В голове Габриэля роились бесчисленные планы. Старец Горы, начальник стражи Аламута, король Иерусалима - все они виделись ему фигурами в великой игре. Надо было спросить, играет ли Балдуин в шахматы… Возможно, король смог бы оценить аналогию.
Перед тем как выйти на улицу, ассасин прилепил бороду и вновь превратился в дедушку Джебраила. Безобидного старикашку, который даже котенка не пнет.
Обратный путь прошел спокойно. Дома его ждали. Мальчишка еще не спал; Юсуфу и Фатиме так и не удалось уложить постреленка в постель. Когда Габриэль постучал в калитку, послышался восторженный вопль:
- Деда! Деда любимый велнулся! Покатай, деда! - Впервые в жизни Габриэля захватили врасплох.
Видит Аллах, он отбивался изо всех сил, но нет силы превыше любви.
- Хорошо, хорошо, - поднял руки Габриэль. - Сдаюсь. Будет тебе злая ассасинская лошадка. Залезай на шею.
- Лошадка! Боевая Аш-Шабака!
И ассасин побежал по дорожке, угрожающе раскачиваясь и кашляя. На пороге мальчишку забрала Фатима, так что тайная мечта Габриэля - стукнуть ребенка головой о притолоку - не сбылась.
Супруги поклонились ему с почтением:
- Джебраил-ага, мы так ждали вас! Аллах - велик он и славен - послал нам немного еды. Вы не голодны?
Вопрос зряшный и несвоевременный. Ассасин был голоден постоянно, один Аллах знает, куда всё этодевалось. Сколько бы ни съедал Габриэль, он всегда оставался таким же тощим.
- Несите. Всё несите! Разве не заповедовал Аллах заботиться о старших, нищих и голодных?
- Вы столько делаете для нас, Джебраил-ага. Вы так щедры.
Фатима кланялась, словно сосна на ветру. Габриэль подтянул поближе блюдо с пирожками. Запах дразнил ноздри. Наметанный нюх говорил, что пирожки полны восхитительного мясного сока и что их корочка хрустит. Уж в чем, в чем, а в еде ассасин понимал толк.
- Каждый день мы спрашиваем Великого, чем отблагодарить вас, - завел свою обычную песню Юсуф. - И Аллах…
- …отозвался наконец, - докончил Габриэль, вытирая жирные губы. - Знай же, Юсуф, что дни мои в Халебе окончены. Важное дело постигло мудрость батин. Потребуется ваша помощь.
- Всё, что угодно, господин!
- Хорошо. - Ассасин вновь вернулся к еде. Ему требовалась пауза, чтобы помучить Фатиму и Юсуфа неизвестностью. Когда блюдо с пирожками показало дно, он продолжил: - Ты, Юсуф, отправишься в Иерусалим…
- Куда угодно!
- Не перебивай. Там, в гнусном городе франков отыщешь королевский дворец. Тебе предстоит проникнуть внутрь и передать это письмо франку по имени Гильом де Бюр. Он большой человек у франков, могучий эмир. Так что не думай, будто задание будет легким.
- Я всё выполню, Джебраил. Если потребуется, зарежу всех, кроме эмира Дубура, и отдам ему письмо.
- Хорошо. Знай, что коннетабль (а так зовут нашего врага) влюблен в королеву. Пусть это поможет тебе найти де Бюра. Но помни: я доверил тебе великую франкскую тайну. Никому не дозволено знать ее.
- Мои уста скрепляет печать молчания. Слушаю и повинуюсь.
Габриэль повернулся к Фатиме:
- Ты же поедешь в Антиохию. Я дам тебе деньги, много денег. Поселишься с сыном недалеко от дома, который укажу. Станешь следить. Кто ни появится у дома, всех привечай, никому не отказывай. Обо всех сообщишь одному человеку. Поняла меня?
- Да, господин, - тихо произнесла женщина.
- Вот и прекрасно. А теперь добудьте мне вина. Жажда мучает меня, и, клянусь разводом с женами (которых у меня нет), я не намерен ее терпеть.
Вина пришлось поискать. Не то чтобы в Халебе его совсем не водилось, но ночью… Юсуф убежал куда-то добывать запретный напиток, а Габриэль с наслаждением вытянулся на кровати.
- Господин, - несмело произнесла Фатима из-за перегородки. - Дозволено ли будет спросить?
- Спрашивай, женщина.
- Ты разлучаешь меня с мужем…
- Моим голосом говорит имам. Или ты станешь противоречить мудрому старцу?
- О нет, господин. Но… я хотела спросить: что будет с домом? Садом? Хозяйством?
- О доме не беспокойся. Ты еще вернешься сюда. Если у тебя есть друзья, способные присмотреть заимуществом, предупреди их. Но помни: разлука с этим городом не продлится долго.
Фатима хотела еще что-то спросить, но Габриэль чувствовал себя слишком усталым.
- Покинь меня, женщина. Занимайся своими делами, ибо видит Аллах - у доброй жены никогда не бывает мало дел.
На это Фатима не посмела возражать. Когда она ушла, ассасин вытянулся на кровати в блаженном одиночестве. Наконец-то отдых!
Радовался он недолго.
- Это мой деда, - сам с собой рассуждал Гасан. - А Макалим говолит - ее деда лучше. Мой деда залежет их, плавда?
Через некоторое время опять:
- Мой деда - самый лучший. Лучше халвы? Лучше Аллаха? Гасан говолит…
- Эй, щенок! Что ты там бормочешь? - не выдержал Габриэль.
Ребенку только того и надо было. Подбежал, уткнулся носом в фальшивую бороду:
- Деда, деда! Лассказы скаску.
- Сказку? Какую?
- Пло отлубленную голову!
- Отрубленную? Которая на блюде?
- Да! Да!
- Я же ее вчера рассказывал. И позавчера.
- Тогда пло сад с гулиями. Как ассасины кулили и возделели гулий.
- Ну эту тебе рано слышать… Да и потом это всего лишь сказка. Сказка, понимаешь?.. Нет райского сада, кроме того, что даровал нам Аллах. А кто утверждает обратное - кафир и безумец.
- Тогда… тогда… Скаску!
Габриэль задумался. Он уже убедился на горьком опыте, что мальчишка умеет добиваться своего. Ругань и зуботычины помогали мало. Проще дать ему что просит - пусть отвяжется.
- Ладно. Хорошо. Но это будет страшная ассасинская сказка. Очень ужасная и злая.
- Да! Да! Скаску!
- Слушай же. Но помни: сказка страшная. - Немного помолчав, ассасин начал свой рассказ:
- Когда наш великий имам Гасан ас-Саббах учился в школе, было у него два приятеля: Омар Хайям и Низам ал-Мулк. Они любили друг друга. Однажды они поклялись, что если кому-то из них улыбнется удача, тот разделит ее с друзьями.
Прошли годы. Омар Хайям стал ученым и поэтом. Низам ал-Мулка назначили визирем, и он возвысился. Гасан тоже попросил у султана высокий пост. Едва это исполнилось, Гасан вступил в соперничество с визирем. Очернил его, распустил гнусные сплетни и даже попытался зарезать. А под конец обещал султану построить дворец, прекраснее которого нельзя было найти ни в Бухаре, ни в Дамаске, только бы тот прогнал визиря.
Но Низам ал-Мулк, мальчик мой, оказался не из дерюги сделан. Он прокрался в кабинет своего удачливого друга-соперника и исправил некоторые буквы в его бумагах. На следующий день Гасан предоставил султану свой доклад о дворце. Царедворцы от смеха попадали на пол и не смогли встать - везде, где следовало быть слову «динары», красовалось «лягушки». Разгневанный султан прогнал Гасана прочь.
И Гасан отомстил, дитя мое. Он изучил в Египте мудрость батин и, вооруженный ею, вернулся на родину. Собрал тысячи последователей, а кого собрать не удалось, зарезал или оклеветал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86