Мы знаем, что отношения сотрудничества в общем деле, рисовав-
шиеся составителям Судебных Уставов, были значительно нарушены уже к
концу первого двадцатипятилетия. Если же принять во внимание, что и в
самой адвокатуре началась внутренняя борьба, то а рПоп можно было бы
утверждать, что отношения еще больше испортятся, что враждебное настроение
к адвокатуре еще более резко определится. А на самом деле взаимоотношения
эти складывались далеко не так просто; они оказывалось, напротив, очень
сложными и, так сказать, затейливыми. Причин того долго искать не при-
ходится. С одной стороны, то настроение, которое постепенно овладело всем
обществом, не могло не наложить своего отпечатка и на судейские сферы.
Но, с другой - положение суда становилось в окружающих условиях все
труднее. В частности, относительно суда присяжных профессор Фойницкий,
например, замечает, что деятельность его находится в прямой зависимости от
окружающих условий. <Чем более законности в жизни, в суде, в деятельности
прокуратуры и администрации, тем более ее и в деятельности присяжных
заседателей>. Бывший министр юстиции Н.В. Муравьев в одном из всепод-
даннейших докладов без всяких обиняков указывал, что судебная реформа
<имела и отрицательную сторону, а именно несоответствие некоторых из ее
начал особенностям нашего государственного и общественного быта>. Выясняя
далее, где таится это несоответствие, Н.В. Муравьев констатировал, что в
самодержавном государстве суд <обязан оберегать не только суще-
ствующий законный порядок, но и достоинство государства и его
правительственной власти всюду, где это достоинство может быть затронуто
в делах судебного ведомства>. Вот почему, поясняет дальше министр, <толь-
к о при пересмотре правил гражданского процесса, благодаря отсут-
ствию в них политического элемента, была возможность считаться только с
судебно-бытовыми условиями, без примеси к ним привходящих требований и
велений, иногда посторонних прямой и главной цели судебной деятельности>.
Ьдва ли нужно что-либо прибавлять к этой яркой характеристике положения
у нас суда. Следует .лишь снова напомнить, что всякое подчинение суда по-
сторонним влияниям должно было отразиться на положении адвокатуры, по-
скольку она отстаивала законный порядок, не считаясь ни с какими <привхо-
дящими требованиями и велениями>.
Любопытнейший наглядный пример представляет знакомый уже нам
вопрос о пределах компетенции суда присяжных. Пример этот тем инте-
реснее, что он снова напоминает о параллелизме в положении адвокатуры
" суда присяжных. Дело в том, что чем дальше, тем все чаще суд присяжных
(;.].дл выносить оправдательные вердикты и при наличности сознания подсу-
димых. Помимо отмеченных выше проф. Фойницким причин такого явления,
здесь нужно еще указать на серьезные недостатки предварительного следствия,
которые раскрывались, благодаря усилиям защиты, на судебном следствии и
совершенно изменяли обстановку и картину преступления. Оправдательные
вердикты естественно обеспокоили Министерство, которое издало циркуляр,
неправильно расширявший полномочия присяжных заседателей на предъяв-
ление ходатайств о помиловании. Председателям окружных судов вменено
было в обязанность разъяснять это присяжным заседателям и тем противо-
действовать их тяготению к оправдательным вердиктам. Но председатели
пошли дальше и, опираясь на знакомое нам сенатское разъяснение по делам
Свиридова и Мельницких, стали решительно воспрещать защитникам просить
суд присяжных об оправдании сознавшихся подсудимых. Одно из таких дел
дошло до Правительствующего Сената, и Сенат разъяснил, что <помощник
присяжного поверенного, убеждая присяжных заседателей оправдать сознав-
шихся подсудимых, выказал, в явное нарушение 745 ст. У. у. с., явное не-
уважение к закону и старался ввести в заблуждение присяжных заседателей...
и таким образом препятствовал правильному отправлению правосудия>. Поэ-
тому Сенат, между прочим, постановил передать действия присяжного пове-
ренного на рассмотрение Совета.
Это решение вызвало большое волнение среди адвокатуры. В Москве,
в общем собрании 14 декабря 1903 г., была принята, по предложению
П.Н. Малянтовича, следующая резолюция: <Общее собрание присяжных
поверенных округа московской Судебной Палаты признает, что защитник
и при сознании обвиняемого не только имеет право, но и обязан просить
об его оправдании, если прийдет к убеждению, что он должен сделать
это> . В Петрограде вопрос обсуждался на общем собрании 18 января
1904 г. Здесь также принята была резолюция о том, что каждый защитник
в тех случаях, когда это, по его убеждению, представляется справедливым,
может доказывать невиновность сознавшегося подсудимого . Вопрос горячо
Ст. 74 Уст. угол. судопр. - <Защитник подсудимого не должен ни распространяться о
Ртях, не имеющих никакого отношения к делу, ни позволять себе нарушать должное уважение
Религии, закону и установленным властям, ни употреблять выражения, оскорбительные для чьей бы
то кибыло личности>
См. <Право>, 1903, с. 2330. - Прим. авт.
Резолюция была принята большинством присутствовавших против трех. (Отчет московского
ове присяжных поверенных за 1903-1904 г., с. 128). - Пршч. авт.
~7та резолюция была принята оольшинством голосов, но меньшинство не согласно бьiло не с
Рымя в ней мыслями, а находило ненужным принятие резолюции. - Прим. авт.
дебатировался и в петроградском и в харьковском юридических обществах,
где точно так же взгляд Правительствующего Сената не встретил под-
держки.
Это единодушие не производило, однако, на председателей окружных
судов никакого впечатления. Напротив, произошел даже такой случай, что
председательствующий удалил защитника из зала заседания за то, что он
в речи своей указал присяжным заседателям на их право оправдать со-
знавшегося подсудимого. По кассационной жалобе на последовавший при
этих условиях вердикт вопрос снова был поставлен на разрешение Прави-
тельствующего Сената в присутствие департамента. Обер-прокурором уго-
ловного кассационного департамента в то время был И.Г. Цегловитов,
только что на эту должность назначенный. Заключение по настоящему
делу было его первым кассационным заключением и тем сильнее привлекло
к себе внимание. И. Г. Щегловитов углубил вопрос до самых корней его
и выяснил значение защиты в уголовном процессе вообще. Он находил,
что защита играет вспомогательную роль в деле отправления уголовного
правосудия, что поэтому участие защитника составляет необходимое про-
цессуальное условие, и что для <выполнения защитной своей благородной
миссии ей должна быть предоставлена свобода>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
шиеся составителям Судебных Уставов, были значительно нарушены уже к
концу первого двадцатипятилетия. Если же принять во внимание, что и в
самой адвокатуре началась внутренняя борьба, то а рПоп можно было бы
утверждать, что отношения еще больше испортятся, что враждебное настроение
к адвокатуре еще более резко определится. А на самом деле взаимоотношения
эти складывались далеко не так просто; они оказывалось, напротив, очень
сложными и, так сказать, затейливыми. Причин того долго искать не при-
ходится. С одной стороны, то настроение, которое постепенно овладело всем
обществом, не могло не наложить своего отпечатка и на судейские сферы.
Но, с другой - положение суда становилось в окружающих условиях все
труднее. В частности, относительно суда присяжных профессор Фойницкий,
например, замечает, что деятельность его находится в прямой зависимости от
окружающих условий. <Чем более законности в жизни, в суде, в деятельности
прокуратуры и администрации, тем более ее и в деятельности присяжных
заседателей>. Бывший министр юстиции Н.В. Муравьев в одном из всепод-
даннейших докладов без всяких обиняков указывал, что судебная реформа
<имела и отрицательную сторону, а именно несоответствие некоторых из ее
начал особенностям нашего государственного и общественного быта>. Выясняя
далее, где таится это несоответствие, Н.В. Муравьев констатировал, что в
самодержавном государстве суд <обязан оберегать не только суще-
ствующий законный порядок, но и достоинство государства и его
правительственной власти всюду, где это достоинство может быть затронуто
в делах судебного ведомства>. Вот почему, поясняет дальше министр, <толь-
к о при пересмотре правил гражданского процесса, благодаря отсут-
ствию в них политического элемента, была возможность считаться только с
судебно-бытовыми условиями, без примеси к ним привходящих требований и
велений, иногда посторонних прямой и главной цели судебной деятельности>.
Ьдва ли нужно что-либо прибавлять к этой яркой характеристике положения
у нас суда. Следует .лишь снова напомнить, что всякое подчинение суда по-
сторонним влияниям должно было отразиться на положении адвокатуры, по-
скольку она отстаивала законный порядок, не считаясь ни с какими <привхо-
дящими требованиями и велениями>.
Любопытнейший наглядный пример представляет знакомый уже нам
вопрос о пределах компетенции суда присяжных. Пример этот тем инте-
реснее, что он снова напоминает о параллелизме в положении адвокатуры
" суда присяжных. Дело в том, что чем дальше, тем все чаще суд присяжных
(;.].дл выносить оправдательные вердикты и при наличности сознания подсу-
димых. Помимо отмеченных выше проф. Фойницким причин такого явления,
здесь нужно еще указать на серьезные недостатки предварительного следствия,
которые раскрывались, благодаря усилиям защиты, на судебном следствии и
совершенно изменяли обстановку и картину преступления. Оправдательные
вердикты естественно обеспокоили Министерство, которое издало циркуляр,
неправильно расширявший полномочия присяжных заседателей на предъяв-
ление ходатайств о помиловании. Председателям окружных судов вменено
было в обязанность разъяснять это присяжным заседателям и тем противо-
действовать их тяготению к оправдательным вердиктам. Но председатели
пошли дальше и, опираясь на знакомое нам сенатское разъяснение по делам
Свиридова и Мельницких, стали решительно воспрещать защитникам просить
суд присяжных об оправдании сознавшихся подсудимых. Одно из таких дел
дошло до Правительствующего Сената, и Сенат разъяснил, что <помощник
присяжного поверенного, убеждая присяжных заседателей оправдать сознав-
шихся подсудимых, выказал, в явное нарушение 745 ст. У. у. с., явное не-
уважение к закону и старался ввести в заблуждение присяжных заседателей...
и таким образом препятствовал правильному отправлению правосудия>. Поэ-
тому Сенат, между прочим, постановил передать действия присяжного пове-
ренного на рассмотрение Совета.
Это решение вызвало большое волнение среди адвокатуры. В Москве,
в общем собрании 14 декабря 1903 г., была принята, по предложению
П.Н. Малянтовича, следующая резолюция: <Общее собрание присяжных
поверенных округа московской Судебной Палаты признает, что защитник
и при сознании обвиняемого не только имеет право, но и обязан просить
об его оправдании, если прийдет к убеждению, что он должен сделать
это> . В Петрограде вопрос обсуждался на общем собрании 18 января
1904 г. Здесь также принята была резолюция о том, что каждый защитник
в тех случаях, когда это, по его убеждению, представляется справедливым,
может доказывать невиновность сознавшегося подсудимого . Вопрос горячо
Ст. 74 Уст. угол. судопр. - <Защитник подсудимого не должен ни распространяться о
Ртях, не имеющих никакого отношения к делу, ни позволять себе нарушать должное уважение
Религии, закону и установленным властям, ни употреблять выражения, оскорбительные для чьей бы
то кибыло личности>
См. <Право>, 1903, с. 2330. - Прим. авт.
Резолюция была принята большинством присутствовавших против трех. (Отчет московского
ове присяжных поверенных за 1903-1904 г., с. 128). - Пршч. авт.
~7та резолюция была принята оольшинством голосов, но меньшинство не согласно бьiло не с
Рымя в ней мыслями, а находило ненужным принятие резолюции. - Прим. авт.
дебатировался и в петроградском и в харьковском юридических обществах,
где точно так же взгляд Правительствующего Сената не встретил под-
держки.
Это единодушие не производило, однако, на председателей окружных
судов никакого впечатления. Напротив, произошел даже такой случай, что
председательствующий удалил защитника из зала заседания за то, что он
в речи своей указал присяжным заседателям на их право оправдать со-
знавшегося подсудимого. По кассационной жалобе на последовавший при
этих условиях вердикт вопрос снова был поставлен на разрешение Прави-
тельствующего Сената в присутствие департамента. Обер-прокурором уго-
ловного кассационного департамента в то время был И.Г. Цегловитов,
только что на эту должность назначенный. Заключение по настоящему
делу было его первым кассационным заключением и тем сильнее привлекло
к себе внимание. И. Г. Щегловитов углубил вопрос до самых корней его
и выяснил значение защиты в уголовном процессе вообще. Он находил,
что защита играет вспомогательную роль в деле отправления уголовного
правосудия, что поэтому участие защитника составляет необходимое про-
цессуальное условие, и что для <выполнения защитной своей благородной
миссии ей должна быть предоставлена свобода>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145