- Отец, - сказала она Тому Дорли, - я буду сегодня ночевать на кухне.
Если Вулли улизнет, я это увижу. Если же он не выйдет ночью, а овцы у
соседей окажутся убитыми, то, значит, Вулли тут ни при чем.
Гульда так и сделала. Она улеглась спать в кухне, на диване, а Вулли
лежал, как обычно, под кухонным столом. Через некоторое время Вулли стал
беспокоиться. Он ворочался на своей подстилке, раза два вставал,
потягивался и, посмотрев на Гульду, снова укладывался.
К двум часам ночи Вулли, по-видимому, был уже не в силах больше
противиться какому-то необъяснимому внутреннему побуждению. Он тихо встал,
посмотрел на низенькое окно, а затем на лежащую неподвижно молодую
девушку. Гульда дышала ровно и спокойно, будто спала. Вулли подошел ближе,
понюхал ее и дунул ей в лицо. Но она не пошевелилась. Тогда он тихонько
толкнул ее носом и затем, насторожив уши и склонив голову набок, стал
внимательно осматривать ее спокойное лицо.
Гульда не двигалась. Тогда Вулли бесшумно подкрался к окну, подсунул
нос под перекладину легкой рамы и приподнял ее настолько, чтобы можно было
просунуть под нее лапу. Затем он носом поднял раму и протиснулся наружу.
Опуская раму, он придерживал ее спиной и хвостом с такой ловкостью, как
будто каждый день открывал окно. Очутившись за окном, Вулли исчез в
темноте.
Гульда с величайшим изумлением незаметно следила за ним. Подождав
немного и убедившись, что он в самом деле убежал, Гульда встала и хотела
тотчас же позвать отца. Но, подумав, решила подождать. Она пристально
всматривалась в ночную темноту, но Вулли не видела.
Подложив дров в печь, она опять легла на диван. Так пролежала она без
сна более часа, вздрагивая при всяком шорохе и прислушиваясь к тиканью
кухонных часов.
Она с недоумением думала о собаке: неужели Вулли действительно загрыз
овец вдовы?
И недоумение ее еще возросло, когда она вспомнила, как заботливо и
ласково Вулли обращался с их собственными овцами.
Прошел еще час.
Гульда услыхала за окном шорох, и сердце ее усиленно забилось.
Опять поднялась оконница, и через минута Вулли снова очутился в кухне,
опустив за собой окно.
При мерцающем свете горящих дров Гульда заметила какой-то странный,
дикий блеск в его глазах и увидела, что его пасть и белоснежная грудь были
обрызганы свежей кровью. Он несколько запыхался, но, сдерживая дыхание,
стал всматриваться в девушку. Она не шевелилась. Тогда, успокоенный, он
лег и стал облизывать себе морду и лапы, скуля и ворча, точно вспоминая
какое-то недавнее происшествие.
У Гульды уже не оставалось никаких сомнений, что Джо Греторекс был
прав. И тут новая мысль пришла ей в голову. Она внезапно поняла, что
странная, заколдованная лисица Монсалдэла находится тут, перед нею!
Быстро поднявшись на ноги, она взглянула Вулли в глаза и воскликнула:
- Вулли! Вулли! Значит, это правда?.. О, Вулли, какой ты свирепый
зверь!
Ее голос разнесся по кухне, точно удар грома. Вулли отшатнулся, словно
подстреленный. Он бросил отчаянный взгляд на закрытое окно. Его глаза
сверкнули, и шерсть встала дыбом. Он припал к полу и пополз, точно моля о
пощаде.
Он медленно подползал к ней все ближе и ближе, точно собирался лизать
ее ноги, но, приблизившись к ней вплотную, внезапно с яростью тигра, не
издав ни единого звука, бросился на нее, пытаясь схватить за горло. Гульда
вовремя подняла руки, чтобы защитить горло, и длинные блестящие клыки
Вулли вонзились в ее руки и коснулись кости.
- Помогите! Помогите!.. Отец! Отец!.. - закричала она.
Вулли был легок, и ей удалось на миг отбросить его. Но сомневаться в
его намерении было нечего: он понял, что проиграл; за этот проигрыш либо
он, либо девушка заплатят жизнью.
- Отец! Отец! - вопила она, когда желтый разъяренный зверь, стремясь
умертвить ее, кусал и рвал зубами беззащитные руки, столько, раз кормившие
его...
Девушка напрасно силилась избавиться от пса. И пес, конечно, скоро
вонзился бы зубами ей в горло, если бы в эту минуту не вбежал в кухню ее
отец.
Вулли бросился прямо на него, сохраняя все то же страшное молчание.
Он неистово рвал и грыз его руки, пока смертельный удар топора не
сбросил его на каменный пол, где он, задыхаясь и корчась в предсмертных
муках, все еще пытался приподняться, чтобы продолжать борьбу.
Новый быстрый удар топора раскроил ему череп, и мозг его разлетелся по
камням очага - того самого, которому он так долго и честно служил. И Вулли
- умный, свирепый, верный, коварный - задрожал, вытянулся и затих
навсегда...


КРАСНОШЕЙКА

1
У подножия лесистого Тейлорского холма мать-куропатка вывела птенцов.
Внизу протекал ручей с кристальной водой. Ручей этот, по какому-то
странному капризу людей, назывался Илистый. К нему-то куропатка и повела в
первый раз пить своих птенцов, которые вылупились только накануне, но уже
твердо держались на маленьких ножках.
Она двигалась медленно, пригибаясь к траве, так как лес был полон
врагов, и по временам тихо кудахтала, призывая птенцов, похожих на
маленькие шарики пестрого пуха. Птенцы, переваливаясь на тоненьких красных
ножках, нежно и жалобно пищали, если отставали хотя бы на несколько шагов
от матери.
Они были такими хрупкими, эти птенчики, что даже стрекозы казались
неуклюжими и большими по сравнению с ними.
Их было двенадцать. Мать-куропатка зорко следила за ними и осматривала
каждый куст, каждое дерево, заросли и даже небо. Она, по-видимому, всюду
искала врагов, потому что друзей было слишком мало. И одного врага ей
удалось найти.
По ровному зеленому лугу пробирался большой зверь - лиса. Этот зверь
как раз шел по их дороге, и через несколько минут он должен был наверняка
почуять птенцов и напасть на их след. Времени терять было нельзя.
"Крр, крр!" ("Прячьтесь, прячьтесь!") - крикнула мать твердым, но тихим
голосом, и маленькие птенчики, величиной чуть-чуть побольше желудя и
имеющие всего только один день от роду, разбрелись в разные стороны, чтобы
спрятаться. Один птенчик залез под листок, другой спрятался между двумя
корнями, третий забрался в свернутую бересту, четвертый забрался в яму.
Скоро все спрятались, кроме одного, который не мог найти для себя
подходящего прикрытия и, прижавшись к большой желтой щепке, лежал на ней,
совсем распластавшись, закрыв глазки, уверенный, что теперь-то ему уже не
грозит никакая опасность.
Птенцы перестали испуганно пищать, и все затихло.
Мать-куропатка полетела прямо навстречу страшному зверю, смело
опустилась всего в нескольких шагах от него и затем бросилась на землю,
хлопая крыльями, как будто она была ранена и уже не могла подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112