Кадка с водой почти всегда
стояла на своем месте, а когда ее уносили, на камне под краном оставались
мутные лужицы. Но мусорный ящик был чрезвычайно ненадежен. Однажды он на
целых три дня оставил котенка без еды. Малыш пошарил вдоль забора и,
отыскав небольшое отверстие, вылез на улицу. Не успел он как следует
оглядеться, как вдруг что-то ринулось, зашумело: на него налетела с
размаху большая собака. Котенок едва успел проскочить обратно на двор
сквозь дыру в заборе. Он был страшно голоден. К счастью, он нашел немного
картофельной шелухи, слегка заглушившей его мучения. Утром он не лег
спать, а снова отправился на промысел.
Во дворе щебетали воробьи. Они и прежде бывали здесь, но теперь котенок
глядел на них другими глазами. Неотступное чувство голода пробудило в нем
хищнические инстинкты. Теперь эти воробьи были добычей, были пищей.
Котенок припал к земле и стал подкрадываться к воробьям. Много раз он
повторял попытку, но безуспешно: воробьи были проворнее его и всегда
улетали вовремя. Наконец он понял, что хотя воробьи - пища, но пища
недосягаемая.
На пятый день этого незадачливого житья трущобный котенок снова
отправился на улицу, надеясь чего-нибудь поесть. Когда он отошел на
порядочное расстояние от щели в заборе, несколько маленьких мальчиков
принялись обстреливать его кирпичами. Он пустился бежать. К погоне
присоединилась собака. Положение беглеца становилось безнадежным. Но вдруг
он увидел железную решетку перед фасадом дома и укрылся за нею, еле успев
увернуться от собаки. В окне наверху показалась женщина, прикрикнувшая на
собаку. Она бросила бедняжке обрезок мяса, и котенок полакомился, как
никогда еще в жизни. Затем он забился под навес, просидел там до тех пор,
пока наступившая ночь не принесла с собой покоя, и тогда, словно тень,
проскользнул обратно в свой двор.
Такая жизнь длилась два месяца. Котенок вырос, возмужал и хорошо изучил
опасности. Он познакомился с Даун-стрит, где каждое утро появлялись ряды
мусорных ящиков. Для него большой дом был складом мусорных ящиков, всегда
полных лучшими рыбными отбросами. Он вскоре познакомился также с продавцом
печенки и примкнул к робкой стае кошек, за которых никто не платил.
Пришлось ему встретиться и с собакой с верфи и с другими страшными псами.
Он узнал, как они злы, и научился их избегать.
Вскоре, к своему счастью, он изобрел новый промысел. Многие кошки
топтались в напрасной надежде вокруг заманчивых бидонов с молоком, которые
оставляет по утрам на порогах и подоконниках молочник. Счастливая
случайность однажды натолкнула нашего котенка на бидон со сломанной
крышкой. Это научило его поднимать и целые крышки и напиваться всласть.
Откупорить бутылку он, разумеется, не мог, но ему немало попадалось
бидонов с плохо прилегающей крышкой. Наш котенок усердно разыскивал такие
бидоны. Мало-помалу он изучил весь свой квартал. Проникая все дальше, он
наконец снова очутился среди бочонков и ящиков заднего двора, за лавкой
продавца птиц.
Двор железного склада всегда оставался для него чужим, но тут в нем
сразу проснулось чувство собственности, и он отнесся с негодованием к
появлению другого котенка. С угрожающим видом он двинулся к пришельцу.
Дело уже дошло до фырканья и урчанья, когда выплеснутое из верхнего окна
ведро воды залило обоих и основательно охладило их пыл. Они бросились в
разные стороны: незнакомец - через стену, а трущобный котенок - под тот
самый ящик, в котором он родился. Эти задворки были необычайно милы его
сердцу, и он вновь обосновался здесь на жительство. В этом дворе пищи было
так же мало, как в прежнем, и вовсе не было воды, но зато его посещали
вкуснейшие мыши. Благодаря этим мышам наш котенок скоро нашел себе друга.
4
К этому времени котенок превратился уже в большую, красивую кошку,
пятнистую, словно тигр. Ее бледно-серую шкурку украшали черные полосы, а
четыре белых пятна на носу, хвосте и ушах придавали ей чрезвычайно изящный
вид. Несмотря на то что она отлично умела отыскивать пищу, ей иной раз
приходилось голодать по нескольку дней, и тогда она снова безуспешно
принималась охотиться за воробьями. Она была совсем одинока.
Однажды в августе, когда киска нежилась на солнце, она увидела большого
черного кота, который шел прямо к ней. Она тотчас узнала его по рваному
уху, попятилась к своему ящику и спряталась в нем. Черный осторожно
двигался вперед, легко перепрыгнул со стены на сарай в конце двора и стал
переправляться через его крышу, как вдруг перед ним вырос желтый кот.
Черный уставился на него с рычаньем, желтый отвечал тем же. Хвосты их
злобно извивались. Крепкие глотки рычали и урчали. Они приблизились друг к
другу с прижатыми к затылку ушами, с напряженными мускулами.
- Яу-яу-уау! - сказал черный.
- Уау-у-у! - прозвучал в ответ здоровенный бас.
- Я-уау-уау-уау! - сказал черный, придвигаясь на четверть дюйма ближе.
- Яу-у-у! - ответил желтый. Выпрямившись во весь рост, он с необычайным
достоинством сделал шаг вперед. - Яу-у! - И он ступил еще раз, хлеща себя
по бокам хвостом.
- Я-уау-яу-у! - взвизгнул черный, повышая тон, и отступил на осьмушку
дюйма перед широкой непреклонной грудью противника.
Вокруг открывались окна, слышались людские голоса, но кошачья ссора не
прерывалась.
- Яу-яу-у! - загремел желтый, понижая голос по мерз того, как голос
черного повышался. - Яу! - И он шагнул вперед.
Теперь между их носами было каких-нибудь три дюйма. Они стояли боком,
оба готовые вцепиться друг в друга, но дожидаясь, чтобы начал враг. Минуты
три они молча пожирали друг друга глазами, неподвижные, как изваяния;
шевелились только кончики их хвостов.
Затем желтый начал снова:
- Я-у-у! - низким басом.
- Я-а-а-а! - завизжал черный, стараясь вселить ужас своим воплем, но в
то же время отступая на одну шестнадцатую дюйма.
Желтый ступил вперед на полдюйма. Теперь усы их смешались. Еще шаг - и
носы их чуть не столкнулись.
- Я-у-у! - злобно прорычал желтый.
- Я-а-а-а-а! - взвизгнул черный, отступая на тридцать вторую часть
дюйма.
Желтый воин ринулся вперед и вцепился в него.
О, как они кувыркались, кусались и царапались! Как они кусали, таскали
и мяли друг друга! Особенно отличался желтый.
Кубарем, через голову, иногда один сверху, иногда другой, но чаще
желтый, они катились все дальше и дальше, пока не свалились с крыши под
радостные крики зрителей, толпившихся у окон. Даже во время падения они
продолжали мять и царапать друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
стояла на своем месте, а когда ее уносили, на камне под краном оставались
мутные лужицы. Но мусорный ящик был чрезвычайно ненадежен. Однажды он на
целых три дня оставил котенка без еды. Малыш пошарил вдоль забора и,
отыскав небольшое отверстие, вылез на улицу. Не успел он как следует
оглядеться, как вдруг что-то ринулось, зашумело: на него налетела с
размаху большая собака. Котенок едва успел проскочить обратно на двор
сквозь дыру в заборе. Он был страшно голоден. К счастью, он нашел немного
картофельной шелухи, слегка заглушившей его мучения. Утром он не лег
спать, а снова отправился на промысел.
Во дворе щебетали воробьи. Они и прежде бывали здесь, но теперь котенок
глядел на них другими глазами. Неотступное чувство голода пробудило в нем
хищнические инстинкты. Теперь эти воробьи были добычей, были пищей.
Котенок припал к земле и стал подкрадываться к воробьям. Много раз он
повторял попытку, но безуспешно: воробьи были проворнее его и всегда
улетали вовремя. Наконец он понял, что хотя воробьи - пища, но пища
недосягаемая.
На пятый день этого незадачливого житья трущобный котенок снова
отправился на улицу, надеясь чего-нибудь поесть. Когда он отошел на
порядочное расстояние от щели в заборе, несколько маленьких мальчиков
принялись обстреливать его кирпичами. Он пустился бежать. К погоне
присоединилась собака. Положение беглеца становилось безнадежным. Но вдруг
он увидел железную решетку перед фасадом дома и укрылся за нею, еле успев
увернуться от собаки. В окне наверху показалась женщина, прикрикнувшая на
собаку. Она бросила бедняжке обрезок мяса, и котенок полакомился, как
никогда еще в жизни. Затем он забился под навес, просидел там до тех пор,
пока наступившая ночь не принесла с собой покоя, и тогда, словно тень,
проскользнул обратно в свой двор.
Такая жизнь длилась два месяца. Котенок вырос, возмужал и хорошо изучил
опасности. Он познакомился с Даун-стрит, где каждое утро появлялись ряды
мусорных ящиков. Для него большой дом был складом мусорных ящиков, всегда
полных лучшими рыбными отбросами. Он вскоре познакомился также с продавцом
печенки и примкнул к робкой стае кошек, за которых никто не платил.
Пришлось ему встретиться и с собакой с верфи и с другими страшными псами.
Он узнал, как они злы, и научился их избегать.
Вскоре, к своему счастью, он изобрел новый промысел. Многие кошки
топтались в напрасной надежде вокруг заманчивых бидонов с молоком, которые
оставляет по утрам на порогах и подоконниках молочник. Счастливая
случайность однажды натолкнула нашего котенка на бидон со сломанной
крышкой. Это научило его поднимать и целые крышки и напиваться всласть.
Откупорить бутылку он, разумеется, не мог, но ему немало попадалось
бидонов с плохо прилегающей крышкой. Наш котенок усердно разыскивал такие
бидоны. Мало-помалу он изучил весь свой квартал. Проникая все дальше, он
наконец снова очутился среди бочонков и ящиков заднего двора, за лавкой
продавца птиц.
Двор железного склада всегда оставался для него чужим, но тут в нем
сразу проснулось чувство собственности, и он отнесся с негодованием к
появлению другого котенка. С угрожающим видом он двинулся к пришельцу.
Дело уже дошло до фырканья и урчанья, когда выплеснутое из верхнего окна
ведро воды залило обоих и основательно охладило их пыл. Они бросились в
разные стороны: незнакомец - через стену, а трущобный котенок - под тот
самый ящик, в котором он родился. Эти задворки были необычайно милы его
сердцу, и он вновь обосновался здесь на жительство. В этом дворе пищи было
так же мало, как в прежнем, и вовсе не было воды, но зато его посещали
вкуснейшие мыши. Благодаря этим мышам наш котенок скоро нашел себе друга.
4
К этому времени котенок превратился уже в большую, красивую кошку,
пятнистую, словно тигр. Ее бледно-серую шкурку украшали черные полосы, а
четыре белых пятна на носу, хвосте и ушах придавали ей чрезвычайно изящный
вид. Несмотря на то что она отлично умела отыскивать пищу, ей иной раз
приходилось голодать по нескольку дней, и тогда она снова безуспешно
принималась охотиться за воробьями. Она была совсем одинока.
Однажды в августе, когда киска нежилась на солнце, она увидела большого
черного кота, который шел прямо к ней. Она тотчас узнала его по рваному
уху, попятилась к своему ящику и спряталась в нем. Черный осторожно
двигался вперед, легко перепрыгнул со стены на сарай в конце двора и стал
переправляться через его крышу, как вдруг перед ним вырос желтый кот.
Черный уставился на него с рычаньем, желтый отвечал тем же. Хвосты их
злобно извивались. Крепкие глотки рычали и урчали. Они приблизились друг к
другу с прижатыми к затылку ушами, с напряженными мускулами.
- Яу-яу-уау! - сказал черный.
- Уау-у-у! - прозвучал в ответ здоровенный бас.
- Я-уау-уау-уау! - сказал черный, придвигаясь на четверть дюйма ближе.
- Яу-у-у! - ответил желтый. Выпрямившись во весь рост, он с необычайным
достоинством сделал шаг вперед. - Яу-у! - И он ступил еще раз, хлеща себя
по бокам хвостом.
- Я-уау-яу-у! - взвизгнул черный, повышая тон, и отступил на осьмушку
дюйма перед широкой непреклонной грудью противника.
Вокруг открывались окна, слышались людские голоса, но кошачья ссора не
прерывалась.
- Яу-яу-у! - загремел желтый, понижая голос по мерз того, как голос
черного повышался. - Яу! - И он шагнул вперед.
Теперь между их носами было каких-нибудь три дюйма. Они стояли боком,
оба готовые вцепиться друг в друга, но дожидаясь, чтобы начал враг. Минуты
три они молча пожирали друг друга глазами, неподвижные, как изваяния;
шевелились только кончики их хвостов.
Затем желтый начал снова:
- Я-у-у! - низким басом.
- Я-а-а-а! - завизжал черный, стараясь вселить ужас своим воплем, но в
то же время отступая на одну шестнадцатую дюйма.
Желтый ступил вперед на полдюйма. Теперь усы их смешались. Еще шаг - и
носы их чуть не столкнулись.
- Я-у-у! - злобно прорычал желтый.
- Я-а-а-а-а! - взвизгнул черный, отступая на тридцать вторую часть
дюйма.
Желтый воин ринулся вперед и вцепился в него.
О, как они кувыркались, кусались и царапались! Как они кусали, таскали
и мяли друг друга! Особенно отличался желтый.
Кубарем, через голову, иногда один сверху, иногда другой, но чаще
желтый, они катились все дальше и дальше, пока не свалились с крыши под
радостные крики зрителей, толпившихся у окон. Даже во время падения они
продолжали мять и царапать друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112