Обычно
фермеры не пытаются скакать за собаками. Они рассыпаются в начале охоты по
высоким местам с хорошим кругозором и, определив по лаю собак направление
гона, спешат занять господствующие над местностью позиции и узкие долинки
между холмами, чтобы стрелять в лису, когда она будет пробегать мимо.
Услышав лай собак, охотники взобрались на самые высокие наблюдательные
пункты, чтобы определить, куда собаки гонят зверя, и затем занять ту
позицию, которая наиболее выгодна для обстрела.
Заслышав приближающийся собачий лай, Белогрудка тотчас же сообразила, в
чем дело, и пустилась вниз по долине Бентонского ручья. Перебежав
несколько раз по сваленным стволам то на тот, то на другой берег ручья с
верным расчетом задержать этим собак, она помчалась во всю прыть, чтобы
подальше уйти от собак и дать остыть своему следу. В сухой день след ее,
вероятно, был бы совершенно потерян. Но, на ее несчастье, в этот день дул
теплый ветер, снег лежал глубокий и сильно таяло. Ручей превратился в
шумящий поток, снег был рыхлый, и лисица проваливалась на каждом прыжке.
Собаки пошли по горячему следу. Их длинные лапы давали им большое
преимущество перед лисицей.
Белогрудка, бежала все тише, и выигранное ею вначале расстояние стало
заметно уменьшаться. Пока она еще не попалась никому из стрелков, но было
ясно, что долго ей не выдержать. По мере того как пригревало солнце, снег
делался все мягче, и постепенно хвост ее стал опускаться.
Хвост для лисицы поистине может представлять большую опасность, и
положение его служит показателем ее силы. Сильная, храбрая лиса во время
преследования поднимает свой хвост. Когда она падает духом, хвост
опускается, причем в сырую, снежную погоду он намокает и никнет еще
больше. Потом он начинает волочиться по земле, пропитывается водой и
слякотью и превращается в тяжелый якорь, который лишь ускоряет печальный
конец. Поэтому мужественный зверь выживает долее, а слабый духом падает на
пути.
У Белогрудки не было недостатка в храбрости, но снег был очень мокрый и
глубокий, а она к тому же через несколько дней ожидала появления новых
малюток. Неудивительно, что при таких условиях она наконец отчаялась. В
это время ей опять пришлось перебираться через разлившийся ручей по
тонкому деревцу. Она поскользнулась и упала в воду. Конечно, она скоро
выбралась на берег, но теперь вся ее шерсть намокла, и дело было совсем
плохо. Всякая надежда, казалось, погибла. Добравшись в изнеможении до
следующего холма, она, полная отчаяния, громко закричала. Этот крик был
услышан: в ответ раздался-уверенный, короткий лай, и Домино, сильный и
отважный, вылетел ей навстречу. Белогрудка не могла рассказать ему о своей
беде, да в этом не было и надобности. Он и без того все понял и поступил
так, как может поступить лишь самый лучший, благороднейший друг: он взял
всю опасность на себя и пошел по ее следу навстречу гнавшимся за ней
собакам. Это не значит, что он решил пожертвовать собою, - нет, он просто
чувствовал в себе достаточно сил, чтобы перехватить свору и увлечь ее
далеко в сторону. Пока псы будут гоняться за ним, Белогрудка спокойно
уйдет к себе домой.
19. ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА
Домино пробежал навстречу своре около полумили и остановился. Теперь
свора была очень близко, шагах в трехстах. Она быстро приближалась, и вот
уже всего двести шагов отделяли ее от лиса, а он все еще стоял. Наконец он
повернулся и стал уходить обратно, держась пока следа Белогрудки. Однако
он все еще не спешил. Чего ради? Может быть, для того, чтобы своими
глазами убедиться, куда бегут собаки, или, может быть, для того, чтобы они
его увидели. И вот они увидели друг друга. Собаки залились оглушительным
лаем, оставили прежний след и пустились за лисом, который быстро исчез. На
том месте, где он стоял, они почуяли запах зверя и, надо отдать им
справедливость, тотчас же поняли, что оставляют след самки и идут за
сильным самцом. Однако природный инстинкт подсказал им, что именно так и
следует поступить.
Домино сначала уходил медленно, желая убедиться, что собаки идут за
ним. Он даже показался им еще раз и окончательно удостоверился, что погоня
направилась за ним. Тогда он быстро повел свору далеко в сторону от той
дороги, по которой шла домой его подруга.
Когда Домино перебегал открытое пространство, его заметили в бинокль
охотники, и дикая радость обуяла их, когда они увидели, что собаки подняли
черно-бурого лиса. Фермеры хорошо знали местность, им были известны все
проходы. Раздался громкий выстрел, и Домино почувствовал жгучую боль: одна
дробинка попала ему в бок, причинив неглубокую, но болезненную рану.
Черный лис не видел охотников, но теперь он уже знал, с кем имеет дело.
Можно было предположить, что Домино непременно пересечет какую-нибудь
долинку, но он понимал, что на этот раз ему нужно во что бы то ни стало
держаться возвышенностей. Проскакав три мили, он круто свернул в поле и
шесть миль бежал по линии железной дороги. Пробежав целую милю за стрелку
и оставив собак далеко позади, он по рельсам вернулся обратно к стрелке и
оттуда направился по боковой ветке в сторону. Сделав порядочный крюк, он
безбоязненно повернул домой, усталый, с ноющей раной, но по-прежнему неся
высоко свой хвост, как подобает победителю.
Он пересек всю местность в верховьях Шобана и, голодный, направился в
лес, чтобы отыскать там спрятанную про запас пищу, как вдруг услышал
звуки, от которых сердце его тревожно забилось. Обогнув холм, он увидел
свору собак - другую, свежую свору, по крайней мере штук тридцать, с
дюжиной следовавших за ними верхом охотников. Дикий лай псов, несомненно,
показывал, что они напали на его след и шли за ним. В другое время для
Домино, пожалуй, было бы нетрудно уйти от такой своры собак, но теперь
силы были неравны.
Он был утомлен и голоден, лапы у него были натружены многочасовой
гонкой, в ране чувствовалась жгучая боль, - он жаждал отдыха. Охота эта
была настоящая, без ружей: охота ради травли, а не ради шкуры. И кто
упрекнул бы чернобурого лиса за то, что на этот раз он пустился от
преследователей хотя и быстро, но без того увлечения, с которым мчится
бегун, уверенный в победе?
Домино не был хорошо знаком с этими холмами, находившимися далеко от
обычно посещаемых им мест.
Холмы, которые он знал, остались в нескольких милях позади, и между
ними сидели охотники с ружьями, которые были бы только рады
воспользоваться помощью свежей своры собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
фермеры не пытаются скакать за собаками. Они рассыпаются в начале охоты по
высоким местам с хорошим кругозором и, определив по лаю собак направление
гона, спешат занять господствующие над местностью позиции и узкие долинки
между холмами, чтобы стрелять в лису, когда она будет пробегать мимо.
Услышав лай собак, охотники взобрались на самые высокие наблюдательные
пункты, чтобы определить, куда собаки гонят зверя, и затем занять ту
позицию, которая наиболее выгодна для обстрела.
Заслышав приближающийся собачий лай, Белогрудка тотчас же сообразила, в
чем дело, и пустилась вниз по долине Бентонского ручья. Перебежав
несколько раз по сваленным стволам то на тот, то на другой берег ручья с
верным расчетом задержать этим собак, она помчалась во всю прыть, чтобы
подальше уйти от собак и дать остыть своему следу. В сухой день след ее,
вероятно, был бы совершенно потерян. Но, на ее несчастье, в этот день дул
теплый ветер, снег лежал глубокий и сильно таяло. Ручей превратился в
шумящий поток, снег был рыхлый, и лисица проваливалась на каждом прыжке.
Собаки пошли по горячему следу. Их длинные лапы давали им большое
преимущество перед лисицей.
Белогрудка, бежала все тише, и выигранное ею вначале расстояние стало
заметно уменьшаться. Пока она еще не попалась никому из стрелков, но было
ясно, что долго ей не выдержать. По мере того как пригревало солнце, снег
делался все мягче, и постепенно хвост ее стал опускаться.
Хвост для лисицы поистине может представлять большую опасность, и
положение его служит показателем ее силы. Сильная, храбрая лиса во время
преследования поднимает свой хвост. Когда она падает духом, хвост
опускается, причем в сырую, снежную погоду он намокает и никнет еще
больше. Потом он начинает волочиться по земле, пропитывается водой и
слякотью и превращается в тяжелый якорь, который лишь ускоряет печальный
конец. Поэтому мужественный зверь выживает долее, а слабый духом падает на
пути.
У Белогрудки не было недостатка в храбрости, но снег был очень мокрый и
глубокий, а она к тому же через несколько дней ожидала появления новых
малюток. Неудивительно, что при таких условиях она наконец отчаялась. В
это время ей опять пришлось перебираться через разлившийся ручей по
тонкому деревцу. Она поскользнулась и упала в воду. Конечно, она скоро
выбралась на берег, но теперь вся ее шерсть намокла, и дело было совсем
плохо. Всякая надежда, казалось, погибла. Добравшись в изнеможении до
следующего холма, она, полная отчаяния, громко закричала. Этот крик был
услышан: в ответ раздался-уверенный, короткий лай, и Домино, сильный и
отважный, вылетел ей навстречу. Белогрудка не могла рассказать ему о своей
беде, да в этом не было и надобности. Он и без того все понял и поступил
так, как может поступить лишь самый лучший, благороднейший друг: он взял
всю опасность на себя и пошел по ее следу навстречу гнавшимся за ней
собакам. Это не значит, что он решил пожертвовать собою, - нет, он просто
чувствовал в себе достаточно сил, чтобы перехватить свору и увлечь ее
далеко в сторону. Пока псы будут гоняться за ним, Белогрудка спокойно
уйдет к себе домой.
19. ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА
Домино пробежал навстречу своре около полумили и остановился. Теперь
свора была очень близко, шагах в трехстах. Она быстро приближалась, и вот
уже всего двести шагов отделяли ее от лиса, а он все еще стоял. Наконец он
повернулся и стал уходить обратно, держась пока следа Белогрудки. Однако
он все еще не спешил. Чего ради? Может быть, для того, чтобы своими
глазами убедиться, куда бегут собаки, или, может быть, для того, чтобы они
его увидели. И вот они увидели друг друга. Собаки залились оглушительным
лаем, оставили прежний след и пустились за лисом, который быстро исчез. На
том месте, где он стоял, они почуяли запах зверя и, надо отдать им
справедливость, тотчас же поняли, что оставляют след самки и идут за
сильным самцом. Однако природный инстинкт подсказал им, что именно так и
следует поступить.
Домино сначала уходил медленно, желая убедиться, что собаки идут за
ним. Он даже показался им еще раз и окончательно удостоверился, что погоня
направилась за ним. Тогда он быстро повел свору далеко в сторону от той
дороги, по которой шла домой его подруга.
Когда Домино перебегал открытое пространство, его заметили в бинокль
охотники, и дикая радость обуяла их, когда они увидели, что собаки подняли
черно-бурого лиса. Фермеры хорошо знали местность, им были известны все
проходы. Раздался громкий выстрел, и Домино почувствовал жгучую боль: одна
дробинка попала ему в бок, причинив неглубокую, но болезненную рану.
Черный лис не видел охотников, но теперь он уже знал, с кем имеет дело.
Можно было предположить, что Домино непременно пересечет какую-нибудь
долинку, но он понимал, что на этот раз ему нужно во что бы то ни стало
держаться возвышенностей. Проскакав три мили, он круто свернул в поле и
шесть миль бежал по линии железной дороги. Пробежав целую милю за стрелку
и оставив собак далеко позади, он по рельсам вернулся обратно к стрелке и
оттуда направился по боковой ветке в сторону. Сделав порядочный крюк, он
безбоязненно повернул домой, усталый, с ноющей раной, но по-прежнему неся
высоко свой хвост, как подобает победителю.
Он пересек всю местность в верховьях Шобана и, голодный, направился в
лес, чтобы отыскать там спрятанную про запас пищу, как вдруг услышал
звуки, от которых сердце его тревожно забилось. Обогнув холм, он увидел
свору собак - другую, свежую свору, по крайней мере штук тридцать, с
дюжиной следовавших за ними верхом охотников. Дикий лай псов, несомненно,
показывал, что они напали на его след и шли за ним. В другое время для
Домино, пожалуй, было бы нетрудно уйти от такой своры собак, но теперь
силы были неравны.
Он был утомлен и голоден, лапы у него были натружены многочасовой
гонкой, в ране чувствовалась жгучая боль, - он жаждал отдыха. Охота эта
была настоящая, без ружей: охота ради травли, а не ради шкуры. И кто
упрекнул бы чернобурого лиса за то, что на этот раз он пустился от
преследователей хотя и быстро, но без того увлечения, с которым мчится
бегун, уверенный в победе?
Домино не был хорошо знаком с этими холмами, находившимися далеко от
обычно посещаемых им мест.
Холмы, которые он знал, остались в нескольких милях позади, и между
ними сидели охотники с ружьями, которые были бы только рады
воспользоваться помощью свежей своры собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112