Мелисанда потянулась к бокалу. «Гильом небось сейчас штанами трясет перед зеркалом. Матушку тискать готовится». О том, что де Бюр и Морафия любовники, она говорить остереглась: Евстахий, он, конечно, из старых крестоносцев, но в придворных интригах мало-мальски мыслит.
Если же он заодно с де Бюром и Морафией…
Мелисанда вновь вздохнула. Ей вспомнилось про поваренка, щупавшего спящую Годьерну. Когда его достали из котла, он напоминал ошпаренного цыпленка. Чтобы сохранить доброе имя, Морафия и родной дочери не пожалеет.
Гранье тем временем рылся в сундуке. Гремел старым железом, перекладывал тряпки, что-то неслышно бурчал себе под нос. Наконец то, что он искал, обнаружилось.
- Слава Христу. Уж думал, мыши сгрызли. - он бережно выложил на стол кусок ткани. Когда Мелисанда потянулась помочь разгладить ткань, Евстахий прикрикнул: - А ну не трожь! - И, смягчившись, объяснил: - Вещь ветхая, в предурственном состоянии. Трепетного ухода требует.
Неизвестно, какой трепетный уход сенешаль имел в виду. Сам он не особо церемонился. Когда корявые лапищи крестоносца развернули ткань, Мелисанда поняла, что это карта Леванта.
- Смотри, - палец с обгрызенным ногтем указал на синюю полосу в белой вязи орнамента: - Вот море. Видишь? Я тоже путался спервоначалу. Потом пообвык. - Палец сместился на сушу. - А вот здесь мы, Иерусалим, значица. Тут на побережье города: Яффа, Сидон, Бейрут. А вот - Тир.
Мелисанда кивнула. Она уже догадывалась, что ей расскажет Гранье, и боялась этого.
- Тир - последний город на побережье. Из тех, которые сарацинские. Чуешь? Купчишки, они ведь тоже не дураки. На кораблях разных плавают, союзы у них, гильдии… И с нами приторговывают, проходимцы, и с магометанами.
Мелисанда снова кивнула.
- А знаешь, что будет, когда мы Тир того?.. - Ладонь крестоносца придавила карту. - А? Куда купчишки безанты свои золотые да динары понесут?
- К нам, - севшим голосом произнесла Мелисанда. - К нам понесут.
- То-то! - Гранье перегнулся через стол. Заглянул принцессе в глаза: - Крепости-то да мечи - они безантов стоят. Мы, которые старые крестоносцы, которые от самого Урбана, это хорошо понимаем.
- Так что же? А король, значит, - неважно? Сперва безанты, потом король?
- Дурочка! - Гранье ласково потрепал девушку по волосам. - Да кто ж спорит-то? Король в плену - тоска для всего народа. Мы, которые старые крестоносцы, завсегда… Но ты ж глянь сама, - он вновь потянулся к карте, - Халеб - вон он где. Пусть Жослен его и захватывает. Нам от Халеба ни жарко, ни холодно. А графу, может быть, владения. Он, может быть, на Халебе благосостояние себе построит. И очень запросто.
Некоторое время девушка подавленно молчала. Потом сузила глаза:
- Вот что, сир Гранье. Я так понимаю, что вы все сволочи и стяжатели…
- Но-но!
- Никаких «но-но!». Сволочи и стяжатели. Если вы, рыцари, со всеми вашими копьями, конями и аркобаллистами не хотите спасать короля, то… то… я пойду вместо вас! Ясно?
- Ясно.
- Да. Дайте войск, сколько можете, и я отправлюсь в путь.
Гранье встал. Мелисанда тоже вскочила. Минуту или более они смотрели друг на друга. Наконец Евстахий не выдержал и со смехом отвел взгляд:
- Надо же! Пигалица какая. Войск ей подавай! - В лице его проступила грусть. - Эх, девонька… Где мои девятнадцать? Я ж влюбчивый был, дьявол! Уж я за тобой к Вельзевулу бы в пасть отправился. В Халеб или там к султану сарацинскому… - Мелисанда зарумянилась. Гранье жестко закончил: - Нет у меня войск. Ни хрена лысого, запаршивейшего юбочника дать не могу. Все, кто есть, все при деле.
Евстахий в раздумьях опустил голову. Мелисанда украдкой смотрела на его жизнерадостную плешь, обрамленную седыми волосиками. Воспоминание об утреннем плешивце неприятно ее кольнуло. А может, в самом деле какие-то вести у него были о короле?
- Вот что, милая. - Гранье поднял взгляд. - Войск я тебе дать не могу… - Мелисанда хотела что-то сказать, но Евстахий жестом ее остановил. - Нисколько не дам, - повторил он, - но с одним человеком сведу. Вот с таким человеком! Уж если он не поможет, то никто. Понимаешь?
- И кто он?
- Сир де Пейн. Магистр ордена Храма.
Сердце Мелисанды затрепетало. Орден Храма возник недавно, и его мало кто знал. Но Гуго, оруженосец ее верный, рассказывал о храмовниках чудеса. Из его слов получалось, что для завоевания Сирии других рыцарей, кроме храмовников, и не требуется. Они одни справятся. А предводительствует ими сир Гуго де Пейн, тезка ее Гуго. С некоторых пор Мелисанда относилась с доверием ко всем, кто носил это имя.
- Соглашайтесь, принцесса. Дело верное. Сир де Пейн - верный слуга Его Величества. Коль спонадобится, весь орден на уши поставит. Подумайте: целый орден!
- А сколько у Храма человек?
- Врать не буду, девять… Хотя нет. Со вчерашнего восемь. Но что это за люди! Кровь с яйцами!
Это уж слишком… С восемью рыцарями ей предлагают идти воевать Халеб! Мелисанда задохнулась от возмущения:
- Стыдно, сир Гранье! Если зубоскалить - ищите кого-нибудь другого. А я… я… Позвольте раскланяться.
С этими словами она выбежала из покоев сенешаля. Мелисанда не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее плачущей.
Коридоры дворца расплывались перед глазами. В горле распух ком обиды, щеки горели. Мелис бежала и бежала, не разбирая дороги. Подальше, подальше от насмешника Гранье!
Навстречу ей попался Гуго с подносом в руках. Мелисанда врезалась в оруженосца; поднос вылетел у него из рук. Чашки, миски - всё оказалось на полу, в мешанине соусов и вин.
- Ох! Гуго, ты?!
- Мелис? Безумица ты, что ли, так нестись?
Мальчишка бросился собирать черепки, а Мелисанда устало прислонилась к стене. Господи, ну что он копается в этой дряни? Зачем это, когда всё кончено?
Гуго и сам понял, что занимается ерундой. Он поднял на Мелисанду растерянный взгляд:
- В черепки-то. Вот незадача… Сир Гильом из меня ремней нарежет… Ой, вы плачете, Ваше Высочество?! Что случилось?
Мелисанда отвернулась и смахнула слезы со щек. Вот еще… Плачет, как же. Она будущая королева! Королевы не плачут.
Гуго вытер о рубаху грязные пальцы.
- Ваше… Мелис! Что случилось-то? Если это… кто обидел - только скажи! Я вмиг!..
Он неуклюже поднялся с корточек. Мелисанда чуть придвинулась. Лицо оруженосца оказалось близко-близко. Девушка с удивлением отметила, что веснушки нисколько не портят Гуго.
«А он красивый… - подумала она. - И как я раньше этого не замечала?»
- Ваше Высочество…
- Слушай, Гуго, - твердо сказала она. - Бросай ты«высочества». Мне нужна помощь. Но поклянись, что никому не скажешь!
- Клянусь! Христом-господом, здоровьем мамочки, жизнью…
- Хватит, хватит! Я тебе верю. - Девушка оглянулась: не подслушивает ли кто? - Пойдем. Я только что была у сира Гранье, и он…
Сир Гранье налил себе еще вина. Вытянул ноги под столом, пошевелил пальцами в растоптанных сапогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Если же он заодно с де Бюром и Морафией…
Мелисанда вновь вздохнула. Ей вспомнилось про поваренка, щупавшего спящую Годьерну. Когда его достали из котла, он напоминал ошпаренного цыпленка. Чтобы сохранить доброе имя, Морафия и родной дочери не пожалеет.
Гранье тем временем рылся в сундуке. Гремел старым железом, перекладывал тряпки, что-то неслышно бурчал себе под нос. Наконец то, что он искал, обнаружилось.
- Слава Христу. Уж думал, мыши сгрызли. - он бережно выложил на стол кусок ткани. Когда Мелисанда потянулась помочь разгладить ткань, Евстахий прикрикнул: - А ну не трожь! - И, смягчившись, объяснил: - Вещь ветхая, в предурственном состоянии. Трепетного ухода требует.
Неизвестно, какой трепетный уход сенешаль имел в виду. Сам он не особо церемонился. Когда корявые лапищи крестоносца развернули ткань, Мелисанда поняла, что это карта Леванта.
- Смотри, - палец с обгрызенным ногтем указал на синюю полосу в белой вязи орнамента: - Вот море. Видишь? Я тоже путался спервоначалу. Потом пообвык. - Палец сместился на сушу. - А вот здесь мы, Иерусалим, значица. Тут на побережье города: Яффа, Сидон, Бейрут. А вот - Тир.
Мелисанда кивнула. Она уже догадывалась, что ей расскажет Гранье, и боялась этого.
- Тир - последний город на побережье. Из тех, которые сарацинские. Чуешь? Купчишки, они ведь тоже не дураки. На кораблях разных плавают, союзы у них, гильдии… И с нами приторговывают, проходимцы, и с магометанами.
Мелисанда снова кивнула.
- А знаешь, что будет, когда мы Тир того?.. - Ладонь крестоносца придавила карту. - А? Куда купчишки безанты свои золотые да динары понесут?
- К нам, - севшим голосом произнесла Мелисанда. - К нам понесут.
- То-то! - Гранье перегнулся через стол. Заглянул принцессе в глаза: - Крепости-то да мечи - они безантов стоят. Мы, которые старые крестоносцы, которые от самого Урбана, это хорошо понимаем.
- Так что же? А король, значит, - неважно? Сперва безанты, потом король?
- Дурочка! - Гранье ласково потрепал девушку по волосам. - Да кто ж спорит-то? Король в плену - тоска для всего народа. Мы, которые старые крестоносцы, завсегда… Но ты ж глянь сама, - он вновь потянулся к карте, - Халеб - вон он где. Пусть Жослен его и захватывает. Нам от Халеба ни жарко, ни холодно. А графу, может быть, владения. Он, может быть, на Халебе благосостояние себе построит. И очень запросто.
Некоторое время девушка подавленно молчала. Потом сузила глаза:
- Вот что, сир Гранье. Я так понимаю, что вы все сволочи и стяжатели…
- Но-но!
- Никаких «но-но!». Сволочи и стяжатели. Если вы, рыцари, со всеми вашими копьями, конями и аркобаллистами не хотите спасать короля, то… то… я пойду вместо вас! Ясно?
- Ясно.
- Да. Дайте войск, сколько можете, и я отправлюсь в путь.
Гранье встал. Мелисанда тоже вскочила. Минуту или более они смотрели друг на друга. Наконец Евстахий не выдержал и со смехом отвел взгляд:
- Надо же! Пигалица какая. Войск ей подавай! - В лице его проступила грусть. - Эх, девонька… Где мои девятнадцать? Я ж влюбчивый был, дьявол! Уж я за тобой к Вельзевулу бы в пасть отправился. В Халеб или там к султану сарацинскому… - Мелисанда зарумянилась. Гранье жестко закончил: - Нет у меня войск. Ни хрена лысого, запаршивейшего юбочника дать не могу. Все, кто есть, все при деле.
Евстахий в раздумьях опустил голову. Мелисанда украдкой смотрела на его жизнерадостную плешь, обрамленную седыми волосиками. Воспоминание об утреннем плешивце неприятно ее кольнуло. А может, в самом деле какие-то вести у него были о короле?
- Вот что, милая. - Гранье поднял взгляд. - Войск я тебе дать не могу… - Мелисанда хотела что-то сказать, но Евстахий жестом ее остановил. - Нисколько не дам, - повторил он, - но с одним человеком сведу. Вот с таким человеком! Уж если он не поможет, то никто. Понимаешь?
- И кто он?
- Сир де Пейн. Магистр ордена Храма.
Сердце Мелисанды затрепетало. Орден Храма возник недавно, и его мало кто знал. Но Гуго, оруженосец ее верный, рассказывал о храмовниках чудеса. Из его слов получалось, что для завоевания Сирии других рыцарей, кроме храмовников, и не требуется. Они одни справятся. А предводительствует ими сир Гуго де Пейн, тезка ее Гуго. С некоторых пор Мелисанда относилась с доверием ко всем, кто носил это имя.
- Соглашайтесь, принцесса. Дело верное. Сир де Пейн - верный слуга Его Величества. Коль спонадобится, весь орден на уши поставит. Подумайте: целый орден!
- А сколько у Храма человек?
- Врать не буду, девять… Хотя нет. Со вчерашнего восемь. Но что это за люди! Кровь с яйцами!
Это уж слишком… С восемью рыцарями ей предлагают идти воевать Халеб! Мелисанда задохнулась от возмущения:
- Стыдно, сир Гранье! Если зубоскалить - ищите кого-нибудь другого. А я… я… Позвольте раскланяться.
С этими словами она выбежала из покоев сенешаля. Мелисанда не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее плачущей.
Коридоры дворца расплывались перед глазами. В горле распух ком обиды, щеки горели. Мелис бежала и бежала, не разбирая дороги. Подальше, подальше от насмешника Гранье!
Навстречу ей попался Гуго с подносом в руках. Мелисанда врезалась в оруженосца; поднос вылетел у него из рук. Чашки, миски - всё оказалось на полу, в мешанине соусов и вин.
- Ох! Гуго, ты?!
- Мелис? Безумица ты, что ли, так нестись?
Мальчишка бросился собирать черепки, а Мелисанда устало прислонилась к стене. Господи, ну что он копается в этой дряни? Зачем это, когда всё кончено?
Гуго и сам понял, что занимается ерундой. Он поднял на Мелисанду растерянный взгляд:
- В черепки-то. Вот незадача… Сир Гильом из меня ремней нарежет… Ой, вы плачете, Ваше Высочество?! Что случилось?
Мелисанда отвернулась и смахнула слезы со щек. Вот еще… Плачет, как же. Она будущая королева! Королевы не плачут.
Гуго вытер о рубаху грязные пальцы.
- Ваше… Мелис! Что случилось-то? Если это… кто обидел - только скажи! Я вмиг!..
Он неуклюже поднялся с корточек. Мелисанда чуть придвинулась. Лицо оруженосца оказалось близко-близко. Девушка с удивлением отметила, что веснушки нисколько не портят Гуго.
«А он красивый… - подумала она. - И как я раньше этого не замечала?»
- Ваше Высочество…
- Слушай, Гуго, - твердо сказала она. - Бросай ты«высочества». Мне нужна помощь. Но поклянись, что никому не скажешь!
- Клянусь! Христом-господом, здоровьем мамочки, жизнью…
- Хватит, хватит! Я тебе верю. - Девушка оглянулась: не подслушивает ли кто? - Пойдем. Я только что была у сира Гранье, и он…
Сир Гранье налил себе еще вина. Вытянул ноги под столом, пошевелил пальцами в растоптанных сапогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86