: - Да. Снова. Они захватили меня и промыли мозги. Я жил в Племени ревилеционистов…
- О, дерьмо!
- … почти год. Потом сбежал. Но до этого успел разобраться, на что они способны. - Мне пришлось прерваться, чтобы вытереть слезы; я и не подозревал, насколько еще свежа рана. - Да, допускаю, что многому я научился у них. Не все их постулаты лишены здравого смысла. Но я знаю, кто они такие и насколько они опасны. Я сам разорвал цепи, которыми Племя опутало мой мозг.
- Ты уверен? А по-моему, у тебя все еще слегка остекленевший взгляд. Если бы я знала…
- … то дала бы мне коленом под зад, правильно? Вот вам и знаменитое сострадание Бетти-Джон. Она колебалась.
- Нет, но к детям даже близко не подпустила бы.
- О, валяй дальше, Би-Джей! Ты говоришь как настоящий реакционер. Упражнения на прорыв работают независимо от того, кто их проводит.
- Не будь дураком, Джим! Неужели ты думаешь, что сообщил мне что-то новенькое? Учить меня прорывам! Да большинство чепухи, которую ты повторяешь, относится к «Технологии сознания», известной еще с прошлого века! Вот дерьмо! Все мальчишки одинаковы. Все вы думаете, что самолично изобрели просвещение на прошлой неделе.
Она потыкала указательным пальцем мне в грудь, причем довольно больно.
- Позволь сообщить тебе кое-что. Когда я училась в колледже, семинары по усовершенствованию личности были в большой моде. Их называли «Тренировка результативности», «Источник силы» и «Языковой прорыв». И все поголовно занимались модулированием. Ты не считался «живым», если не прошел модулирующую тренировку. Множество моих друзей так и пропато в этой черной дыре, некоторые вынырнули на поверхность - но у всех, пока они находились под ее влиянием, была блаженная улыбка на устах и снисходительное: «Ты должна сама испытать, чтобы понять». Я-то понимала, что с ними происходит, и сегодня правила ничуть не изменились: каждый Божий день ты обязан пройти новую трансформацию, осуществить новый прорыв, достичь нового уровня - и прочая дребедень и психологический лепет!
Черт, не посещая ни одного семинара, я тем не менее на какой-то момент сама чуть не увязла в этом. Я была одной из тех, кто хотел доказать, что может стать продвинутой личностью без всяких там семинаров. Я была слишком глупа и не понимала, что это делает меня даже более истовым проповедником, чем остальные. Все мы ежедневно переиначивали язык, чтобы открыть новые пространства для инициативы. Это была настоящая кроличья нора. О, мы беседовали о том, как надо беседовать, изучали возможности возможного. Мы настолько преуспели в этом, что забивали людей до смерти своей продвинутостью. Мы относились к близким - родителям, учителям, друзьям, - как работники социальной помощи относятся к детям из неблагополучных семей, и не могли понять, почему от нас шарахаются, как черт от ладана. А мы хотели подарить им счастье увидеть, насколько бедна их жизнь. О, мы были кучкой самовлюбленных остолопов.
Дни напролет мы занимались чужими делами, рассматривали друг друга под микроскопом, давили в зародыше сумасбродство и веселье, соизмеряли каждый свой шаг, садились только на пронумерованные места, контролировали свое состояние. И знаешь что? Жизнь стала еще хуже, потому что мы наваливали на себя кучу нового мусора и нужно было разобраться, почему он бесполезен. В конце концов я поумнела - когда поняла, какую цену платит за это моя душа.
С тех пор я не доверяю моди. Особенно сейчас, когда они пролезли в правительство. Но больше всего я не хочу, чтобы моди, или неоревилеционисты, или кто-то еще забавлялись с мозгами моих детей, потому что у этих детей достаточно и своих проблем.
Она закончила с таким видом, словно утверждала, что все теперь ясно и говорить больше не о чем. Что ж, возможно, действительно не о чем. Ее кредо сформировалось, и никто его не изменит. Выражение ее лица было напряженным, как будто она ожидала сопротивления.
Неожиданно я кое-что понял. Откровенно говоря, мне полагалось бы знать это давно. Бетти-Джон - такая же сумасшедшая, как и все мы, но в достаточно неприглядной форме.
Конечно, хотелось верить, что она ухватывает картину в целом. Хотелось верить, что кто-то где-то точно знает, что он делает и зачем, Хотелось верить, что такое возможно, потому что если это возможно для кого-то, есть надежда и у меня. Но что, если здесь это недостижимо?
- Ну? Скажешь еще что-нибудь? Я отрицательно покачал головой.
- От этого не будет никакого толку. Твой мозг уже сформировался. Я сделал то, что считал правильным. Ты так не считаешь. Мы оба хотим детям добра, но каждый смотрит на это по-своему. Ответственность за детей доверена тебе, а не мне. Так что придется считаться с твоим словом, а не с моим. - Подумав еще немного, я добавил: - Я хотел здесь работать. И по-прежнему хочу. Мне жаль, что ты частично не одобряешь того, что я могу предложить.
Би-Джей открыла рот и тут же закрыла. Было заметно, что она удивлена. Она явно не ожидала от меня таких слов.
- Ладно, - сказала она. - Я рада, что ты понимаешь. Я кивнул. Я понимал это. И понимал больше, чем представляла Би-Джей.
Семья - такой же культ, как Племя Джейсона. Разные философии, разные лидеры, разные цели, разные психологические игры - но тем не менее культ.
И вопрос стоял так: хочу я быть его составной частью или не хочу?
Правда же заключалась в том, что я не знал точно, чего хочу вообще.
- Я просто хочу помогать детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
- Он играет, Би-Джей, в игру, известную только ему. Но заметь, что теперь он играет с языком, а не сопротивляется ему. Он приноравливается к новому умственному ландшафту. Я так рад, что он хоть что-то бормочет. В малыше накопилась масса энергии, которую надо выпустить.
- Но, черт возьми, не батарейка же он! Христос на блине! Где ты нахватался этого психопатического лепета?
- Э… - Я колебался.
- Кто ты такой, Джим? Недоделанный моди?
- Никогда не занимался модулирующей тренировкой. - Я ощутил некоторую неловкость.
- И так, черт возьми, уверенно рассуждаешь! Откуда ты взялся?
Я замотал головой: - Мне бы не хотелось…
- Да? Не выйдет. Если хочешь учить детей открытости, начни с себя. Кто вы такой, мистер?
- Ты знаешь, кто я такой.
- Нет, не знаю. Единственное, что я знаю: ты можешь оказаться шпионом ренегатов.
Внутри у меня все похолодело. Я едва не вскочил со стула.
- Нет! Только не это. Я знаю, какие они, аБи-Джей, гораздо лучше, чем ты думаешь. Я не из них и не хочу снова стать похожим на них…
- Снова?
Я замялся. Потом подтвердил: - Да. Снова. Они захватили меня и промыли мозги. Я жил в Племени ревилеционистов…
- О, дерьмо!
- … почти год. Потом сбежал. Но до этого успел разобраться, на что они способны. - Мне пришлось прерваться, чтобы вытереть слезы; я и не подозревал, насколько еще свежа рана. - Да, допускаю, что многому я научился у них. Не все их постулаты лишены здравого смысла. Но я знаю, кто они такие и насколько они опасны. Я сам разорвал цепи, которыми Племя опутало мой мозг.
- Ты уверен? А по-моему, у тебя все еще слегка остекленевший взгляд. Если бы я знала…
- … то дала бы мне коленом под зад, правильно? Вот вам и знаменитое сострадание Бетти-Джон. Она колебалась.
- Нет, но к детям даже близко не подпустила бы.
- О, валяй дальше, Би-Джей! Ты говоришь как настоящий реакционер. Упражнения на прорыв работают независимо от того, кто их проводит.
- Не будь дураком, Джим! Неужели ты думаешь, что сообщил мне что-то новенькое? Учить меня прорывам! Да большинство чепухи, которую ты повторяешь, относится к «Технологии сознания», известной еще с прошлого века! Вот дерьмо! Все мальчишки одинаковы. Все вы думаете, что самолично изобрели просвещение на прошлой неделе.
Она потыкала указательным пальцем мне в грудь, причем довольно больно.
- Позволь сообщить тебе кое-что. Когда я училась в колледже, семинары по усовершенствованию личности были в большой моде. Их называли «Тренировка результативности», «Источник силы» и «Языковой прорыв». И все поголовно занимались модулированием. Ты не считался «живым», если не прошел модулирующую тренировку. Множество моих друзей так и пропато в этой черной дыре, некоторые вынырнули на поверхность - но у всех, пока они находились под ее влиянием, была блаженная улыбка на устах и снисходительное: «Ты должна сама испытать, чтобы понять». Я-то понимала, что с ними происходит, и сегодня правила ничуть не изменились: каждый Божий день ты обязан пройти новую трансформацию, осуществить новый прорыв, достичь нового уровня - и прочая дребедень и психологический лепет!
Черт, не посещая ни одного семинара, я тем не менее на какой-то момент сама чуть не увязла в этом. Я была одной из тех, кто хотел доказать, что может стать продвинутой личностью без всяких там семинаров. Я была слишком глупа и не понимала, что это делает меня даже более истовым проповедником, чем остальные. Все мы ежедневно переиначивали язык, чтобы открыть новые пространства для инициативы. Это была настоящая кроличья нора. О, мы беседовали о том, как надо беседовать, изучали возможности возможного. Мы настолько преуспели в этом, что забивали людей до смерти своей продвинутостью. Мы относились к близким - родителям, учителям, друзьям, - как работники социальной помощи относятся к детям из неблагополучных семей, и не могли понять, почему от нас шарахаются, как черт от ладана. А мы хотели подарить им счастье увидеть, насколько бедна их жизнь. О, мы были кучкой самовлюбленных остолопов.
Дни напролет мы занимались чужими делами, рассматривали друг друга под микроскопом, давили в зародыше сумасбродство и веселье, соизмеряли каждый свой шаг, садились только на пронумерованные места, контролировали свое состояние. И знаешь что? Жизнь стала еще хуже, потому что мы наваливали на себя кучу нового мусора и нужно было разобраться, почему он бесполезен. В конце концов я поумнела - когда поняла, какую цену платит за это моя душа.
С тех пор я не доверяю моди. Особенно сейчас, когда они пролезли в правительство. Но больше всего я не хочу, чтобы моди, или неоревилеционисты, или кто-то еще забавлялись с мозгами моих детей, потому что у этих детей достаточно и своих проблем.
Она закончила с таким видом, словно утверждала, что все теперь ясно и говорить больше не о чем. Что ж, возможно, действительно не о чем. Ее кредо сформировалось, и никто его не изменит. Выражение ее лица было напряженным, как будто она ожидала сопротивления.
Неожиданно я кое-что понял. Откровенно говоря, мне полагалось бы знать это давно. Бетти-Джон - такая же сумасшедшая, как и все мы, но в достаточно неприглядной форме.
Конечно, хотелось верить, что она ухватывает картину в целом. Хотелось верить, что кто-то где-то точно знает, что он делает и зачем, Хотелось верить, что такое возможно, потому что если это возможно для кого-то, есть надежда и у меня. Но что, если здесь это недостижимо?
- Ну? Скажешь еще что-нибудь? Я отрицательно покачал головой.
- От этого не будет никакого толку. Твой мозг уже сформировался. Я сделал то, что считал правильным. Ты так не считаешь. Мы оба хотим детям добра, но каждый смотрит на это по-своему. Ответственность за детей доверена тебе, а не мне. Так что придется считаться с твоим словом, а не с моим. - Подумав еще немного, я добавил: - Я хотел здесь работать. И по-прежнему хочу. Мне жаль, что ты частично не одобряешь того, что я могу предложить.
Би-Джей открыла рот и тут же закрыла. Было заметно, что она удивлена. Она явно не ожидала от меня таких слов.
- Ладно, - сказала она. - Я рада, что ты понимаешь. Я кивнул. Я понимал это. И понимал больше, чем представляла Би-Джей.
Семья - такой же культ, как Племя Джейсона. Разные философии, разные лидеры, разные цели, разные психологические игры - но тем не менее культ.
И вопрос стоял так: хочу я быть его составной частью или не хочу?
Правда же заключалась в том, что я не знал точно, чего хочу вообще.
- Я просто хочу помогать детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142